Смешные броши на габардиновых жакетках красуются рядом со строгими орденами. Тонкие крашеные букольки рассыпаются на ветру. Бабушки передвигаются по осеннему парку маленькими стайками. Во главе каждой компании — дедуля-балагур. Если одна устает, остальные дружно соглашаются присесть на скамейку.
Недавно на Лосином острове открыли Дом ветеранов для педагогов. 67 стареньких учителей коротают здесь дни и ночи.
Когда-то мы их боялись. А они ругали нас за невыученный урок. Помнить их, казалось бы, просто как дважды два. А на деле выходит такая сложная наука.
Урок первый
Вместо счетных палочек — желуди и шишки. Вместо урока музыки — старинный патефон. Вместо методичек — выписанный из Москвы журнал “Начальное образование”. Поселок Веялочный назвали так, потому что в войну там делали веялки. На всю округу единственная начальная школа, за окнами — дикий лес. И единственная учительница — бывший снайпер.
В 1943-м ее направили в Центральную женскую снайперскую школу. Семь месяцев она училась стрелять по мишеням, а когда поняла, что целить надо в живых людей, рука не поднялась. Юных снайперш возили по оккупированным, разграбленным территориям — чтобы вызвать ненависть к врагу.
“Трудно убивать”, — вздыхает женщина с седыми до белизны волосами и просветленным, как у праведников, лицом.
Учительницей бывшая снайперша стала очень просто: вышла замуж за учителя, муж подбил ее пойти в педучилище. И сорок лет Анна Григорьевна Зинова учила малышей читать и писать.
В сельской школе — вечный недокомплект: как-то первого сентября к Анне Григорьевне пришел всего один первоклашка — поэтому учить приходилось три класса сразу. Почти каждый ее урок был открытым: коллеги приходили смотреть, как Анна Григорьевна, словно гроссмейстер на сеансе одновременной игры, одних учит правописанию, других природоведению, третьих — математике. И все за 45 минут.
— Считать я ребят на поленьях учила, — вспоминает учительница. — Миша, говорю, иди в дровяник, принеси мне пять штук, а он стоит думает... С ленцой учился, а потом такой трудяга стал в леспромхозе нашем! Даже физкультуру я сама проводила, — смеется Анна Григорьевна. — По бревну пойду — упаду. Детки хохочут. На лыжах пойду — упаду, они меня поднимают. В походы их водила, картошку в золе пекли. А провожала их в среднюю школу — плакала. Они ко мне прибегали всю осень: “Анна Григорьевна, вот если бы вы с нами пошли, как хорошо было бы!”
Урок физики
— Недавно звонит мой ученик и спрашивает: “Валентина Васильевна, мы тут с ребятами подумали, вам 93 уже?..” Я так возмутилась — я же всего с 21-го года! А он оправдывается: “Мне недавно 75 стукнуло, так я думал, что вам за 90...” — рассказывает преподаватель физики Валентина Стерлигова.
И не знали послевоенные мальчишки, что физичка старше их всего на восемь лет. Учителей, вернувшихся из эвакуации, собирали в РОНО, туда приходили директора школ и выкликали: “Физика есть?..”
Так Валентина Васильевна оказалась в 212-й мужской школе.
— Ребята спрашивают: можно девочек из соседней школы пригласить? — вспоминает Валентина Васильевна. — Конечно, разрешаю. А где танцы устраивать? В спортзале. Спортзал вымыть надо. Пацаны-то и тряпки в руках не держали ни разу. Ну, берешь швабру, показываешь. А они тебя потом выгоняют: “Мы сами”. Брюки закатают — и давай наяривать. А когда танцы начинаются — у стенки жмутся. Подойдет то один, то другой: “Валентина Васильевна, помогите девочку танцевать пригласить...”
Когда врачи обнаружили двусторонний туберкулез, со школой пришлось распрощаться. Любимому человеку сказала: “Не могу ломать тебе жизнь”. Он уговаривал до последнего, а когда решил все же жениться на другой, прислал телеграмму: “Срочно телеграфируй согласии”. И без промедления полетел ответ: “Согласна. Женись”.
Но Валентина Васильевна выкарабкалась. Болезнь отступила. И снова она стала вести уроки физики в родной школе. И спустя десятки лет вышла замуж за того самого парня, который получил телеграмму с согласием, — уже дедушку, уже вдовца. Они прожили вместе 22 года.
