Эта фраза Бальзака вспоминается, когда задумываешься над тем, какие события происходили в уходящем 2004 году с Юрием Лужковым. Не прошло и месяца после его яркой победы на выборах мэра, как в СМИ началась кампания за скорейший уход в отставку только что избранного градоначальника. Организаторами ее были политнеудачники, проигравшие выборы.
Большую часть нынешнего года Лужкова усердно провожали из красно-белого особняка на Тверской. Издания, обремененные инсайдерской информацией, а также всезнающие интернет-сайты наперебой называли даты его предполагаемой отставки. В конце января — сразу после инаугурации президента. В апреле-мае, когда завершится перетряска правительства. Май тоже прошел. Ну, тогда в сентябре, после возобновления политического сезона. Вот уж и Новый год на дворе...
Маститые политмахинаторы, как штатные астрологи, после провала одного своего предсказания тут же отодвигали конец московского света на другую, заранее обоснованную дату. Говорят, многие пиаровские конторы даже принялись обзванивать клиентов, предлагая свои неотложные услуги с расчетом на скорую постлужковскую эру.
Однако уходящий год оставил ощущение, что силам, дергающим за нитки журналистские перья, важна не столько сама отставка столичного градоначальника, сколько процесс нагнетания в Москве и вокруг нее эдакой напряженности ожидания.
Политические слухи, как известно, становятся материальной силой, когда влияют на экономические процессы. В этой связи спекуляции на возможном уходе мэра выглядят еще и явной игрой на понижение. Инвесторам — а инвестиционная привлекательность города, его кредитный рейтинг в последнее время демонстрируют завидный рост — как бы внушали, что накануне смены вех не стоит ввязываться в крупные московские проекты, идти на масштабные капиталовложения.
Одновременно началась спланированная кампания похорон столичного строительного комплекса. Были введены такие обороты, как “схлопывание рынка”, “взрыв мыльного пузыря”. Публике внушали, что строительный рынок в Москве перегрет, что грядет кризис незавершенки, квартиры в новостройках не раскупаются, а значит, неизбежна досрочная продажа недостроенных домов. Цены упадут, строительные компании обанкротятся, банки рухнут, население потеряет миллиарды уже инвестированных рублей. Словом, апокалипсис.
Однако, несмотря на вложенные в разрушительный пиар деньги, единственное, чего удалось добиться инициаторам, — это кратковременного банковского кризиса в разгар лета. И тот факт, что масштабная провокация не удалась, свидетельствует, что страна и столица давно прошли точку возврата, достигнув в своем развитии уровня стабильности, обеспечивающего достаточный иммунитет от всякого рода игр а-ля Сорос.
Разыгранный в Киеве сценарий “каштановой революции” в очередной раз доказал, что революции совершаются в столицах. И способность московских властей в очередной раз действенно противостоять разрушительным, дестабилизирующим тенденциям есть фактор общенационального значения. В этом смысле социальная стабильность в Москве, нормально функционирующие системы городского жизнеобеспечения, низкая безработица, градостроительные и инфраструктурные проекты, нацеленные на разрешение прогнозируемых проблем, — это значимый вклад в устойчивое развитие России.
В таком контексте не удивительно, что недавно В.Путин опять назвал Ю.Лужкова политиком федерального масштаба. Хотя сам мэр все время подчеркивает, что все его планы связаны исключительно со столицей.
Москва Москвой, но как оценить один из самых эмоциональных демаршей мэра по поводу подготовленного кабинетом министров — фактически в режиме секретности — плана монетизации льгот? Именно тайная правительственная вечеря вокруг решения, затрагивающего судьбы десятков миллионов граждан, по-настоящему и возмутила мэра. Фактически настойчивость Лужкова позволила вытащить на свет божий законопроект, сделать его эпицентром политических споров, заставить министра Зурабова публично отвечать на простой вопрос: как предполагавшиеся изначально двести пятьдесят рублей могут компенсировать — особенно в крупных городах — льготы стоимостью в несколько тысяч рублей? Таким образом, градоначальник, защищая жизненные интересы проживающих в столице льготников, выступил адвокатом всех россиян, вынужденных уповать на помощь государства.
Уходящий год, к сожалению, мало что изменил в отношении правительства к столице как к бездонному кошельку. Даже у либеральных министров при разговоре о Москве в голосе время от времени звучат железные нотки комиссаров, отправленных на продразверстку.
