...Их назвали Золотыми Девочками Олимпиады еще задолго до начала Игр, когда они выиграли чемпионат Европы и чемпионат мира, блестяще исполнив самую сложную программу в истории синхронного плавания. Но все эти слова забивала музыка Минкуса к балету “Дон Кихот”, под которую две Анастасии — Ермакова и Давыдова — по восемь часов в день шлифовали свой трехминутный спектакль на воде. А когда в их честь отзвучал в афинском бассейне гимн России, они не скрывали своего удивления: “Ничего не чувствуем — ни радости, ни счастья, только огромную усталость. Мы никак не можем осознать, что то, к чему мы шли столько лет, произошло. И произошло так быстро. 3 минуты 31 секунда длится наша программа — и в эти мгновения уместились пятнадцать лет нашего труда”.
В шесть лет Настя Ермакова пришла в бассейн, чтобы стать такой же красивой, как девочки с пучками и ярких купальниках в телевизоре. Детское сознание отказывалось принимать тренерскую аксиому — к красоте можно дойти только через боль. Но Настя поверила тренеру на слово и редко позволяла себе заплакать, когда ее растягивали в шпагат и гнули в разные стороны так, что потолок и пол менялись местами. Единственное, во что она отказывалась поверить, — так это в то, что путь к красоте огибает киоски с мороженым и кондитерские отделы в магазинах. Пока не наступил час расплаты — тортики и булочки мертвым грузом потянули ко дну. Теперь после двух часов дня Ермакова запирает рот на замок.
— Настя, но после Олимпиады можно будет и нарушить этот жестокий закон.
— Нет. Мне стоит только один раз поужинать — и утром встаю с двумя лишними килограммами. Хотя, конечно, маленькую поблажку себе дам, потому что столько вытерпели ради Олимпиады.
...На Играх в Сиднее Ольга Брусникина и Мария Киселева вышли из воды олимпийскими чемпионками и больше не захотели в нее заходить. Юные Ермакова и Давыдова стали чемпионками Европы и спокойно готовились к Афинам. И вдруг, за два года до Олимпиады, вода в бассейне российской сборной закипела. Брусникина и Киселева вернулись — и многие решили, что былые заслуги дают им карт-бланш на лидерство в сборной и единственную путевку на Олимпиаду. Ермакова и Давыдова набрали полные легкие воздуха и ушли под воду, чтобы подготовить новую программу к чемпионату мира, который должен был дать ответ на вопрос, кто есть кто.
— Вы, — спрашиваю Ермакову, — ощущали ненависть к соперницам в тот период?
— Нет, ненависть — чувство, которое не присуще нам априори. Злость — да, иногда выпрыгивала из глубины души. Обида захлестывала, иногда страх охватывал, что судьи будут необъективны. Нам даже пришлось остановить работу над почти готовой программой “Фигаро”, потому что эмоционально не могли ее делать. Наши чувства не совпадали с музыкой и движениями, во всем чувствовалась фальшь. И тогда тренер предложила нам композицию из саундтрека к фильму “Глубокое синее море” — “Акулы”. В тот момент мы были хищницами и должны были “сожрать” наших соперниц. И вот здесь все сложилось, как в детской мозаике: внутреннее состояние отразилось в каждом жесте, в каждом повороте головы, оно выплескивалось в каждой эмоции. Мы в этой программе сбросили с себя весь негатив и до сих пор любим ее больше всего.
— Почему тогда к Олимпиаде сделали новую?
— Две причины. Первая — не хотели пугать зрителей акульим оскалом. Вторая — у нашего тренера собственное летосчисление. Она говорит: “Все, что было вчера, — прошлый век”.
— Вы вместе с Брусникиной и Киселевой, которых “съели” на чемпионате мира, выступаете в групповых упражнениях. Но ведь чтобы каждое движение было синхронным, вам всем надо стать единым организмом.
