“Антикиллера” заказывали?

В школе читают классиков, а современникам — обидно. Потому что Достоевский в рекламе не нуждается, а за рекламу в метро литературу принято называть ширпотребом. Однако мало кто знает, что тридцать лет назад цензоры “зарубили” автора будущего “Антикиллера”. Сегодня Данил Корецкий, взлетевший на высшие ступени книжного олимпа, вспоминает вместе с “МК” мифы прошлого.

— Вы очень реалистично описываете и продажных милиционеров, и честных. А много ли в органах действительно преданных делу людей?

— Я глубоко убежден, что изначально честных людей больше, чем нечестных. Но многое зависит от социальных условий, и нынешние, увы, способствуют размножению как раз второй категории. А остальные приспосабливаются к реалиям жизни. Отсюда анекдот: “На материально ответственные должности лучше принимать честных людей, ибо они гораздо меньше воруют”. По-моему, это трагический юмор.

— Случались непредсказуемые вещи, например, что преступник уходил у вас из-под носа?

— Когда я работал следователем прокуратуры, то непредсказуемых и опасных вещей было немало, хотя тогда они воспринимались достаточно буднично. Один раз я выехал на заявление о бытовом убийстве. Обычно следователь приезжает на место происшествия после опергруппы и выполняет канцелярскую работу. Но на этот раз я и милиционер-шофер прибыли первыми. Машину окружила толпа возбужденных людей, которые стали кричать: “Скорей, он с топором бегает по двору!” Оружия ни у меня, ни у шофера нет. Мне двадцать четыре года, и я не мог обмануть ожиданий общественности. Выпячиваю грудь и, держа в руках папку с протоколами, выхожу из машины, совершенно не представляя, что буду делать. К счастью, преступник, услышав про приезд милиции, заперся в квартире. Да и жертва — его жена, осталась в живых, даже ранение оказалось неопасным. Сейчас это забавно вспомнить, а тогда ничего забавного в ситуации не было.

— На следствии подозреваемые угрожали расправой или своими высокопоставленными друзьями?

— Я работал в начале семидесятых годов. Тогда даже представить нечто подобное было совершенно невозможно. Хотя скрытое давление высокопоставленных лиц, бывало, ощущалось. Но ему можно было противостоять. Сейчас противостоять прессингу ни один следователь не сможет.

— Бывало, что подходили так называемые братки и выражали благодарность за книги?

— Чаще благодарность выражали сотрудники органов, и именно на них я ориентируюсь. Но был и такой случай. За городом в шашлычной подъехал джип с людьми специфической внешности, один подошел и выразил желание пожать мне руку. Я спросил: “За что?” Он ответил: “Мы хоть и из братвы, но ваши книги читаем и вас уважаем за то, что вы пишете правду и нас не форшмачите и не парафините”.

— Как следователь Корецкий стал писателем Корецким?

— Началось с устного сочинительства для друзей, тогда мне было десять лет. Жили мы в неблагополучном районе Ростова — на Богатяновке, кругом все поголовно судимые, книжек никто не читал. Так что у соседских пацанов мои “рассказики” пользовались большим успехом. В двенадцать лет написал и послал на конкурс в “Известия” первый рассказ, удостоившийся разгромной рецензии. Когда мне исполнилось двадцать, журнал “Техника — молодежи” напечатал первый рассказ-миниатюру. С 1968 года до 1984 года безуспешно рассылал очерки и рассказы по редакциям и издательствам: 85 отказов, 4 публикации. И первый роман “Смягчающие обстоятельства” писал четыре года заведомо “в стол”: в те годы он был стопроцентно неиздаваемым. Еще четыре года рукопись ходила по издательствам… Зато потом издал все, кроме того самого первого рассказа. Решил было и его опубликовать — для интереса, но не нашел. Хотя где-то эта рукопись лежит, у меня ничего никогда не пропадает.

— В книге “Татуированная кожа” много написано про операции КГБ. Откуда вы знаете об этом? Или это ваша выдумка?

— Давайте считать, что выдумка.

— У вас две книги “Антикиллер”, по которым есть экранизация, ожидается третья. Не получится из этого очередных “Улиц разбитых фонарей”?

— За “Разбитые фонари” я не отвечаю. А, например, трилогия “Пешка в большой игре”, “Акция прикрытия” и “Основная операция” получилась неплохо и пользовалась большим успехом у читателей. Надеюсь, с “Антикиллерами” получится то же самое. Сам роман еще не написан. А в одноименный фильм войдет то, что не использовано в первом и втором фильмах. На экранизацию договор уже подписан, идет подготовительный период.

— Ваши герои имеют реальные прототипы?

— Как правило, в основе всех описанных событий реальные факты, люди, происшествия. Но они не описываются один к одному, а служат “кирпичиками”, из которых складывается сюжет. Наиболее достоверный материал — собственный опыт и рассказы сведущих людей. Я сам начинал следователем: арестовывал, проводил обыски, допросы, очные ставки. В числе моих собеседников были и оперуполномоченный контрразведки Смерш, и ответственный сотрудник НКВД СССР, работавший под началом Берия, и боевой пловец, и участники группы, приводившей в исполнение смертные приговоры, и военные контрразведчики. Многие очень откровенно рассказывали о том, что меня интересует. Избегая, конечно, конкретики.

— Придаете в своих произведениях значение мелочам? Или, как бывает иногда у некоторых писателей, вначале у героя пистолет ТТ, а потом чудесным образом оказывается “макаров”?

— Мне даже обидно такое слышать. Если я описываю пистолет Макарова, то укажу и модификацию: ПМ, ПММ или ПБ… Мои книги можно использовать вместо оружейного справочника. Почитайте — убедитесь.

