Главные тренеры меняются, президент остается. Так уж сложилось в нашем футбольном союзе. Почти как в Советском... И каждый новый главный тренер хочет верить, что уж он-то удержится на “пике славы”, не в пример предшественнику: Бышовец, Садырин, Романцев, Газзаев. Ярцев?
Должность эта похожа на мираж, который манит и растворяется. Сегодня ты — великий, завтра — никто. Президент — другое дело. У него своя игра — за пределами поля.
Десятилетиями выстраивал Вячеслав Иванович Колосков свою пирамиду под названием РФС. Каждый кирпичик фундамента собственными руками укладывал: создавал федерации “на местах”, не ленился приезжать-контролировать. Где-то — жестко, где-то — по-дружески, за столом.
Таков он — Зубр футбольной дипломатии. Непотопляемый.
Давно я мечтала об откровенном интервью с Вячеславом Колосковым. “Без галстука”. А главное — без маски. Потому как с человеческой точки зрения президента РФС почти никто не знает. Внешне он — непробиваемый сухарь. На людях предельно лаконичен и закрыт. Монотонной речью журналистов усыпляет.
А личность-то на самом деле незаурядная. Рафинированный интеллигент, хотя родился в семействе дворников. Неизменно ухоженный, галантный джентльмен. Красивых женщин любит — даже в футболе. Помнится, спросила его по поводу девушки Анны Завершинской, затесавшейся в руководство “Спартака”: мол, вы лично лояльно к такому раскладу относитесь — или это все же нонсенс? Так вот, Вячеслав Иванович барышню поддержал: “А что — симпатичная молодая женщина... По крайней мере, ее появление в VIP-ложе повлияло благотворно — присутствующие перестали ругаться матом. И вообще, если задуматься, какая у нас в жизни радость, кроме вас — симпатичных девчонок?”
Однажды Колосков рассказал мне, как отправился с другом в Абхазию. И без колебаний принял вызов местных джигитов — у которых каждый тост непременно “до дна”. Дело кончилось тем, что Колосков поднял 28-й бокал вина (помню, я сначала написала “33-й”, но он честно поправил ошибку) и не без удивления обнаружил, что за огромным столом остался только его русский друг (летчик-испытатель, между прочим). А джигиты не выдержали... Вот что значит советская закалка.
И многие не выдерживают — хотя с такой лихостью устремляются в бой против Зубра. Сколько же народу мечтало выдворить его с насиженного места, из любимого кабинета с серыми телефонными аппаратами! Тяжеленные, с места не сдвинешь. Он бережет их и специально не меняет. Ласкает взор неказистая архаика...
— Вячеслав Иванович, вас столько раз пытались переизбрать, а ничего не вышло. Почему?
— Потому что подкопаться не смогли. Я же честный. Взяток не беру. Иначе, неужели ты думаешь, какой-нибудь судья не растрезвонил бы скандальную историю на целый свет?
— Да кто бы рискнул?!
— Глупости. Если бы я хоть у одного арбитра деньги взял, а потом оштрафовал бы его или дисквалифицировал, он бы первым делом отправился рассказывать, какой я продажный, — чтобы отомстить. Это же как дважды два. А уж в нашей организации тайное тут же становится явным.
— Ходят слухи, вы богаты как Крез. Это правда?
— Ну вот, опять начинается! Два года меня налоговая полиция мучила. Каждую пепельницу проверяла. Ничего не нашла. А теперь что ж мне — опять доказывать, что все у меня законное. Заработанное. ФИФА платит мне приличные “командировочные”, а я ведь от силы дней десять в году в Москве бываю.
— Фактически живете в самолете?
— И устал от этого. Утром прилетел — вечером улетел. Сегодня в Москве, завтра — в Париже, послезавтра в Краснодаре, в Туле, потом в Лозанне.
— Но если не летать, вам, наверное, скучно будет?
— А может, наоборот. Иногда ведь хочется остановиться. Годы идут, энергии не прибавляется...
Помнится, после доблестной победы над Уэльсом Колосков признался: “Когда сборная выигрывает — все лавры тренеру достаются, а когда проигрывает — шишки сыплются на меня!” Ярцева тогда пригласили к Путину — для поздравлений. Колоскова — нет.
