Огненный ангел с опальной судьбой

Не прошло и двух лет, как американский режиссер с мировым именем Франческа Замбелло вновь в Большом театре. На этот раз вместе с дирижером-постановщиком Александром Ведерниковым и художником Георгием Цыпиным Франческа ставит одну из самых трагичных опер Сергея Прокофьева — “Огненный ангел”. Во времена СССР “Ангела” обвиняли в формализме, нездоровом мистицизме, называя оперой ужасов, и близко не подпускали к оперной сцене.


— Франческа, чем объяснить, что вы обратились к этой трудной опере?

— Я вообще люблю Прокофьева, все его творчество, считаю, что он один из величайших композиторов ХХ века. Для меня Прокофьев, Шостакович, Бриттен, Гершвин — это композиторы, которым удавалось писать оперы, где есть и сюжеты, и характеры, и музыка. В основе “Ангела” автобиографичный роман Валерия Брюсова с горячим любовным треугольником. Мне кажется, опера в чем-то перекликается и с жизнью самого Прокофьева. Главная героиня “Ангела” — Рената — женщина, живущая вне общества, то же самое можно сказать и о Прокофьеве. Как, впрочем, и о каждом большом художнике, во все времена находящемся в конфликте с обществом. У всех великих свой трагический разлад с окружающей их действительностью. Сильные страсти, эмоциональная мощная музыка “Ангела” меня также захватывает.

— Сколько оперных спектаклей в год вы выпускаете?

— Как правило, это четыре новые постановки, но не только оперные. Я ставлю и мюзиклы. Так, в этом году поставила “Вестсайдскую историю” для фестиваля в Брегенце. Я не разделяю искусство на высокое и массовое, мне интересно все.

— Это большая нагрузка, если учесть, что вы дама, а не мужчина.

— Женщины всегда вынуждены работать больше мужчин.

— Как вы относитесь к тому, что такие известные певцы, как Лучано Паваротти, Хосе Каррерас, Пласидо Доминго, превратили оперное искусство в шоу-бизнес?

— По-моему, это хорошо, благодаря им опера доходит до большего количества слушателей. Иначе оперные театры превратятся в музеи. Я много работала с Пласидо Доминго. В этом году мы вместе с ним поставили в Вашингтоне “Валькирию” Вагнера. Оркестр мы расположили за сценой, сделали это специально, чтобы приблизить Вагнера к публике. Мне кажется, мы должны постоянно думать о том, как по-новому представлять оперу. Ее форма должна постоянно меняться.

— Ваш первый спектакль был оперный?

— Нет, драматический. Потом я пришла к мюзиклам, а затем стала ставить оперы. Вообще я всегда хотела быть режиссером, с самого детства. Ребенком разыгрывала спектакли в гостиной нашего дома.

— Как родители к этому относились?

— Поскольку они сами в театре работали, то были довольны. Мама — актриса и по-прежнему работает в Лос-Анджелесе, много снимается в телевизионных шоу. Отец начинал как актер, потом через какое-то время стал бизнесменом.

— А музыкальное образование вы получили?

— Моя бабушка была концертирующей пианисткой. Мое обучение музыке началось с игры на фортепиано, потом были флейта, кларнет. Но режиссура меня влекла больше, чем музыка.

— У вас итальянская фамилия...

— Мой отец итальянец, он родом из Неаполя, а мама — американка из Чикаго. На первую оперу — “Мадам Баттерфляй” — меня сводил отец, мне тогда было пять лет. Я испытала сильнейшее потрясение.

— Когда вы ставите спектакль, разворачивается ли между вами и дирижером борьба за композитора?

— Существует такой распространенный миф, что в опере все друг с другом борются: режиссер с дирижером, дирижер с певцами. Да, битвы иногда происходят, но только потому, что мы художественные натуры, у нас большие страсти, эмоции, чувства. Но я всегда стараюсь находиться в творческом контакте с партнерами по постановке, а не бороться с кем-то. Тогда и результат будет достойным. И конечно, должно быть уважение к музыке. Моя режиссерская работа начинается с изучения партитуры. Это моя библия.

— Где вы находитесь во время спектакля — за кулисами или в зале?

— Перед началом представления я захожу в каждую гримерную, нахожусь за кулисами, пока не распахнется занавес. А потом ухожу в зрительный зал, когда там уже погас свет. Тихо сижу в задних рядах партера. Для меня важно понять, что переживают во время спектакля зрители. Это очень волнует, когда ты смотришь из зала на свою работу вместе со зрителями.

— Кроме оперы у вас в жизни есть пристрастия, увлечения?

— Люблю воздух, природу, люблю плавать, бегать, кататься на лыжах. Дома в Нью-Йорке у меня четыре собаки породы бигль, я их тоже люблю. А еще я очень люблю свою жизнь.


Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру