— Привет, малыш! — я протягиваю руку скрюченному мальчику с огромной головой и худющим тельцем.
— Он ничего не слышит... По крайней мере, так врачи говорят, — вздыхает его мама Татьяна Амелина.
На лицо годовалый Саша — удивительно красивый малыш. Но до сих пор он не умеет даже подтягиваться на ручках. Жизнь ребенка зависит только от длины трубочки — шунта, который выводит жидкость из головы. Лопнет шунт — и жизнь оборвется. А если даже не лопнет, все равно мальчик обречен до конца дней быть “растением”.
У Саши — водянка головного мозга (гидроцефалия). А Таня после родов в 30 лет стала инвалидом. Ее семья ведет нищенское существование. Но, похоже, всем — и врачу, превратившему жизнь Амелиных в ад, и прокуратуре, и городским властям Реутова — на это плевать. Они вообще ни от кого ничего не получают. Кроме угроз.
120 долларов на троих
Есть мамаши, которые бросают совершенно здоровых детей. В подмосковном Реутове подкидышей много — местные жители называют их “детьми рынка”: приезжают дамочки на заработки, рожают и оставляют кукушат в роддомах.
А есть матери, которые сдувают пылинки с детей, которых врачи цинично называют “не жильцами”. Таня — из таких. Врачи предлагали ей: откажись от своего урода, мы тебе здоровенького подберем. А Сашка для нее — свет в окошке.
...Много-много православных крестиков на стенах. Из комнаты малогабаритной “двушки” раздается то ли сипение, то ли мычание.
— Вот, недавно плакать начал, — радуется мама. — А то был кошмар: все время молчал и задумчиво так смотрел...
Как страдает этот ребенок — нам понять не дано. Во время родов врач сломал ему плечи и ручку, а есть подозрение, что и шейные позвонки. Чтобы проверить это, надо сделать УЗИ, но денег у Тани нет. При мне она держится, старается улыбаться.
— А уйдете — опять плакать начнет, — шепчет мне на ухо городская правозащитница Жанна Басс. — Они же всей семьей голодают, она в обмороки падает, из дома выйти одна не может. Да и боли постоянные. А врачи говорят: ты толстуха, видать, кушаешь много... Будто не знают, что у нее сахар высокий.
Танина мама — тоже инвалид. На заводе лишилась руки. Но одной рукой приноровилась варить обеды и помогать дочке. Вся семья живет на Сашкину пенсию по инвалидности (1320 руб.) и пенсию бабушки (1150 руб.). Плюс 900 рублей от монетизации. Хватает на оплату квартиры и минимум лекарств. Дорогущих, которые Саше должны выдавать по рецепту бесплатно, нигде получить не удалось. В аптеке говорят: у нас финансирование недостаточное.
“У тебя таз, как унитаз”
Денег у Амелиных всегда было в обрез. Поэтому Тане ничего не оставалось, как рожать бесплатно, в обычном реутовском роддоме. Как относятся у нас к бесплатным роженицам — известно.
Тех, кто платил наличкой за роды, завотделением доктор Андрей Николаев обслуживал без очереди. Бесплатных стимулировали гормонами — чтобы родили, когда врачу удобно.
Беременность у Тани была уже пятой — все не везло. Поэтому на этот раз она очень беспокоилась, постоянно спрашивала врача: все ли с ребенком нормально? “Все в пределах нормы”, — твердили ей эскулапы и подтверждали свои слова результатами УЗИ.
Несколько медучреждений рекомендовали Тане кесарево сечение. Показаний была масса: группа высокого риска в связи с тяжелым анамнезом, узкий таз, большой плод (уже за месяц до родов богатырь Сашка весил под четыре кило), возраст (в 30 лет первородящие у нас называются “пожилыми”), предыдущие аборты... Все это было зафиксировано в ее карте. А еще дважды за беременность Таня лежала на сохранении — в Можайске и Реутове. Но доктор Николаев сказал: “У тебя таз, как унитаз, и ноги иксом — родишь сама!” И строго уведомил всех врачей отделения: эту — не кесарить. Зато за две недели до родов (Амелина легла в роддом 10 февраля 2004 года) Татьяну начали стимулировать. Без медицинских показаний для стимуляции.
— Не давайся, у меня из-за этой стимуляции ребеночек умер! — предупредила ее соседка по палате. Но как можно сопротивляться заведующему? Зато боролся сам Сашка: два пятидневных курса гормональной стимуляции — ноль эффекта. Схваток раньше положенного времени не было. Тогда 20 февраля врач применил специальный гель и сказал, что вечером женщина должна родить. Но воды отошли только в ночь на 24 февраля — зеленые, с неприятным запахом. Как говорит Амелина, “врачам было не до нас”. Ясно море: День защитника Отечества!
В процессе родов Таня потребовала сделать ей кесарево, но ей сказали: “Мы только стол собрали, из-за тебя разбирать, что ли, будем?!” А потом наступил кошмар.