— Никогда не хотелось написать мелодраму или иронический детектив?

— Каждый пишет о том, что знает. Я всю жизнь занимался борьбой с преступностью — на практическом или теоретическом уровне. Мелодрамы и ирония в этой сфере практически отсутствуют.

— Бывало ли, что ваши идеи и разработки рассматривались на правительственном уровне? Если да, то какие?

— Еще в 1983 году я опубликовал статью, где говорил о необходимости принятия закона об оружии, введения новых категорий: газового, метательного, пневматического оружия, потом настаивал на вооружении законопослушных граждан хотя бы газовыми аэрозолями, предлагал вооружить сотрудников прокуратуры, дать на постоянное ношение оружие сотрудникам милиции. Эти и ряд других предложений впоследствии были включены в законы, но без всякой связи со мной. В 1992 году направлял в Верховный Совет России свой законопроект “О правовом режиме оружия”, тоже без положительного результата.

— Расскажите о своей науке об оружии — криминальной армологии. Помогала она вам при написании романов и в жизни?

— Предметом является оружие и его использование в криминальных и контркриминальных целях. Я считаю, что в оружии отражается ментальность народа. У русского народа оружие всегда было грубое: прямой меч, кистень, дубина, лук… Это говорит о том, что наш человек не лыком шит. В изогнутых кинжалах, двояковыпуклых ятаганах, отравленных клинках я вижу, например, азиатское коварство. А французская дуэльная шпага изящна и откровенна, как поединок в аллее дворцового сада. Практическое применение моим познаниям тоже находилось: я проводил служебно-уставную экспертизу по уголовному делу о применении оружия милиционерами в поезде — этот случай описан в “Антикиллере-2” и показан в одноименном фильме. Совсем недавно опять консультировал сотрудников СОБРа, совершенно обоснованно применивших оружие и… осужденных за это. Но в конце концов их оправдали с реабилитацией.

— Ваши радикальные взгляды на проблемы терроризма как-то отражены в научных трудах?

— Конечно. Я излагал их на международных конференциях, в том числе на семинаре по борьбе с терроризмом в НАТО, неоднократно публиковал в научных статьях, в средствах массовой информации. Европейцы их “проглотить” не могут, да и привыкшие к стереотипам соотечественники встречали неодобрительно. Сейчас положение меняется. Даже генпрокурор Устинов озвучил в Госдуме мою идею “встречного захвата” родственников террористов.

Суть моей позиции была и остается простой: действия террористов должны влечь адекватные действия властей, только многократно усиленные. Если террористы берут тысячу заложников, то в ответ надо взять три тысячи их родственников, однотейповцев, односельчан. А сто самых близких запустить в заминированный зал “Норд-Оста” или нашпигованный взрывчаткой ад бесланской школы: пусть договариваются со своими единокровными палачами. Когда родственники находятся в заминированном зале, ни один отморозок не нажмет на кнопку, а кавказские обычаи — тому двойная гарантия! Кроме того, ответные удары должны наноситься по организаторам, пособникам и финансистам террористических акций. Необходимо объявить настоящую охоту на активных бандитов, провести массированные армейские операции, сплошные “зачистки” с применением “детекторов лжи” и тестов на пороховой нагар на руках подозреваемых. Опыт Израиля, Турции, США показал, что подобные методы весьма эффективны. Эти предложения непривычны, но они законны и высокоморальны, особенно по сравнению с позицией бездеятельности, при которой население остается один на один с бандитами.

— Вы живете в Ростове-на-Дону, а в Москве часто бываете?

— Достаточно часто. Но знаю в основном центр, юго-запад, злачные места.

— Эти самые злачные места вы специально “выискивали” для описания в своих произведениях?

— Нет. Они посещались с друзьями и знакомыми в порядке обычного времяпрепровождения. Хотя задача изучения стоит передо мной всегда.

— Никогда не хотелось переехать жить в Москву?

— Если бы захотел, то жил бы. Соответствующие предложения поступали несколько раз еще в советские времена, а сейчас я могу свободно выбирать место жительства. Но что хорошего в Москве? Рестораны, правда, хорошие. Но в Ростове-на-Дону я прожил 56 лет. Поэтому в Москву я просто люблю приезжать... И люблю оттуда уезжать.

— Вы до сих пор преподаете в институте?

— Конечно. Я никогда не сидел дома “на вольных хлебах”. Работал следователем прокуратуры, изучал преступность в отделе криминологических исследований, одновременно писал кандидатскую, потом докторскую диссертации. Сейчас я профессор РЮИ МВД РФ, полковник милиции. Восемнадцать учеников под моим руководством защитили кандидатские диссертации. Я читаю полный курс лекций по криминологии и профилактике преступлений.

— Бывает, что после лекций студенты берут у вас автографы?

— Очень часто. Особенно после выхода новой книги, перед праздниками, на выпуске очередного курса. Бывает до 15—20 в день. И не только курсанты: приходят незнакомые люди, приезжают из других городов, присылают много писем.

— Как вам удается сочетать работу в милиции, профессорскую деятельность и творчество?

— Моя работа в милиции и имеет форму профессорской деятельности. А как удается еще и книги писать?.. На этот вопрос я рассказываю анекдот советских времен. Прокурор спрашивает у завмага: “Как вам удается шикарно жить на сторублевую зарплату?” — “Таки очень трудно, гражданин прокурор!” С годами действительно писать по ночам становится все труднее.

— Хотелось когда-нибудь сыграть в кино кого-то из своих героев?

— В “Оперативном псевдониме” хотелось сыграть отца Макса Карданова. Но мучили сомнения: справлюсь ли? В одной из следующих картин думаю все же сыграть какую-нибудь небольшую роль. А вдруг получится?