В Москве на подходе новый мюзикл. Команда, выпустившая “Нотр-Дам”, закрывает историю знаменитого собора и открывает новую — про вечную любовь Ромео и Джульетты. Сенсация в том, что в новый проект приглашен звезда Большого театра Николай Цискаридзе. Сейчас он не танцует, восстанавливается после операции. Перед отлетом в Биарриц он дал интервью “МК”.
— Ой, это сумасшедшая история, — смеется Николай.
— Почему сумасшедшая?
— Ну, судя по тому, какой это уже сейчас вызывает ажиотаж. Но это было мое желание.
— Петь?
— И петь тоже. Хотя голос у меня — никакой. Если я начинаю петь, все мне говорят, чтобы я заткнулся.
— У вас такой противный голос? Или вы фальшивите?
— И фальшивлю. И голос противный тоже. Я всегда говорю: если бы мне пришлось выбирать между оперой и балетом, то я бы выбрал оперу. Еще в 2001 году, когда был на гастролях за границей, я купил на DVD “Ромео и Джульетту”. Потрясающий мюзикл! Я вообще, где бываю, стараюсь попасть на самые последние мюзиклы.
— И какой же последний видели?
— “Король Лев” в США.
Ясное дело, что с такими данными звезда балета петь не может. И про вокал — это все шуточки. В “Ромео и Джульетте”, самом шумном французском мюзикле 2001 года, у Цискаридзе — танцевальная партия. А точнее, пластическая. Ему уготована роль — даже страшно произнести — Судьбы.
— Николай, как случилось, что вы угодили в мюзикл?
— Я пришел на “Двенадцать стульев”. Подходит ко мне Катя Гечмен-Вальдек с какой-то девушкой и говорит: “Коля, познакомься, это наша Джульетта”. А я говорю: “Как жаль, что я не пою, а то бы пришел к вам на кастинг”. Ну посмеялись, а через какое-то время позвонила Катя и сказала, что под меня подстроились и я могу приходить.
— Но, насколько я знаю, во французском мюзикле судьбу играла женщина.
— Вот и я сказал организаторам проекта про женщину. А они мне: “У Судьбы нет пола”. Я знаю, что, когда французы узнали обо мне, они с радостью перекроили партию под меня.
Так вот, о судьбе, которую по легкомыслию человечество пишет с маленькой буквы. Она давно достойна прописной, потому как в жизни Цискаридзе это слово, как выясняется, привело его туда, откуда он сделал свои первые шаги. Так, его самая первая роль в Большом случилась в спектакле Юрия Григоровича “Ромео и Джульетта” в 1992 году. Он танцевал партию Меркуцио и в этой редакции, и в редакции Лавровского.
— От Ромео я тогда отказался: это не мое. И тут тоже: судьба преподнесла мне... Судьбу.
— Николай, а вам можно выходить на сцену после такой серьезной операции на колене?
— Операцию сделали шесть месяцев назад. Сейчас будет вторая реабилитация. Я восстанавливаюсь в европейском реабилитационном центре для всемирно известных спортсменов. Именно туда мне посоветовали поехать. Спортсменам платят страховку, а расходы на мое лечение взял на себя Большой театр.
— Сколько стоит курс?
— Ну, вот я был месяц — 12 тысяч евро. Пробуду еще месяц.
— И после этого можно будет танцевать в мюзикле?
— Мне нельзя прыгать, вращаться. И партия Судьбы все-таки не танцевальная роль. Я — весь спектакль на сцене, как будто сопровождаю героев: двигаюсь, хожу по сцене...
— Как в анекдоте: ты туда ходи, сюда ходи?..
— Уметь ходить по сцене — это самое сложное. От Судьбы все зависит. Она сводит Ромео и Джульетту, она же им и мешает, сталкивает, разводит.
— В таком случае я не спрашиваю, верите ли вы в судьбу...
— Если бы не судьба, я бы не был солистом Большого. Маленьким мальчиком я жил в Тбилиси, в балете — никого из родных. Мне было пять лет, и я пальчиком тыкал в открытку с Большим театром и говорил: “Я здесь буду”. Все смеялись. И если бы не судьба, мы бы с вами не разговаривали про Ромео и Джульетту. И про судьбу тоже.
К репетициям Николай Цискаридзе приступает 10 апреля. Уже успел познакомиться кое с кем из участников спектакля — это в основном ребята из “Нотр-Дама”. У Цискаридзе будет целых три Джульетты и три Ромео. И все артисты, кроме него, будут затянуты в натуральную кожу от кутюр, на которую уже выложено 500 тысяч долларов. А он, как неотвратимая Судьба, будет парить над этим безумным кожаным миром в белых легких одеждах.