— Открываю глаза и вижу перед собой “круп” Николаева — он на меня сел и ребенка выталкивает, — рассказывает Татьяна.
Оказалось, ребенок долго не мог выйти из родовых путей — мешали широкие плечи, он попросту застрял (вес Саши составил 4750). Вот врач Николаев ему и помог — выдавил. Да так, что у ребенка сломаны плечи. До сих пор у него парализованы рука и правая часть тела. Кроме того, ребенок родился с трехкратным обвитием пуповины. При родах Саша не закричал. Врачи зафиксировали асфиксию (удушье), гипоксию (кислородное голодание), слабое сердцебиение, кому 4-й степени, кефалогематому (кровяную опухоль на голове, которая сдавливала мозг), поражение центральной нервной системы. Ребенка поместили в стационар на искусственную вентиляцию легких. А на второй день отправили в Люберецкую детскую больницу, где ему поставили диагноз: “Родовая травма. Гипоксическое повреждение головного мозга”.
Резня на операционном столе
В это время мать Сашеньки постепенно умирала.
По-видимому, в процессе родов ей рванули плаценту так сильно, что началось кровотечение (сколько крови потеряла Таня — нигде не зафиксировано) и развился геморрагический шок. Тогда Николаев принял решение: удалить матку. И, к сожалению, решил сделать это собственноручно.
Операция по удалению матки прошла неудачно — пришлось удалить и большой сальник. К тому же Татьяне задели скальпелем мочеточник, из-за чего впоследствии развился мочевой перитонит. В течение пяти дней Амелиной сделали три операции, несколько переливаний крови. Врачи несвоевременно диагностировали у Татьяны и разрыв селезенки — ее впоследствии тоже удалили.
Любопытная деталь. После операции по удалению матки Николаев “прописал” Тане выпить четыре бутылки боржоми, отчего у нее раздулся живот. При мочевом перитоните (который тоже не заметили) пить категорически нельзя: моча просто разливалась по организму. Женщина выжила только чудом.
Меж тем на подмогу Николаев долго никого не звал. Консилиума тоже не созывал. Вместо этого одна сердобольная врач решила показать Амелину своему мужу, который делает рентген в поликлинике. И тот ужаснулся: “Вы с ума сошли?! Она же у вас умирает!” Этому рентгенологу Татьяна обязана своей жизнью.
26 февраля вызвали две бригады из научных институтов — МОНИКИ и МОНИИАГ. К тому времени больная уже была нетранспортабельна. Сложнейшая операция длилась девять часов. Потом была реанимация в МОНИКИ (ее перевода туда добились реутовские правозащитники), где Татьяна в бессознательном состоянии провела около месяца. Потом отделение урологии — здесь ей дренировали почку и ввели мочеприемник (пакетик). Ее чистили, перешивали, исправляли реутовские ошибки. Если бы хоть чуть опоздали, говорят врачи, — началась бы гангрена конечностей, необратимые изменения внутренних органов, и в результате — смерть.
Из больницы женщина вышла инвалидом: с удаленными шейкой матки, маткой, правым мочеточником, сальником, селезенкой. До сих пор женщине неизвестно, есть ли у нее яичники: по одним документам — есть, по другим — правый все же удалили.
— Врачи боялись, что я узнавать никого не буду. Но ничего — оклемалась, — улыбается Таня.
Ее гражданский муж сбежал, едва увидел жену после родов. На ребенка и не взглянул. На момент выписки матери Сашенька ослеп, оглох, его парализовало, и кушать он мог только через зонд.
— Через этот зонд я его кормила около девяти месяцев, недавно появился сосательный рефлекс, — рассказывает Таня. — Но все равно: столько, сколько надо по норме, сам он съесть не может. На ночь приходится зонд ставить, от него уже горло и нос кровят...
Из-за отека Сашин мозг атрофировался, началась гидроцефалия, развился вторичный менингоэнцефалит (вероятно, ребенка еще и инфицировали). Если бы врачи сразу поставили вопрос об операции, если бы шунт провели вовремя... А теперь неизвестно даже, будет ли ребенок когда-нибудь проситься в туалет.
Об операции ребенка меж тем и речи не шло. Таня сама случайно прочитала про гидроцефалию в энциклопедии и на всякий случай решила отвезти сына на консультацию в больницу им. Сперанского.
— Что ж вы так ребенка запустили?! — возмутились там. — Срочно оперировать!
Реутов за операцию платить не стал — спасибо Минздраву, где документы оформили за день и выделили $3000. Саше высверлили в кости черепа дырочки, разрезали оболочку головного мозга и ввели катетер. Из шунта спинномозговая жидкость теперь выходит в желудок. Самое страшное оказалось позади: если бы ребенка оперировали двумя днями позже — он бы не выжил. Несчастному малышу помог не иначе как Бог: еще в больнице его крестил отец местной церкви Александр.
