Мальчику, которого родители хотят назвать БОЧрВФ 260602, уже исполнилось два года. Он живет без свидетельства о рождении, ведь, чтобы получить этот документ, требуется самое элементарное — имя, а его-то у малыша и нет. Отец мальчика продолжает настаивать на присвоении ребенку аббревиатуры с индексом, судебные инстанции отказывают ему в этом. В итоге разбором столь необычного дела занялся Страсбургский суд.
Пока мама разогревает кашу, а папа набрасывает эскиз, Биологический Объект Человека изучает внутренности очередной игрушки. Любознательный мальчик Боч знает, что внутри керамической статуэтки или глиняного горшка — пустота: вон сколько перебил папиных творений (папа — художник). Игрушка же — вещь серьезная: винтики, колесики. Бочу разрешают все — как в японских семьях. Или почти все — как в русских, где растет единственный, поздний и очень долгожданный ребенок.
Мальчик пока не понимает, что с рождения стал Биологическим Объектом Человека рода Ворониных—Фроловых и что вторая часть его имени обозначает дату рождения. Не знает он и о том, что является предметом пристального изучения многочисленных судебных заседаний. Родители Боча после Чертановского и Мособлсуда направили стопы в Страсбургский международный суд и уже получили уведомление о том, что дело принято к обращению.
Почему же два нормальных взрослых человека с высшим образованием подвергли своего сына испытанию столь странным именем? Почему российские судьи вынесли два последовательных решения — “отказать”, совершенно несообразные с гражданским законодательством?
— Мы с такими серьезными лицами играем в демократию и законность, — говорит отец безымянного ребенка Вячеслав Воронин, — что даже интересно становится, когда облеченная властью мантия выносит смехотворное решение. А мне любопытно, чем же закончится этот судебный фарс.
— Мы считаем недопустимым называть ребенка аббревиатурой или индексом, — возражает заведующая чертановского загса Людмила Сахарова. — При этом ущемляются права ребенка.
— В законодательстве нет точной формулировки по поводу присвоения имени, — отвечает судья чертановского суда Наталья Серкина.
Обратимся к Семейному кодексу РФ, где четко прописаны права ребенка и родителей. Статья 58, глава 1 гласит: “Ребенок имеет право на имя, отчество и фамилию”. Глава 2: “Имя дается по соглашению родителей”. Все, больше об имени в кодексе ничего нет. Российское же законодательство никак не трактует проблему присвоения имени. Вроде как ее нет. Вернее, не было.
И тем, и другим кажется, что они защищают права ребенка.
* * *
Свидетельства о рождении, как мы понимаем, у дитяти нет. Он не зарегистрирован по месту жительства. Отсутствует медицинский полис. Маме Марине Фроловой, которая работает реставратором музея имени Пушкина, не дали пособие по уходу за ребенком. Кроме того, родители получили массу проблем в виде судебных разбирательств. Стоит ли всех этих жертв выбранное имя?
— Нам нравится это имя, и почему мы не можем назвать ребенка так, как хотим?
Действительно, почему?
— Я только собственным именем хотел его назвать, а все испугались! — говорит Вячеслав.
Чего испугались? Может быть, числового значения? Не кроется ли здесь нечто от загадочной каббалы?
Сам Вячеслав только расхохотался, когда я об этом спросила. Он не верит ни в Бога, ни в черта, ни в дьявола, ни в каббалу — и, как сам утверждает, “ничего не боится!”
На самом деле каббала учит, что имя — только ярлык, необходимый для контакта с другими, хотя и для нее важны значения цифр и имен.
Быть может, корень искомого решения кроется в каких-либо славянских корнях рода Ворониных—Фроловых? Но и здесь родители Боча поступают вопреки традициям.
Древние славяне с чрезвычайной бережностью относились к имени. Они считали, что имя определяет судьбу человека. Считалось, что с имянаречением в человека входила душа. Причем при рождении ребенку присваивалась только кличка — часто неблагозвучная, чтобы отпугнуть злых духов. Тайное, настоящее имя не знал никто, кроме родителей. Когда ребенок выходил из младенческого возраста, ему сообщали уменьшительное имя от полного.
И лишь в отрочестве он получал право называться полным, часто двусложным именем — Гостомысл, Доброжир, Владимир, Святозар.
С приходом христианства славянские имена были запрещены, и в обиход вошли греческие.
Кстати, психологи считают, что странное имя — это форма социального протеста.
Мы обратились за консультацией к специалистам.
— Как выбор имени может повлиять на личность ребенка?
— Здесь нет стопроцентного рецепта, — ответила ведущий научный специалист научно-исследовательского центра “Дошкольное детство” имени А.В.Запорожца Московского комитета образования Елена Арнаутова. — Все зависит от того, насколько родители смогут вселить уверенность в собственном имени, насколько они смогут его убедить, что его имя значимо, ценно и что оно индивидуально.
— А если Боча Воронина начнут дразнить бочонком?
— К любому имени можно найти прозвище, вы же это знаете. Но не все же дети травмируются от этого. С любым именем можно легко адаптироваться в микросоциуме, если родители сумеют объяснить ребенку очарование его имени.