Не забылись еще споры о брошенном на территории столицы федеральном долгострое (в смысле — продолжать ли остовам зданий, недостроенным лет пятнадцать назад еще союзными министерствами и ведомствами, гнить и разрушаться или все-таки позволить москвичам обратить их на пользу городу), как в центре нового конфликта оказались тысячи памятников архитектуры, коими так богата Москва.
Если бы этот спор велся на руинах особняков, со стен которых от старости успели слететь охранные федеральные таблички, проблема была бы яснее. А то ведь инстинкт отцовства у федералов прорезался почти исключительно в отношении старомосковских домиков, отреставрированных на средства городского бюджета или привлеченных спонсоров. Причем правительственных чиновников волновали, естественно, не понесенные затраты, а доходы, которые теперь получает московская казна от сдачи в аренду архитектурной сказки, что не успела стать пылью. А поскольку расплатиться с Москвой великодержавным “спасибо” не удалось, в ход пошли паранаучные изыскания о нарушении в результате такой реставрации исторической среды города, о лужковских новоделах.
А уж когда после стоившей сотни миллионов рублей операции по очистке сгоревшего Манежа и подведения его под крышу федеральные чиновники вдруг опять с опозданием прозрели и заявили, что столичные власти не имели права начинать эти работы без согласования с ними, растерялись даже самые отчаянные критики столичного градостроительства.
История вышла скверная. Федеральные охранители держали гроссмейстерскую паузу, понимая, что Лужков не бросит сгоревший Манеж на милость Генералу Морозу, а когда основные затратные работы, предшествовавшие началу чистовой отделки, были завершены, вытащили из рукава крапленую карту. Комментарии тут излишни, поскольку страсти по Манежу стали лучшей иллюстрацией затянувшегося спора вокруг исторических памятников Москвы. Мэр резонно заявлял, что памятники должны принадлежать тем, кто о них реально заботится. И его инициатива застраховать на московские деньги все архитектурное наследство города вне зависимости от того, в чьем ведении исторические строения формально находятся, — новый веский аргумент.
Проблема московского мэра в том, что он всегда конкретен, а потому не вписывается в формулу власти, описанную еще Салтыковым-Щедриным: никогда ничего прямо не дозволять, но никогда ничего прямо и не запрещать. Именно поэтому он может позволить себе критиковать “Единую Россию” за конкретные упущения, как это не раз было в уходящем году. Или может отправиться за границу со вполне конкретной миссией защиты российских интересов.
Под конец года немало критики выпало на долю российских политиков, которые-де слишком поздно занялись Украиной, а потому упустили время. Что касается команды Лужкова, то она непрерывно поднимала вопросы взаимоотношений с соседним государством в последние десять лет. А потому и блиц-визит мэра в Украину в самый разгар “каштановой революции” выглядел не конъюнктурной попыткой отметиться, а продолжением курса на восстановление разрушенных в 1991 году исторических, экономических и просто человеческих связей двух генетически близких стран. К слову, и в Украине Лужкова пытались объявлять персона нон грата не только в конце нынешнего ноября, а неоднократно. Причем украинские власти разной геополитической ориентации.
Другой вопрос, как наработанный опыт таких прорывов — зачастую на уровне межгосударственных региональных отношений — использовался официальной российской дипломатией? И почему, например, бросок Юрия Лужкова в Аджарию, фактически воспрепятствовавший вооруженному столкновению местной элиты с тбилисскими властями, не был использован дипломатами для более продуманной игры с новым грузинским режимом? Что лишило бы Саакашвили иллюзии вседозволенности и помешало бы обострению ситуации вокруг Южной Осетии.
Вообще отношение официальных лиц к жестким демаршам мэра было в уходящем году двояким. С одной стороны, челночные вояжи мэра за границу на словах поддерживаются тем же МИДом России, поскольку Юрий Михайлович берет на себя значительную часть неблагодарной черновой работы. При этом кулуарно от некоторых его заявлений наша дипломатия как бы неофициально отмежевывается, пытаясь — часто без особой пользы для страны — играть на фоне брутального мэра роль доброго самаритянина. Хотя уже по ходу украинского кризиса разрозненные политологи дружно отмечали: главный итог в том, что Россия на этот раз не спасовала перед откровенным западным напором. Но ведь такой курс Лужков отстаивал не один год. Так стоило ли ждать украинского пожара?
