Любой из самых будничных дней спасателей МЧС из Ногинска мог бы стать сюжетом для сериала о жизни и опасной работе людей мужественной и отважной профессии. Чекисты, менты, солдаты с уже затасканными сюжетами на их фоне просто отдыхают. Здесь нет сценариев, надуманности, нет погонь и перестрелок, здесь сама жизнь — сплошной экстрим. Ликвидация последствий терактов в Каспийске, Буйнакске, Москве, гуманитарные операции на Северном Кавказе, в Африке, Турции, Югославии, разминирования в Боснии, Афганистане, России — география мужества российских спасателей не имеет границ. Впрочем, в ставшем уже легендарным 179-м спасательном центре не задумываются о героизме своей профессии, ведь спасать — это их работа. Настоящая мужская работа...
Проверка моргом
Подполковник Петр Борозенец по-военному скуп на фразы, и вытащить из него рассказ о работе спасателей не так-то просто. Хотя уж кто-кто, а начальник 9-го спасательного отряда экстренного реагирования мог бы поведать и леденящие душу истории о ликвидации последствий ЧС и вспомнить участие отряда в “громких” спасательных операциях. А уж о своем личном героизме человек такой профессии мог бы столько понарассказывать! Нет, молчит Петр Викторович, как партизан, слова лишнего не скажет.
Спустя какое-то время понимаешь почему... Спасатели этого отряда все время работают рядом с чьей-то бедой, их зовут туда, где нужно кому-то помочь, вызволить, спасти. Они вынуждены прикасаться к смерти, чтобы спасти уцелевших. Носить подобное в себе невыносимо, говорить об этом — невозможно. Спасатели скупы на воспоминания...
— Нельзя ждать чью-то беду, — Петр Борозенец говорит это с явной неохотой. — У нас нет такого понятия, как ожидание выезда. Уж лучше заниматься на полигоне, в учебных классах, чем получить сигнал о чрезвычайной ситуации...
Как стать настоящим профессионалом-спасателем? Представляется, что эти парни с нашивками “МЧС” на униформе способны на все: взобраться по отвесной стене на крышу дома, пройти сквозь огонь, опуститься под землю... Все так, вот только обучение будущего спасателя начинается со... строевой подготовки.
— Дисциплина, чувство локтя, ответственность перед всей командой — это незаменимые качества для спасателя, — рассказывает подполковник Борозенец. — Поэтому первое время новичкам приходится впечатывать сапоги в асфальт, получать азы армейской подготовки. А уже потом, после психологических тестов, проходить обучение и участвовать в спасательных операциях.
Кстати, о психологической подготовке. Помимо прочего в нее входит и посещение... морга, как для медиков-первокурсников. Зачастую спасателям приходится иметь дело с трупами — вытаскивать их из завалов, смятых в лепешку автомобилей, поднимать со дна... Не каждый, пусть и физически сильный человек, может пройти через это. Когда в феврале прошлого года ребята работали в обрушившемся “Трансвааль-парке”, на их долю выпала самая тяжелая миссия — вытаскивать из-под руин уже холодные тела.
— К смерти привыкнуть невозможно, — философски для своих двадцати лет говорит командир отделения спасателей сержант Иван Слободчук. — Просто когда выезжаешь на “чээс”, настраиваешь себя на работу, на то, что нужно пройти через все преграды и спасти чью-то жизнь...
Ваня считается в отряде одним из лучших специалистов, на все руки мастер, про таких обычно говорят: “Я бы пошел с ним в разведку”. Слободчука в разведку и посылают — это одна из самых ответственных специализаций спасателя, где нужно быстро оценить обстановку и дать начальнику отряда объективную картину аварии. А еще в 9-м спасательном отряде экстренного реагирования служат спасатели химики, электрики, компрессорщики, сварщики. Есть группа спасательных средств на водных акваториях: их гордость — две амфибии “Синяя птица” и моторные лодки с 25-сильными движками. В ожидающееся в этом году половодье им придется изрядно потрудиться на подмосковных реках...
