На Нахабино обрушился удивительный дождь. Голливудский. И пока продолжался “Кадиллак Рашен Оупен” — самый престижный профессиональный гольф-турнир в России — “Ле Меридиен Москоу Кантри-Клаб” превратился в филиал Фабрики грез. Сначала появился Дэвид Кэрродайн — знаменитый Билл, а вслед за ним супермен а-ля Шварценеггер — Дольф Лундгрен. Кого только не было среди гостей. Приехала даже Анастасия Волочкова в нежном материнском положении, сопровождаемая любимым. Но стальной блеск в глазах Лундгрена затмить не смог никто. Он оказался отличным парнем. Эдакий терминатор с добрым сердцем.
Причем появился он аккурат под занавес второго круга, увы, для нас печального. Ни один из 7 российских игроков не прошел отборочный кат. Так что вечеринка Cut party, организованная AMS в утешение проигравшим, пришлась как нельзя более кстати. Вокруг Дольфа, разумеется, щебетали брюнетки и блондинки. Некоторые даже поведали, что познакомились с ним еще на кинофестивале в Канне. Но одна желтая газетенка требовала, чтобы девушки немедленно признались, кто они и откуда, в противном случае грозилась опорочить бедного Лундгрена на первой полосе. К счастью, природное хладнокровие не изменило сероглазому супермену, и, извинившись перед барышнями, он ушел… на интервью с корреспондентом “МК”.
— Знаете, Дольф, наш великий борец Александр Карелин рассказывал, что при личной встрече вы произвели на него очень приятное впечатление, а главное, совершенно неожиданное. Он счел, что ваш железобетонный внешний облик обманчив и на самом деле вы чуткий и очень умный человек.
— Надо же, приятно... Я в самом деле не всегда ношу с собой пистолет. И по сути очень домашний семейный человек. Обожаю жену и детей. У меня две дочки, между прочим. Одной 3 года, другой девять.
— Теперь, вероятно, мечтаете о сыне?
— Вовсе нет, предпочитаю женщин.
— Говорят, они рождаются только у настоящих мужчин.
— Полностью с этим согласен.
— Если не секрет, где познакомились с женой?
— Вообще-то она из Швеции. Но встретились мы на вечеринке в Нью-Йорке. Нас познакомили друзья.
— А сейчас чем она занимается — домохозяйничает?
— Дело в том, что моя женя дизайнер модной одежды и ювелирных украшений. И сейчас у нее свой магазин в городе, где мы живем.
— А вы никогда не думали о том, чтобы изменить имидж: может, вам надоело без конца играть монстров и терминаторов?
— Я считаю, каждый должен делать то, что у него лучше всего получается. И то, что нравится зрителям. А у меня получается именно это.
— Значит, вы всегда делаете только то, что нравится другим?
— Если за это хорошо платят, то почему бы и нет. К тому же помимо актерский работы у меня уже есть и две режиссерские. Я считаю, удачные. А вообще я по натуре такой: мне во всем нужен экшн. Страсть как люблю мутить всякие крутые шоу и участвовать в них. Мне нравится, когда люди отрываются, зажигают, и всем хорошо… А ведь мог бы стать инженером-химиком! Между прочим, это моя настоящая профессия…
— Как же вас в инженеры занесло? Если честно, никогда бы не подумала…
— Просто у меня и отец, и старший брат инженеры-химики. Вот я и пошел по их стопам. И сначала мне даже нравилось. Пока учился, интересно было. Но когда дело дошло до работы, сразу скучно стало. Сами понимаете: колбочки, пробирки, целый день сидеть в конторе… Такая рутина! А я всегда хотел путешествовать…
— И все-таки: какая у вас любимая химическая реакция — любовь?
— Текила-бум! Люблю я химичить с текилой, смешивать ее с чем-нибудь и делать крепкие коктейли. И здесь у вас, в Москве, что-нибудь такое обязательно придумаю!
— Кто бы сомневался!
— А еще я люблю… взрывы.
— Господи, а что взрываете-то?
— Дома, машины и плохих ребят, — Лундгрен расхохотался. Но, как ни странно, на долгожданной взрывной вечеринке вел себя… как истинный инженер. Скромный интеллигент — какой уж там Голливуд! Барышни просто таяли от его джентльменства.
— А знаете, Дольф, вот, к примеру, Маше Шараповой не нравится, когда ее сравнивают с Анной Курниковой. А вас раздражает, если вас сравнивают с Арнольдом Шварценеггером?
— Напротив, мне это очень даже приятно. Только Шварценеггер — губернатор, а я пока нет. Хотя… он ведь все-таки на 10 лет старше, так что у меня все впереди!
— Значит, тоже метите в губернаторы?
— Едва ли это возможно. Дело в том, что живу я в Испании, однако по-испански почти не говорю. А в политике “без языка”, сами понимаете, делать нечего.
— Так, может, стоит вернуться в Америку?
— Не хочу. Мне и в Марбелье неплохо.
— Раз уж мы на спортивном мероприятии встретились, к тому же в Москве, скажите, кого из российских спортсменов знаете и уважаете?
— Я с детства люблю хоккей. Сам когда-то занимался. И для меня советская пятерка, в которой играл Петров, — высший пилотаж! Еще советских боксеров люблю — просто легендарные люди… А из сегодняшних… вашего пловца Александра Попова очень уважаю. Самому же мне, конечно, ближе боевые искусства. Это и по ролям моим, я думаю, понятно. Для меня ведь это не просто спорт. Это стимул к духовному развитию.
— Кстати, о духовном. Какие книги читаете?
— Я люблю историю, особенно военную. Люблю книги о Второй мировой войне, о падении Берлина. Для меня это событие всегда было очень важно. А еще я всегда сочувствовал индейцам и очень много читал о них — в основном американских авторов.
— Знаете, вот ваш коллега Дэвид Кэрродайн, который, кстати, занял третье командное место в предстартовом турнире “Про-Эм”, сказал, что абсолютно не хотел бы выиграть “Кадиллак” за хол-ин-ван на 16-й лунке. Сказал, что у него и так один уже есть. А вы хотели бы?
— Я бы, пожалуй, не отказался, только я играть не умею.
— А вообще гольф вам нравится — все же вы приехали на такой серьезный турнир?
— Если честно, не моя игра…
— Да? А с клюшечкой-то вы лихо на фотосессии управлялись…
— Спасибо! Но я же говорил, что непременно во всем должен видеть экшн, а гольф, на мой взгляд, слишком спокойное занятие.
— Видели бы вы, как игроки иногда в пылу эмоций бросают клюшки, даже ветки с деревьев сбивают, — тогда бы так не говорили…
— А вы, пожалуй, правы: внешний вид бывает обманчив… Не с этого ли начиналось интервью?
