Я дожидался Цзяна Каньчжэна в холле гостиницы, где он остановился пролетом из Хабаровска в Симферополь. Узнал его сразу. Не только благодаря специфической внешности. Но и потому, что за 15 лет, что мы не виделись, Каньчжэн почти не изменился. Ну, постарел, конечно. Лет на пять, не больше. Сын определил: “Папа, на вид вы ровесники”. И, пожалуй, сделал мне комплимент: наш гость худее, осанистее меня, да и седых волос на его голове поменьше. А ведь он ровно на 20 лет старше. Вот что значит регулярное омоложение!
15 лет назад, когда мы с Цзяном познакомились на первой всесоюзной конференции по парапсихологии, о нем спорили ученые, шумели газеты и журналы. Кто-то считал его пророком новой эры, кто-то — шарлатаном. Фотографии полученных им негенетическим путем гибридов ходили по рукам, вызывая восторг и недоверие.
Ну в самом деле, как можно относиться к цыпленку с плоским утиным клювом и перепонками, как у водоплавающей птицы, между когтями на лапах, если доподлинно известно, что селезень курицу не покрывает, да и у петуха с уткой шашни никогда прежде не наблюдались? При этом Цзян отнюдь не генетик-виртуоз, который мог бы провести тончайшую операцию по перестановке звеньев в молекуле ДНК. Он добился этого чуда природы иначе: облучил куриные яйца биоволнами утки.
Не меньший фурор в академии сельхознаук произвели кустистые стебли кукурузы с множественными початками, расходящимися из единого “колоса”, как пшеничные зерна.
И все этому циркачу на арене науки было мало! Вот огурцы, выросшие из семян, облученных дыней: плоды желтоватые, яйцевидные, со вкусом и ароматом дыни.
Беременную крольчиху “обстреляли” волновым пучком, взятым от козы, — и у крольчат на верхней челюсти выросли кривые зубы, имеющие форму козьих рогов.
Столичная академическая наука хранила по поводу этих экспериментов гордое молчание. И лишь вдалеке от Москвы самые смелые ученые решились проверить и одобрить опыты Цзяна: новосибирский академик-медик В.Казначеев собрал расширенный семинар с привлечением 130 ученых из пяти различных институтов. Их одобрительное заключение Цзян и сегодня носит в папке как охранную грамоту, страхующую от огульных обвинений в колдовстве и связи с нечистой силой.
В старших классах Каньчжэн, как многие в утопические 50-е, интересовался роботами и космической техникой, сам был приличным радиотехником. Перелистывал горы научно-технических журналов. В одном из них прочитал об опытах по омоложению с помощью содовых ванн, которыми вслед за Лепешинской тогда увлекалась чуть ли не вся советская интеллигенция. Грамотный Цзян не поверил ни в содовые ванны, ни в простоквашу Мечникова, а вот самой идеей омоложения организма загорелся всерьез. Настолько, что, забросив любимую радиотехнику, поступил в Шэньянский медицинский институт.
Только, в отличие от своих сокурсников, физику не забросил, а продолжал ее изучать. В те годы увлекались идеей построения искусственного мозга. Цзян понял, что на пересечении кибернетики и нейрофизиологии можно отыскать подход к тайне жизни.
Он тогда прочел, что живая клетка при делении излучает ультрафиолет. А ведь это участок спектра электромагнитного излучения. Если вокруг любой кибернетической системы всегда есть электромагнитное поле, оно должно быть и вокруг работающего мозга.
К старшим курсам мединститута Цзян убедился: биоэлектрическое поле живого организма работает в СВЧ-диапазоне. Любознательный студент стал теребить преподавателей: давайте измерять излучения мозга. Дошел со своими идеями до ректора. Тот отнесся к ним серьезно — послал его работу для проверки в Институт атомной физики. Оттуда ее направили в Отдел науки ЦК компартии Китая, высший в ту эпоху научный орган.
Цзяна вызвали в Пекин, где в течение недели с ним работали титулованные ученые. Ему дал новейшую книгу о теории ДНК, только недавно к тому времени созданной. Мысль студента о связи биоэлектромагнитного поля с информацией, записанной в тонких структурах организма, настолько понравилась командирам китайской науки, что они приняли беспрецедентное решение: создать при Шэньянском мединституте лабораторию для проверки гипотезы Цзяна.
После защиты диплома, оставшись ассистентом на кафедре патофизиологии, продолжал исследовать генетические эффекты биополя. А в 1961 году молодой ученый построил первый в истории биотрон — устройство для передачи биоизлучений с одного организма на другие. Именно тогда, под крылом Мао Цзэдуна, одного из столпов мирового марксизма, появилась отвратительная буржуазная химера — куриный цыпленок с утиными перепонками между лапками.
В первой половине 60-х в Китае набирали силу хунвейбины. Цзяну припомнили, что его дед был богатым, а отец и старший брат отнюдь не сочувствовали революции. Когда было принято решение руководства засекретить исследования Цзяна, он понял, что это лишь прикрытие для предстоящей с ним расправы, лабораторию неизбежно закроют. Устроиться в другое место отступнику от марксизма, конечно же, не позволят.
Тогда Каньчжэн решил бежать из Китая, в котором уже разгорался безжалостный огонь “культурной революции”. Но куда бежать? Свободные Япония и Южная Корея отделены морями, Индия — снежными вершинами. Оставался только Советский Союз.