Но после Португалии шишечный град обрушился на обоих. Национал-большевики прорвались в ОКР с листовками “Долой Колоскова!” — решили смыть горечь португальского поражения апельсиновым соком. Знали, черти, что заявление в милицию никто писать не станет. Благо у Вячеслава Ивановича с чувством юмора все в порядке.
Зато для Ярцева это была последняя капля. Закипел, вскочил: “Ну и закончили, наверное, на этом!” А Колосков и бровью не повел: “Сядь и успокойся!” — потом даже улыбнулся: “Лично у меня где-то еще есть второй костюм, не знаю, как у Георгия Саныча...”
В этом весь Колосков — внешне непробиваемый...
— А внутри? Признайтесь, внутри-то у вас, наверное, тоже все клокотало, Вячеслав Иванович? Ну не железный же вы!
— Конечно, клокотало. Но я не собираюсь выплескивать это при всех. Мне есть с кем по душам поговорить, у меня есть друзья. А на людях выходить из себя нельзя. Это слабость — по моим понятиям недопустимая.
— Хороший у вас с Ярцевым тандем. Вас из себя не выведешь, а он — ранимый, взгляд — как обнаженный нерв...
— Вот и я говорю, спокойней надо быть, нельзя же так — все эмоции нараспашку. Мне кажется, Ярцев сам понимает это. Во всяком случае, я пытаюсь его в этом убедить.
— Между тем у нас в стране всегда любили именно таких — взрывных, как Семин, как Ярцев, Газзаев, в конце концов. И как бы они ни срывались на тех же игроков — им все прощают. А вы, по контрасту, — такой индифферентный.
— Я не люблю кричать и не помню случая, чтобы кто-то орал на меня. Однажды прочитал где-то, что самое страшное для руководителя — унизить подчиненного в присутствии других. Потому что ответить он не сможет. А если ответит — его придется увольнять. Я считаю, если хочешь кого-то отругать — вызови и выскажи все тихо, тет-а-тет.
— Признайтесь, вы злопамятны?
— Мое кредо — все видеть и ничего не прощать. На что-то закрывать глаза. Но специально мстить я никому не буду. Вспомни хотя бы “войну” с Толстых. Несмотря ни на что, я против него никогда ничего не говорил и как специалиста всегда в высшей степени ценил. Равных ему не было в своей области. Но это был не повод свое место ему уступать. И я не уступил.
— Стало быть, крепко с ним срослись?
— Еще бы — я так зарылся в бесконечных бумагах, что иногда с ужасом думаю: вдруг, кроме меня, в них вообще никто не разберется! Пал Палыч Бородин вот сразу заскучал, когда я озвучил ему эту перспективу. Хотя так горел идеей возглавить РФС — все резко изменить. Да ради Бога! Я бы сам ему это предложил. На словах энтузиастов много. Которые думают, что придут — полные решимости — и наш футбол поднимется как по волшебству. Да только не все так просто. А Пал Палыч подумал и предложил: “Давайте, — говорит, — Вячеслав Иванович, я буду президентом РФС?” Я говорю: “Давайте! Но только скажите, вы будете реально делами РФС заниматься?” — “Нет, — Пал Палыч честно сказал, — у меня времени нет. А давайте, Вячеслав Иванович, вы у меня первым заместителем будете и в кабинете своем останетесь, и в бумагах, как и прежде, будете разбираться”. И тут уж я, извините, не согласился. А на кой, простите... я буду делать свою же работу в созданной мной же структуре — только еще указания чьи-то слушать?
— Трудно возразить...
— Да я никого не отталкиваю. Никому не мешаю на выборах. Ради бога, но тогда предложите что-нибудь реальное.
— Представляю, что бы вы чувствовали в день празднования столетия ФИФА, если бы накануне вас не переизбрали...
— Я не так уж переживал по поводу переизбрания. Смотрел на все философски. Но в этом смысле — ты права. В душе это сильно бы меня задело.
— А смог бы новый президент РФС присутствовать на этом праздновании в Париже?