Гоша умер...
“Гоша” умирает по сто раз на дню. Воскресает он гораздо чаще, и тогда на экране монитора появляется его улыбающаяся физиономия, сопровождаемая оптимистичной надписью: “Спасибо! Я живой!”. “Гоша” и “Макс” — это две резиновые компьютерные куклы, на которых будущие спасатели учатся оказывать первую медицинскую помощь. “Гоша” специализируется по искусственному дыханию — на экране преподаватель видит, как спасатель проводит массаж “остановившегося” сердца, дыхание “рот в рот”. Здесь ошибка еще не смертельна, но надпись “Гоша умер” всякий раз действует удручающе.
— Тренажер — он и есть тренажер, — говорит начальник центра подготовки спасателей Федор Житарюк. — Но именно он помогает спасателю в реальной ситуации спасти человека, у которого остановилось сердце, — все действия отработаны до автоматизма. Ведь с “Гошей” можно и вот так научиться... — Федор Васильевич едва заметным движением руки нащупывает на грудной клетке точку и с коротким замахом резко бьет по ней. О, чудо! “Гоша”, которого до этого нещадно мяли и вдували в рот литры воздуха, мгновенно “оживает”, в приборе раздается его восстановленный пульс. Такому не научишься за один раз...
С “Максом” на первый взгляд проще — на нем обучаются перевязке, накладыванию шин, извлечению из труднодоступных мест. Самое сложное — зафиксировать поврежденные шейные позвонки специальным корсетом, когда любое неосторожное движение может стоить жизни. Здесь — “Максу”, а в реальной ситуации? Когда “Макс” совсем плох, то на него надевают специальный декомпрессионный костюм, позволяющий полностью зафиксировать все тело, не допустить болевого шока.
Помимо медицинской подготовки в центре учат и всем остальным премудростям работы спасателя: промышленному альпинизму, водолазному делу, пожарной и саперной подготовке, умению владеть разнообразной спасательной техникой — например, миниатюрным гидродомкратом, способным поднять многотонную плиту.
— Маленькие корейцы любят у нас фотографироваться с этим костюмом, — улыбаясь, показывает Федор Житарюк на двухметровый серебристый скафандр (до плюс 800 градусов, между прочим, выдерживает!). — Здесь у нас собраны все самые передовые технологии, предназначенные для ликвидации чрезвычайных ситуаций. Даже иностранцы завидуют такому набору!
40-й Российский центр подготовки спасателей — уникальное в своем роде учебное учреждение. Здесь не только дают начальный курс, но и способны подготовить специалиста-спасателя международного класса. Кто разбирается — поймет, насколько это серьезная подготовка. Достаточно сказать, что в РЦПС присылают на обучение и переподготовку спасателей со всей России, учатся здесь профессионалы из ближнего и дальнего зарубежья. Сама марка этой школы известна по всему миру.
Особая гордость спасателей из Ногинского центра МЧС — учебный полигон, где смодулированы любые ситуации, которые могут возникнуть при катастрофах, в том числе и техногенных. Есть здесь и нефтеперегонный завод (действующий!), в трубах и резервуарах которого, правда, бурлит не бензин, а специально подкрашенная вода. Есть “упавший” самолет, сошедший с рельсов пассажирский поезд, автомобильная “авария”, свой маленький “Эльбрус”, забраться на который под силу хорошо подготовленному альпинисту. “Форт Боярд” вмещает 33 специализированных помещения, в том числе и подвальных, где можно отрабатывать практически любую промышленную катастрофу. Зависший на стреле башенного крана на высоте 30 метров самый настоящий вертолет “Ми-8” считается ноу-хау спасательного центра — такого тренажера для обучения десантированию по фалу нет нигде.
