Уж такая штука спорт: никогда ничего нельзя загадывать. Особенно на таких турнирах, как чемпионат Европы по футболу: всегда что-то происходит из ряда вон. На сей раз вон вышел Саша Мостовой. Еще накануне — в представлении многих — лидер нашей сборной.
И пришлось ехать вовсе не в Авейру, где латыши — вот бы у кого поучиться! — достойно бились с грозными чехами и едва не сотворили суперсенсацию, уступив лишь в концовке. И не в Порту, на культовую разборку немцев и голландцев. А в Лиссабон, где проводила последнюю тренировку, перед игрой с португальцами, наша доблестная сборная. Забегая вперед, скажу: не пожалел. Увлекательная поездочка вышла. Ваш покорный слуга поехал в одном автобусе со сборной. На том самом месте, где еще два дня назад сидел отчисленный Александр Мостовой.
Итак, вторник. Знаменитый стадион “Луж” (именно так, через “ж” он пишется). Тренировка российской сборной.
Внешне — идиллия. Ринат Файзрахманович Дасаев разминает Сергея Овчинникова и Игоря Акинфеева. Рядом Слава Малафеев ждет своей очереди — а пока пинает мячики “ротейро”, которые еще до чемпионата назвал в интервью “МК” очень странными.
Остальные — то бишь полевые футболисты — бегают в стороне от ворот. Двумя группками. В одной — десять человек, в другой — только девять. Хотя еще накануне игроков обороны, середины поля и атаки было ровно два десятка.
Теперь — нет Александра Мостового.
История с его отъездом с базы сборной выглядела бы детективом. Кабы так сильно не смахивала на трагифарс.
Одни репортеры ждали Сашу у выезда с базы “Браунс клаб” в Виламоуре — и не дождались. Улизнула машина с Мостовым через какие-то потайные задние ворота.
Другие — в том числе и спецкор “МК” — изготовились у выхода на вылет в аэропорту Фару, куда, по имевшимся разведданным, Царя и должны привезти. Час, другой, третий — тоже все напрасно. А там пора и в Лиссабон. К Ярцеву...
— Георгий Александрович задерживается. Душ принимает после тренировки, — пояснил пресс-офицер УЕФА.
— Что, тоже готовится к матчу? — пытаюсь пошутить. — Вместо Мостового?
Тут же, впрочем, понимаю, что хихоньки да хахоньки здесь не проходят. Ярцев появляется серьезный и сосредоточенный. Фразы — рубленые:
— Я знал, что вопрос по Мостовому будет. Мы играли и без него. И выигрывали. В Уэльсе, например. Это он сам себя считает лидером. Но он — не лидер.
— А можете, Георгий Александрович, — спрашиваю, — огласить официальную причину отчисления Александра?
— Я бы не стал говорить об отчислении. Назвал бы это освобождением. Дело в том, что он позволил себе высказывания, неуместные на чемпионате. Усомнился в нашей перспективе. В мастерстве игроков. С таким настроением на таких турнирах не играют. И дело не в тренере Ярцеве. Если бы Мостовой со своим опытом повел молодых ребят за собой — очень может быть, я бы его и простил. Что до сути его слов... Он не тренер — и для меня его мнение о подготовке сборной не имеет значения... Если я в чем-то и ошибся, так только в том, что много ему доверял. А в результате — плевок в команду.
— Как сейчас настроение в сборной?
— Настроение нормальное. Поймите, Мостовой — он отнюдь не звезда. Звезда — Аленичев, звезда — Смертин. Потому что для меня звезда — тот человек, который отдает на поле всего себя. Для победы. И попрошу больше вопросов по Мостовому не задавать. Он для меня отныне не существует.
...Потом говорили еще много о чем. И о предстоящем матче с португальцами, о том, что “главное — не испугаться, но я и перед первым матчем это говорил”. О великом бразильском тренере Сколари, с которым Ярцев, как выяснилось, неплохо знаком. О сборной Латвии, только что закончившей игру с чехами (“Лишнее свидетельство того, что недооценивать на чемпионате Европы никого нельзя”). И снова — о Португалии, о Луише Фигу (“Я выделил игрока, которого искренне люблю, великого футболиста”). Но это все шло как бы вторым планом. А ведь жаль!