Другой свежий пример из этой серии — феномен глобальной Паутины. Еще в мае мэр расшевелил интернетовский муравейник, поставив в своей программной статье вопрос о необходимости выработки для этого нового информационного пространства своеобразного профессионального кодекса. И, естественно, тут же вызвал на себя вал критики, приписавшей ему и намерение установить над Интернетом тотальный контроль, и ввести цензуру и вообще до крайности затруднить доступ в Сеть. Хотя Лужков фактически предупредил о том, что насыщение сайтов непроверенными, зачастую провокационными сообщениями, использование глобальной Сети для элементарной отмывки дезинформации в конце концов просто подорвут доверие к самому Интернету.
Прошло полгода. О необходимости разумной регламентации Интернета активно заговорили в Европе, напуганной разгулом в сети спама и атаками кибер-вирусов. Ряд тезисов мэра, еще весной казавшихся чуть ли не ересью, сегодня и в России воспринимаются как данность. И своеобразный итог начатой дискуссии мэр подводил уже на фоне мнений нескольких российских министров о том, что да, действительно Интернет не может оставаться “серой зоной”, не подчиняющейся ни юридическим, ни моральным нормам современного общества. Но ведь пауза длилась так долго...
Ясно, что регламентация Интернета, выработка приемлемых правил поведения в Сети всеми ее участниками — это вопрос не столь далекого, но все же будущего. Однако на этом пути важно было сделать первые шаги. Как, впрочем, и на пути к олимпийской Москве. Для многих столичных “доброжелателей” инициатива участия Белокаменной в борьбе за Олимпиаду-2012 опять свелась к личному пиару первых лиц города. Результаты социологических опросов, показавших подавляющую поддержку идеи не только москвичами, но и россиянами в целом, впечатления на олимпийских скептиков не произвели.
А ведь город на равных борется с мировыми символами экономического успеха — Нью-Йорком, Парижем, Лондоном, Мадридом, — опровергая по ходу злонамеренные антироссийские выдумки. Своей активностью Москва не позволяет в определенном смысле маргинализировать страну, оттолкнуть ее на обочину важнейших глобальных процессов. Мировой спорт нынче и индустрия, и важный сегмент национальной идеологии. Страна соскучилась по масштабным проектам, по планам, обращенным в будущее, которое уже не кажется столь же мрачным, как еще несколько лет назад.
Восточный символ наступающего 2005-го — Петух, птица энергичная, задиристая, голосистая, как нельзя более соответствует характеру столичного градоначальника. Правда, бывает, как известно, и жареный петух, и его тень вполне может появиться в наступающем году.
Взять хотя бы законодательный запрет на реставрацию исторических памятников на средства региональных бюджетов. Даже правительственным чиновникам уже ясен этот абсурд. Так что вопрос о будущем столичной старины придется для начала выводить из тупика. Равно как нужно найти разрешение ситуации, порожденной еще одной революционной инициативой российских верхов и предусматривающей запрет для субъектов РФ заниматься благотворительностью и оказывать помощь соотечественникам за рубежом. Впрочем, триста миллионов, отложенных в городском бюджете на поддержку наших людей, ставших заложниками беловежских соглашений, пока никто не исключал. Есть надежда, что и в этом вопросе разум восторжествует.
Наступающий год — это еще и шестидесятилетие нашей победы в Великой Отечественной войне, а мы знаем, как ярко и одновременно трогательно умеют отмечать такие судьбоносные даты в столице. Летом решится судьба Олимпиады-2012, и даже если обстоятельства сложатся так, что высокая честь пока обойдет Москву, столица получит возможность лишний раз показать товар лицом на глазах многомиллиардной телевизионной аудитории. А это дополнительный шанс и на новые туристические потоки, и на инвестиции, и на право проведения крупнейших спортивных и культурных мероприятий.
А еще Петух принесет московским бюджетникам повышение зарплаты на 18 процентов и поднимет минимальную ставку оплаты труда до 3,5 тысячи. Будут строиться Краснопресненский проспект, Боровское шоссе, откроются новые станции метро на Люблинской линии.
Словом, в Москве знают ответ на вопрос, что год грядущий нам готовит. И когда градоначальник заявляет, что он не собирается покидать своего поста до истечения отмеренных ему полномочий — до 2007 года, то такая позиция свидетельствует только об одном: на ближайшие три года линия развития города будет ясной и неизменной.