В общем, в этом спасательном центре есть абсолютно все, даже своя церковь — построенный руками спасателей деревянный (без единого гвоздя!) храм в честь Владимирской иконы Божией Матери. Нет одного — традиционного атрибута любого воинского гарнизона... гауптвахты! Вернее, старое помещение-то осталось, но оно пустует уже который год: посадить военнослужащего под арест можно только с санкции прокурора.
— Нет у нас такой нужды, чтобы сажать людей на “губу”, — говорит нынешний начальник центра полковник Евгений Секирин. — Спасатели — народ ответственный и дисциплинированный, да и сама профессия не терпит разгильдяйства.
И нюх, как у собаки
— Обязательно посмотрите наше подсобное хозяйство, — не без гордости за взращенных хрюшек рекомендовали мне в центре спасателей. — Такое сейчас редко где встретите — настоящая ферма!
Ну какой из свиньи спасатель? Пятачок, четыре копытца да хвостик колечком — ничего героического. А грязь она везде найдет, даже в таком по-армейски чистом месте, как спасательный центр в Ногинске. То ли дело собаки-спасатели! На “чээс” они — самые верные и надежные помощники.
46-й кинологический центр — относительно новое подразделение Спасательного центра МЧС, но и оно уже неоднократно зарекомендовало себя в самых серьезных испытаниях. Здесь что ни собака — так профессиональный нюхач. И если тепловизоры, позволяющие обнаружить человека под трехметровым слоем завала, это вопрос завтрашнего дня, то овчарки и лабрадоры — это самые надежные “приборы” дня сегодняшнего. Десятки спасенных человеческих жизней именно на их счету.
— Рабочие качества собаки определяются у щенков уже с четвертого месяца, — под несмолкаемый лай весьма нервного для посторонних “родильного отделения” рассказывает Валентина Панфилова. — У кого есть нюх, натаскиваем на розыскные качества, других определяем в караульную службу.
Лейтенант Панфилова — замначальника кинологического центра по племенной работе. У нее два высших образования: педагогическое “человеческое” и педагогическое “собачье”. От провокационного вопроса, с кем же проще работать, Валентина тактично уходит, но, судя по всему, душа у нее больше лежит к четвероногим воспитанникам. Заметим, что нынешние подопечные тети Вали отвечают ей полной взаимностью: голоса никто не повысит и вольностей не позволит.
Когда овчарки спасателей МЧС работали на разминировании в послевоенной Боснии, немецкие коллеги-саперы буквально запали на красавицу Улю. Не потому, что она “немка”, а из-за рабочих качеств — нюх-то у Ули был как у... собаки!
— Шестьдесят тысяч долларов за нее предлагали, — смеется Валентина Панфилова. — За других называли цену в десять-пятнадцать тысяч. Но вернулась наша гордость домой в Ногинск — своих кутенышей воспитывать, учить уму-разуму. Ведь щенки не только на тренировках обучаются, они очень многое самостоятельно перенимают от взрослых собак.
А тут не так давно спасателям-кинологам подарили волчонка — сейчас Малышу уже 11 месяцев, и живет он в вольере бок о бок с собаками. На занятиях волка, правда, ставят в конец “строя”, чтобы собаки не отвлекались, а так ничего — блюдет службу, как и все. Валентина Панфилова всерьез мечтает скрестить его с восточноевропейской овчаркой и вывести новую “спасательную” породу, ведь у волка обоняние в сорок раз превосходит собачье. Любые приборы будут просто отдыхать.
Папа Башкирцев
Тут и не скажешь сразу, кто большая легенда в Ногинске — сам Спасательный центр или его первый начальник генерал Владимир Башкирцев. Наверное, они слиты воедино: Владимир Иванович здесь с лейтенантов, когда еще тут дислоцировался полк гражданской обороны. Центр — его детище, его жизнь. Все, что здесь построено и налажено, сотворено руками Папы, как уважительно называют Башкирцева все спасатели от рядового до полковника. И хотя с 9 марта этого года генерал уволился из МЧС и стал первым замом главы Пушкинского района, нет-нет да и заглянет во второй дом, где каждый отлаженный им механизм работает четко и точно, как часы.
