В 20 лет он стал чемпионом СССР. Спустя год в составе советской “молодежки” стал чемпионом Европы. Блестящей игрой в “Фодже” заслужил переход в “Интер”, в форме которого выиграл Кубок УЕФА... Тогда казалось, что в 25 карьера Игоря Шалимова только начинается. А получилось, что наоборот: после первых двух сезонов в “кальчо” его планы только рушились...
- Ты как-то признался, что на закате карьеры мечтал хотя бы сезон отыграть в одном из российских клубов, чтобы уйти из футбола с высоко поднятой головой. Почему не получилось?
— Вернуться мысль была, но два сезона без игры для футболиста “за тридцать” — слишком много. Возвращаться нужно на высоком уровне, а два года поддерживать форму без команды, без стимула — тяжело...
— Говорят, чтобы стать тренером, нужно убить в себе игрока. Как это?
— Это значит, что технические возможности игроков нужно оценивать не по своим данным. Выше головы не прыгнешь, и если сложный элемент на поле с легкостью давался тебе, совсем не факт, что другой футболист обладает таким же потенциалом.
— А такое понятие, как творческий кризис, тебе знакомо?
— Наверное, так можно назвать то, что происходит со мной сейчас: прошло полтора года, как я тренировал “Уралан”, и сейчас каждое предложение рассматриваю более тщательно, учитывая негативный опыт работы с прежним клубом. Но время не потеряно даром: когда у меня будет команда, на саморазвитие времени не останется. Поэтому сейчас я пытаюсь разобраться в темах, которые обязан понимать тренер, претендующий на звание профессионала. Раз в два месяца я езжу в Италию на игры “Ромы” и “Интера”, с руководством которых у меня хорошие отношения, бываю на тренировках своих бывших наставников. Изучаю все: тактику, медицину, физическую подготовку, психологию...
— По твоему мнению, в России нет культуры общения с иностранными футболистами. Какие проблемы возникают чаще всего?
— Чтобы принять чужака, необходим интеллект. Игроки должны быть объединены целью, уважать друг друга и доверять партнерам. Я сам был иностранцем в Италии, и футболисты без проблем принимали меня. В Европе к иностранцам в команде давно привыкли, а у наших ребят возникает ревность. В первую очередь — к деньгам. Когда я пришел в офис “Уралана”, ведомости с зарплатами игроков валялись на виду, и каждый входящий мог их посмотреть. Это дикость. Ведь зарплата — это коммерческая тайна. Нефутбольный человек никогда не обратит на это внимания, а на обстановку в команде это влияет. И таких мелочей — миллион.
— Ты действительно считаешь, что в российском футболе многое решают нефутбольные люди?
— Не многое, а все. Если я куплю пивоваренный завод, то не пойду сам варить пиво, верно? Решать, какой рецепт выбрать, чтобы сварить качественное пиво, должен не я, а квалифицированный специалист. То же самое в спорте. Проблема даже не в деньгах, а в том, как их распределить с умом на все футбольные нужды. За каждое направление — от детской школы до первой команды — должен отвечать профессионал. А сейчас все решения во многих командах принимают люди, далекие от футбола.
n n n
— Каждый из вас — Мостовой, ты, Колыванов, Кирьяков, Добровольский — демонстрировал яркую игру. Почему вместе вам так и не удалось добиться громких побед?
— Колосков убил наше поколение в 1994 году. Это он развалил нашу сборную своими интригами. Мы разбились, переругались, и на этом все рухнуло. Причем нашей вины в этом мало. Мы понимали, что в тех условиях, в каких мы тренировались, и с отношением к игрокам как к марионеткам шансов выступить удачно на чемпионате мира у нас нет. Мы не хотели ехать в Америку туристами: две игры проиграть, третью выиграть и хлопнуть дверью. Мы хотели добиться результата и высказали свое мнение, что для этого необходимо сделать.
— Не задумываясь, к чему это приведет?
— Колоскову не нужны были игроки талантливые, но строптивые. Мы были молодые, неопытные, но найти общий язык с нами нужно было хотя бы для того, чтобы сохранить это поколение, потому что играют в футбол многие, а способны выиграть — только звезды. А для Вячеслава Ивановича главным было не достичь результата, а сохранить собственную сильную позицию.
Ошибкой было, наверное, требовать заменить тренера... Но! Если бы Вячеслав Иванович тогда собрал нас и сказал: “Ребята, все проблемы сейчас решить нельзя, на это нужно время, придется подождать. Давайте потерпим и поедем на чемпионат мира”. Кто бы не понял этого? Да все бы поняли! Или так: тренера вам, ребята, не могу поменять, тренер — не ваше дело, вы — играйте. Нам было по 25 лет, и если бы ту команду сохранили, в 28—29 мы бы выиграли что-нибудь серьезное. Нас было десять человек одного возраста, и на поле каждый читал мысли партнеров...
— Многие вас тогда называли рвачами. Не раздражало?
— Нет. Обычно такой вопрос встает, когда нет результата. Когда команда выигрывает, никому в голову не придет спрашивать, за что мы получаем такие деньги. Зрители аплодируют и кричат “ура”.
— А сколько получали футболисты в СССР, помнишь?
— Первая зарплата в 1986 году у меня была 60 рублей. Через год ее подняли до 140. Плюс премиальные. Тогда это были вполне нормальные деньги.
— Перед отъездом в Италию ты был уверен, что стать звездой у нас невозможно. Сейчас у тебя другое мнение?
— Точно такое же. Если бы Черенков играл в Италии или Испании, он бы стал звездой: как футболист он на голову выше Бекхэма. На Западе умеют творить кумиров.
— Ты помнишь в подробностях почти каждый свой гол. Какой был самым запоминающимся?
— Когда с “Болоньей” играли против “Интера” на “Сан-Сиро” в Милане. Мы вели 1:0, и на 89-й минуте тренер сделал замену, чтобы сбить темп игры и потянуть время. Я вышел, настроившись доиграть оставшиеся 3—4 минуты, а получилось, что первым же касанием получил мяч, а вторым отправил его в ворота...
— Ты как-то признался, что одним из самых ярких событий для тебя стала встреча с Папой Римским. Как это было?
— Мы прибыли с “Фоджей” в Ватикан перед игрой с “Лацио”. Всей командой выстроились буквой “п” вдоль стен в зале приемов. Мы с Игорем Колывановым оказались ближе всех к двери, откуда появился понтифик, и, когда увидели, как каждый из игроков целует Папе руку, поняли: засада! Они католики, а мы — православные. Как быть? Когда Папа подошел к нам, президент клуба — он представлял игроков понтифику — сообщил, что мы приехали из России. “Ребята! Как дела? Как Россия?” — спросил Иоанн Павел Второй по-русски. Мы с Игорем очень удивились. “Молодцы! Удачи, успехов...” Когда он подал руку Колыванову, Игорь не поцеловал ее, как все, а пожал. Я сделал то же самое.
— Всем известно, что спортсмены — народ суеверный. Ты не был исключением?
— Нет. Перед каждой игрой следил, чтобы шагнуть на поле левой ногой. А когда возвращался назад после атаки, всегда бежал спиной вперед, хотя в принципе это неправильно. А еще никогда не наступал на центральную линию: заметил, что пару раз наступил случайно, и в следующей атаке нам забили гол.
— Есть что-то, чего ты хочешь, но знаешь, что сейчас это невозможно?
— Тренировать “Спартак”.