— На общей торжественной церемонии — да. Там присутствовали все главы национальных футбольных организаций. Но на банкете в узком кругу руководителей ведущих федераций — исключено! Я десятилетиями тесные дружеские связи с представителями этих кругов нарабатывал. Это как закрытый клуб, где в упор не видят тех, кого не знают близко. А я играю в одной команде с Блаттером и Платини, когда проходят товарищеские матчи среди членов ФИФА.
— Вероятно, в России мало кто задумывается о международной политике РФС. О том, что именно вы пробили для России финал Кубка УЕФА в 2000-м, а теперь пробиваете финал Лиги чемпионов... Зато обвиняют во всех смертных грехах: и в том, что полей в стране мало, и что игроков своих не растим — иностранцев приглашаем.
— Не надо забывать, что клубную политику мы не определяем. Есть конкретные вопросы, которые решаются на уровне РФС, по уставу. Но приказывать владельцам клубов, кого им покупать, — не в нашей власти. А что касается полей — проблема. Катастрофа. Сколько же я таких полей по всей России объехал и еще объеду. Иногда просто страшно становится. Приезжаешь в футбольную школу, где на 600 человек — одно поле. Травка из асфальта торчит. К тренеру подхожу: “У тебя ж дети убьются, не боишься?” А он-то что может сделать, только руками разводит! И опять-таки, не в нашей это компетенции — для детских школ поля строить. Мы должны сначала высшую лигу обеспечить. Чтобы и сам газон, и трибуны международным стандартам соответствовали. И постепенно эти проблемы мы на своем уровне решаем. Страшно вспомнить, каких усилий стоило вообще футбольное единство в стране сохранить после развала Союза. И как тогда возник Кубок Содружества. Потом, по крупинкам — федерациям “на местах” — создавался РФС.
— А сейчас этих федераций много, и все они — “голоса” на выборах, не так ли?
— Да что вы все “голоса, голоса”! Просто по-другому сохранить футбол в стране было невозможно.
— Парадокс, но ведь именно вас обвиняют в развале российского футбола. Кстати, как вы реагируете на такие обвинения?
— Никак. К чему реагировать на очевидную глупость?
— Правда, что в истории с Уэльсом, когда решалось наше участие-неучастие в финальной части Евро, вы фактически выступали адвокатом с российской стороны?
— Так и было. Причем я сознательно от нашей делегации один приехал. Решил, что после ситуации с Лазутиной в Солт-Лейк-Сити в присутствии наших профессионалов смысла нет. Но если честно, в первый момент я тогда в Лозанне просто дар речи потерял — при виде делегации Уэльса. Там ребята серьезно подготовились. Шесть адвокатов приехало. Представляешь — шесть! А как они говорили — настоящие златоусты! Первый аргумент: “Даже во время первой игры, в которой Титов не участвовал, он все равно на игроков влиял — “заряженный” бромантаном. Посему результат того матча тоже засчитан быть не может!” Я спрашиваю: “А разве у Титова брали анализы после первой игры?” Они: “Нет, не брали, но мы провели серьезные исследования, и на этом основании утверждаем, что, судя по продуктам распада, препарат уже был в крови Егора на момент первой игры”. И тычут пальцами в какую-то схему с химическими формулами: “Сами посмотрите: мы все проверили на мышах!” Я чуть не подавился: “Какие мыши?! Господа, опомнитесь! Мы все-таки об игроках из высшей лиги — о мировом футболе разговариваем!”. И меня как-то сразу все собравшиеся поддержали...
Знать бы, что такая блестящая победа даром пропадет. И не принесет нам удачи участие в Евро — добытое вопреки всему...
— Я подумала, что когда-нибудь вы в любом случае уйдете из РФС. Не вечно же там сидеть. Чем, если не секрет, станете тогда заниматься?
— А насчет этого не стоит беспокоиться. Я за свое кресло, как утопающий за соломинку, никогда не хватался. Кругом так много интересных дел. И одно из них — просто жить.
P.S. После лимоновской сокополивалки на исполкоме Ярцев сразу сказал: “Ухожу в отпуск!” А Колосков улетел в Рим и отключил мобильный. И сейчас, наверное, как никогда радуется своевременной командировке. Все-таки иной раз нет большего счастья, чем куда-нибудь улететь.