— Попал сюда в 79-м, после Московского высшего командного училища дорожных и инженерных войск, — с ностальгией вспоминает былые времена Владимир Иванович. — Получил под командование взвод инженерной техники. Техника не действует, взвод — сплошные “дембеля”-разгильдяи...
Через три месяца все инженерные машины урчали и гудели, а солдаты признали в зеленом лейтенанте признанного “авторитета”: взвод Башкирцева стал лучшим в части. Уже сейчас Владимир Иванович с улыбкой вспоминает, чего это ему стоило, а тогда, 25 лет назад, он узнал, что такое “полторы бутылки водки” — на сленге работяг-механиков это означало: бутылка белой и бутылка красного. Вся лейтенантская зарплата уходила на эту таксу, чтобы отремонтировать инженерные машины. И железные солдатские кровати, на которых возлежали “дембеля”, в окно приходилось демонстративно выкидывать — мастеру спорта по офицерскому многоборью это было под силу.
— Тяжело служить первые двадцать пять лет, потом легче, — смеется генерал Башкирцев, биография которого впитала в себя все самые сложные спасательные операции последних десятилетий. — Так что сейчас для меня не существует запретных тем ни в хозяйственной деятельности, ни в профессиональной, ни в семейной. Даже, как ни странно для профессионального спасателя, в дипломатической сфере...
...Та история 1999 года с российской колонной МЧС, следовавшей с гуманитарным грузом для разбомбленной американцами Югославии, может быть смело занесена в анналы дипломатического искусства. Лежащая на пути следования гуманитарного конвоя Венгрия готовилась вот-вот войти в НАТО и, естественно, всячески стремилась выслужиться перед Североатлантическим альянсом. Когда Вашингтон сказал: “Не пущать”, — Будапешт взял под козырек и бросился выполнять указание — опускать шлагбаум на границе. Русские оказались на час проворнее — половина колонны из ста “КамАЗов” успела войти на территорию Венгрии, а вторая осталась в украинском Чопе.
— Трижды я получал официальные ноты протеста от венгров с требованием покинуть территорию страны, — вспоминает Владимир Башкирцев, возглавлявший тогда российскую колонну. — Трижды брал на себя ответственность как полномочный представитель Российской Федерации, чтобы отклонить протест. Мне ведь в Белград надо было, а не обратно в Ногинск...
Когда великое стояние на границе достигло апогея и готов был разразиться международный скандал, Владимир Иванович махнул рукой в сторону представителей венгерского МВД, таможни и правительства, ладно, мол, ваша взяла: “Сейчас я только сделаю заявление для прессы, что Венгрия нарушает международную конвенцию о гуманитарной помощи, и поедем обратно”. Представители занервничали: “Не надо прессы”. Время было выиграно.
— Ты только день продержись, — просил по телефону министр МЧС Сергей Шойгу у Башкирцева. — Дай мне до Будапешта добраться.
Башкирцев держался всеми правдами и неправдами. Поднимал над машинами российские флаги (полиция тут же с пистолетами окружила колонну, подумав, что начинается прорыв), выходил к телекамерам (просил журналистов подыграть), вспоминал все подписанные ранее соглашения по содействию в оказании гуманитарной помощи между Россией и Венгрией. Он выстоял...
Шойгу из Будапешта демонстративно “позвонил” премьеру Черномырдину: “Виктор Степанович, мне кажется, что не договоримся с венграми. Мне кажется, надо вентиль газовой трубы закрывать...” Венгерский премьер сломался — колонна пошла в Югославию.
Подобных историй в жизни генерала Владимира Башкирцева десятки — их география закрывает половину земного шара. По крайней мере, не было еще ни одного случая, чтобы гуманитарный конвой 179-го спасательного центра МЧС России не достиг конечной точки маршрута. Как, впрочем, не было случая, чтобы спасатели из Ногинска не подоспели вовремя на помощь. Это их работа. Настоящая мужская работа.