Молчи, а то лимонку подкинем!
Из урологии Амелину выписали под амбулаторное наблюдение по месту жительства. Но когда она с пакетиком для мочи доползла до КЭК (комиссии, которая дает инвалидность) Реутовского территориально-медицинского комплекса-1, и.о. главврача г-жа Филина ей заявила:
— Вам пора на работу выходить!
— Они там что, звезданулись?! — орал на Таню работодатель (она — продавец). — Ты мне тут все продукты мочой зальешь!
Но она и сама понимала, что работать больше не сможет. Пробовала устроиться в одну фирму — оформлять документы на дому. Но на приеме у дирекции у нее пошла носом кровь. А тут еще у Тани стало резко падать зрение — какая уж тут работа...
Но до сих пор Татьяна не может получить группу инвалидности. Лишь 27 декабря, после многочисленных жалоб и вмешательства ряда правозащитных организаций, она смогла выбить обходной лист. Сейчас ее осматривает медико-социальная экспертиза в Москве. А Саше Амелину группу дали только в октябре (в девять месяцев).
Каждый день для него может стать последним. Шунт в любой момент может забиться жидкостью, и нужна будет новая операция — иначе Сашка угаснет в считанные часы. Кроме того, у шунта хоть и есть запас, но небольшой. С ростом Саши шнур, соединенный с шунтом, будет вытягиваться, и когда его длины не хватит (через два-три года), потребуется новая операция. Где брать на нее деньги, мать не представляет. Реутовский департамент здравоохранения не хочет быть ответчиком в суде и не признает вину врача.
С документами, которые могли бы подтвердить вину врача, — непонятно что. Карта Амелиной из реанимации МОНИКИ... пропала. И как раз после того, как Татьяна обратилась к старшему следователю реутовской прокуратуры Гоцеву. Он сказал ей: раньше, чем через полгода, не приходите, будем делать экспертизы.
— Когда я пришла за картой, мне сказали: ее забрала постановлением о выемке милиционер Скороварова из ОВД Балашихи (??? — Авт.), где проживают ответчик Николаев и его адвокат. Теперь в прокуратуре говорят: карты у нас нет. Получается, карту выкрала группа заинтересованных лиц, — говорит правозащитница Жанна Басс.
Исчезли и еще две карты Татьяны — из отделения урологии МОНИКИ и из реутовского роддома, где она лежала на сохранении. Биопсийные материалы из роддома, которые по закону должны храниться пожизненно, тоже якобы утеряны. Из уголовного дела исчезли три страницы описания очной ставки пострадавшей с врачом — с самыми острыми вопросами.
Однако же кое-чего в материалах дела прибыло. Например, появилась липовая справка о том, что изуродованный мальчик нигде не лечился. А если нигде не лечился, то, выходит, здоров! В справке за подписью несуществующего и.о. главврача Люберецкой больницы Яровенко говорится: Саша Амелин у них не лечился. А ведь в этой больнице он пролежал три месяца — толстенная карта, которую, видно, кто-то забыл изъять, сохранилась чудом.
За год по делу не проведено ни одной (!) экспертизы. Ребенка до 29 декабря 2004 года даже не признавали потерпевшим: видимо, в расчете на то, что он скоро умрет. Зато просьбы Николаева о продлении сроков рассмотрения дела по причине его затяжной болезни удовлетворяли без вопросов.
Тем временем областной минздрав провел служебное расследование и расписал кучу серьезных ошибок при ведении родов Амелиной. Это признала комиссия из 119 врачей области во главе с главным акушером-гинекологом Подмосковья. Материалы проверки направили и.о. прокурора Реутова г-ну Кромскому. К нему Амелина обращалась 9 (!) раз. Толку — чуть. Правозащитница Жанна Басс решилась на беспрецедентные меры: направила иск на бездействие Кромского в суд и жалобу в Генпрокуратуру и Администрацию Президента РФ. Теперь дело приняло совсем уж криминальный оттенок.
Татьяна и Жанна живут как на пороховой бочке: и дня не проходит без угроз. Татьяне прямым текстом говорят в лечебных заведениях Реутова: “Не заберешь жалобы — лечить тебя не будем”. Жанне приходится еще хуже:
— Недавно какие-то люди пришли к моей матери, у которой живет моя тринадцатилетняя дочь, и заявили: хочешь, чтобы внучка жила, — заставь дочь забрать жалобу на врачей...
20 апреля 2004 года врачу Николаеву вынесли дисциплинарное взыскание. Но уже 24 апреля его отменили.
А Сашеньку хранят лишь Бог да бесконечная мамина любовь. За весь год администрация Реутова не выделила семье инвалидов ни гроша. Трижды они обращались к мэру, были на личном приеме у его зама. Но ничего, кроме обещаний, не получили.