Урок географии
Узнав, куда ее распределили, пятикурсница Лена Жигалова не знала, плакать ей или смеяться: юную учительницу географии ждали в деревне Мраково где-то в Чувашии. Но последний госэкзамен был назначен на 22 июня 1941 года. И вместо чувашской школы она оказалась в башкирском совхозе. Потом ее направили на Южный Урал — собирать авиационные двигатели. В Москву она вернулась как сопровождающая товарного состава с уже собранными моторами. И наконец-то пошла работать по специальности — учить детей географии. Опыта преподавания у Елены Николаевны не было, зато страну московская девчонка, которая до этого выезжала в основном в Подмосковье, повидать успела.
Елена Николаевна уже и не вспомнит номера всех школ, в которых она преподавала: одни изменились, другие просто выпали из памяти. Начала в 602-й. Была избрана директором в 206-й. Да в номерах ли дело...
В одном из ее первых седьмых классов учились ребята из соседнего детского дома. Девочка Света сначала приходила к любимой учительнице в гости, а потом осталась навсегда. Свою приемную маму она до сих пор называет как в школе — по имени-отчеству.
— А внучка бабушкой зовет, — смеется Елена Николаевна, уже, к слову сказать, прабабушка.
Урок литературы
Восьмой класс. Тургенев. “Ася”.
— Что такое любовь? — под смешки класса рассуждает Клара Паулевна, которую ученики перекрестили в Клавдию Павловну. — Любовь — это чувство. — И снова взрыв смеха.
Ну как им объяснить? Если все книги — о любви...
— Иногда приходилось книжки просто рассказывать, — говорит Клара Паулевна Цинман. До сих пор любое произведение в ее пересказе слушается как радиоспектакль. Клара Паулевна пришла в школу сначала как пионервожатая по указанию райкома комсомола, а закончив филфак МГУ, стала учительницей.
“Войну и мир” читали по главкам, “Молодую гвардию” штудировали по кусочкам. Неторопливо пробирались сквозь гоголевские образы и размышления Чернышевского.
А Блок! Бедный, непонятый 15-летними Блок...
По инициативе Клары Паулевны в школе создали музей Гайдара. Директор как-то сказала: “Гайдар неактуален!” “Это ваша юбка неактуальна!” — срезала ее Клара Паулевна. Но музей пришлось увезти домой. Любовь к Гайдару Клара Паулевна пронесла сквозь всю свою деятельность. Вместе с ребятами она собирала металлолом. Последующим метаморфозам железа Клара Паулевна посвятила короткое двустишие:
“Завод “Серп и Молот” переплавил металл,
Завод в Мытищах вагоны собрал!”
Этот метропоезд курсировал по Калужско-Рижской линии. Клара Паулевна настояла, чтобы назвали его “Гайдаровец”.
Кабинет директора
Лариса Андреевна Иванова была директором самого необычного ПТУ в стране. В этом училище ковали рабочие кадры для стран Азии, Африки и Латинской Америки. ПТУ на “Молодежной” закончил сын расстрелянного первого секретаря компартии Ирака и дети послов африканских стран.
— Арабы, сирийцы, ливанцы выбирали электротехнику, а вьетнамцы — полиграфию, — рассказывает Лариса Андреевна.
С 75-го года в ПТУ стали готовить кассиров для сберегательных банков. Набирали девочек-лимитчиц: москвичи не шли. “А теперь не попасть на эту специальность”, — говорит Лариса Андреевна, — “конкурс пять человек на место!”
Преподавали в этом училище с переводчиком: за полгода иностранцы не успевали выучить русский. Начинался учебный год с концерта в честь дня рождения Вьетнамской Республики, а в День учителя давали большое представление. “Зачем нам “Бони Эм”?!” — шутили советские чиновники. — “У нас Ангола есть!”
Директора интернационального ПТУ то и дело заставляли выступать с докладами.
— Один раз я не успела подготовиться, а уже моя очередь подошла на трибуну выходить. Взяла листок и написала: “Да здравствует Советский Союз!”. Положила бумажку перед собой и начала говорить речь. Изредка посматривала на листок, делала вид, что читаю заготовленные строчки. А потом мне сказали, что мое выступление было самым лучшим. В пример ставили: “Вот что значит хорошая подготовка!”
Ее бывшие ученики живут в 50 странах мира. Как-то она услышала по радио репортаж из Анголы. “Спасибо моим учителям, — прозвучало на ломаном русском, — спасибо, Лариса Андреевна!”
Они отметят свой профессиональный праздник в Доме ветеранов вместе с другими педагогами-пенсионерами. “От кастрюль отдохнем”, — говорят одни. “От одиночества”, — признаются другие.
И все как один ждут, что 5 октября им позвонят ученики. Что их не забудут.