В июне 1966 года начались первые погромы, учиненные хунвейбинами. А в сентябре, пользуясь праздничными днями, Каньчжэн двинулся на север. Он проник незамеченным в глубь приграничной зоны, до расставания с неласковой родиной оставалось всего четыре часа ходьбы. Но его задержали.
За попытку перехода границы Цзяну дали четыре года каторги.
После освобождения заглянул в институт: лаборатории нет, установку сломали. О научной работе не могло быть и речи. Цзян устроился ухаживать за свиньями, потом убирал туалеты.
Его вторая попытка перехода границы в 71-м году на этот раз оказалась успешной. Каньчжэн знал, что рискует больше, чем первый раз: и времена настали более крутые, и в случае поимки с рецидивистом церемониться не станут.
Но судьба была милостива: советские пограничники передали исхудавшего, неделю проведшего без еды китайца в Хабаровск, где ему определили всего-навсего два года работ в леспромхозе.
Выучившись мало-мальски объясняться по-русски, Цзян взял себе русские имя и отчество — теперь его зовут Юрий Владимирович. Наверное, прикидывал наивный китаец, тезку руководителя всемогущего лубянского ведомства будут доставать не так активно.
По ходатайству из Москвы, из института онкологии, где знали работы Цзяна, его приняли лаборантом в Хабаровский мединститут (диплом врача остался в Китае — о работе по профессии нечего было и мечтать).
Лишь в 1986 году беглеца в Китае реабилитировали, что позволило родственникам запросить дубликат диплома и выслать его Цзяну. В Хабаровске он доказал, что в совершенстве владеет техникой иглоукалывания, и поступил врачом в железнодорожную больницу.
К тому времени он воссоздал биотрон в домашних условиях и проводил эксперименты с растениями и животными.
Цзян на практике убедился: в микроволновом диапазоне передается наследственная информация. В цепочке ДНК, как известно, активных генов — от 1 до 5 процентов. Остальные 95—99% — так называемые молчащие гены. Зачем они вообще нужны, неизвестно. Цзян предполагает: включаются они только в утробный период. Так вот, опыты на биотроне позволили Цзяну считать, что микроволны возбуждают молчащие, нестареющие гены, которые пробуждаются к активной жизни. А уже они синтезируют молодой белок.
Облучая в биотроне сначала мышей, потом самого себя, затем многочисленных больных, Цзян получил эффект, который сам называет омоложением: после месяца регулярных облучений проросшими ростками пшеницы, гороха, кукурузы, ячменя, сорго — словом, разнородных съедобных злаков — физиологический возраст пациента уменьшается в среднем на пять с половиной лет. При этом исчезают многие хронические заболевания, возрастает иммунитет, возвращается половая функция.
В 1992 году российский гражданин Юрий Владимирович Цзянканьчжэн (не смейтесь — так написано в официальном документе) получил патент на способ изменения наследственных признаков биологического объекта и устройство для направленной передачи биологической информации. Спустя четыре года — другой патент, где так и написано: “Способ омоложения организма”. А еще через год — третий патент на прибор под названием “Биотрон-Цзян”.
Из 600 человек, омолодившихся за 15 лет на биотроне при непосредственном участии Цзяна, я побеседовал с одним. Евгений Петрович Ищенко — профессор юридической академии, человек, как говорится, вполне вменяемый.
— С Цзяном я познакомился в 1990 году, а в 1992-м, будучи вместе со своим приятелем в командировке в Хабаровске, прошел курс омоложения. Мне тогда было 46 лет, за год перед тем у меня выходил камень из почки, оставались песок и мелкие камни, после работы над докторской диссертацией ослабло зрение, прописали очки. В Хабаровске я провел тридцать ночей под облучением. Вначале мы с приятелем относились к эксперименту скептически. Но уже по ходу курса у него на груди заметно почернели седые волосы. У меня по окончании курса УЗИ показало отсутствие песка и камней в почках, очки не требовались еще несколько лет. По моей субъективной оценке, лет пять я в Хабаровске точно оставил. За месяц, проведенный в лаборатории Цзяна, мы видели детей с ДЦП, которые, пройдя курс лечения на биотроне, начинали бегать, танцевать, смеяться, девочка со струпьями на коже из-за нейродермита полностью очистила кожу. Краевая прокуратура по указке тогдашнего руководителя региона, что называется, землю рыла — лишь бы отыскать основания для возбуждения против Цзяна уголовного дела. Но не нашла ни одного пациента, кому бы после лечения у Цзяна стало хуже.
Но все-таки действительно ли это омоложение? Или просто благотворное воздействие на организм? Вправе ли мы говорить о развороте вспять субъективного времени организма? Эти вопросы я задал всемирно известному исследователю парапсихологических явлений, доктору биологических и медицинских наук Александру Петровичу Дуброву, четверть века знакомому с Цзян Каньчжэном.
— Цзян — доктор медицинских наук, талантливый ученый-изобретатель. Убежден, что биотрон следует широко внедрять как универсальное средство для реабилитации больных после перенесенных заболеваний. Но каковы механизмы достижения положительного эффекта воздействия биотрона на живые объекты — вопрос многопланового научного исследования, которое Цзян, на мой взгляд, в силу разных причин самостоятельно провести не может. Нужна достоверная медицинская статистика, нужны глубокие физические исследования того, что Цзян именует биоэлектрическим полем, нужны совместные работы с видными российскими специалистами, изучающими волновую природу генетических эффектов. Лишь после всех этих исследований мы можем вновь поставить вопрос о возможности омоложения организма.