— Сначала было очень, очень тяжело. Причем в большой степени не из-за того, что сложно складывалась реальная ситуация, а из-за того, что каждый из нас программировал ее, накручивая себя, создавая психологическое напряжение. Но постепенно оно разрядилось, потому что девочки вернулись за золотыми медалями, нам они тоже нужны. Наше желание совпало, и, чтобы оно осуществилось, мы забыли обо всем.
— Они как-то помогали вам, подсказывали детали, нюансы олимпийской борьбы?
— Непосредственно при подготовке дуэта — нет. Но когда мы вернулись после полуфинала, они поздравили нас и сказали: “Вы в таком яростном темпе начали программу, что мы испугались — выдержите ли вы до конца. Мы так никогда не делали, потому что в конце уже может просто не хватить сил”.
— Настя, пока Ася (так с детства все зовут другую Анастасию — Давыдову. — В.К.) на допинг-контроле, раскройте секреты вашего дуэта.
— Так странно, но мы вообще никогда не ссоримся. Ни разу за шесть лет совместной работы мы не обиделись друг на друга. Бывает, что на сборе так устанем, что глаза ни на что и ни на кого не смотрят, тогда мы просто расходимся, молчим, и это нам помогает жить дальше. Бывают, конечно, такие чисто тренировочные моменты несогласия между нами. Тренер говорит: ты, Настя, сделала элемент раньше, ты Ася — позже. И тут мы начинаем доказывать каждая свою правоту. Я утверждаю, все сделала правильно, а Ася стоит на своем, противоположном от моего мнении. Иногда уже готов разгореться спор, но тренер короткой фразой: “Девочки, работаем!”— тушит пожар.
— Замечаете ли вы ошибки друг друга во время выступления?
— Естественно! Но если мы увидели “рассинхрон” какой-то, то сразу собираемся, концентрируемся еще больше, иначе все расклеится. Правда, когда вылезаешь из воды, то чувствуешь такую неудовлетворенность, так переживаешь, что не сделала все, что могла, особенно если всю программу отработали чисто и только в конце какой-нибудь обидный ляп допустила.
— В чем вы похожи, а в чем нет?
— В музыке у нас нет каких-то определенных пристрастий. Сегодня я могу слушать что-то спокойное, завтра — “Продиджи”, но чем ближе к старту — тем тяжелее музыка. Ася тоже не приверженец какого-то одного музыкального направления... Взгляды на моду у нас расходятся: я придерживаюсь классического стиля, Ася любит экстравагантную одежду. Ася ничего не боится, а я безумно — высоты. Никогда не верила в выражение “коленки трясутся”, но когда мы были на чемпионате мира в Мадриде и все пошли в горы, я чуть не умерла от страха. Мне стало так плохо, что я вернулась, пройдя четверть пути, а когда девочки спустились где-то часа через два, я все еще находилась в “тяжелом” состоянии: тряслись не только колени, меня всю колотило. Но что самое интересное, если я на высоте, а внизу вода, то мне ничего не страшно!
Кстати, совсем забыла. Нас с Асей объединяет еще один фактор, очень важный. Мы не любим рано вставать, а так как нам часто приходится это делать, то мы, просыпаясь, молчим, слова, пока собираемся, не вымолвим — не хотим разрушать “послесонную” тишину... Вот сегодня в пять утра идем на тренировку, хмурые, недовольные, после полуфинала только в одиннадцать вечера приехали в деревню, а встали в такую рань. Естественно, молчим. И вдруг навстречу такие пьяные спортсмены, даже не знаю, из какой они страны, еле ноги переставляют — победу отмечали. И они нас спрашивают: “А куда это вы идете?” Мы говорим: “На тренировку”. У них глаза округлились, они так руками развели в разные стороны и хором: “Да-а-а!..” Тут мы с Асей и заговорили.
— А вы как победу будете отмечать?
— Знаю точно, что не так, как они.
