Переписка по определению является лишь их частным способом общения. Но есть переписка и есть Переписка.
Тем более когда дело касается переписки разных высокопоставленных должностных лиц.
Около недели назад стало известно, что Александр Евгеньевич Лебедев обратился в мировой суд с жалобой на Михаила Ефимовича Фрадкова. Причиной жалобы явился тот факт, что Михаил Ефимович не ответил на письмо Александра Евгеньевича. “Подумаешь!” — скажут мне. Мало ли Михаилов Ефимовичей не отвечают на письма Александров Евгеньевичей? Ну не ответил — и что с того?
Проблема в том, что адресат послания — глава российского правительства, а отправитель — депутат парламента. А по худо-бедно действующим в нашем государстве законам есть особый эпистолярный жанр — депутатский запрос. Это такое особое письмо, на которое каждый чиновник, которому оно адресовано, обязан ответить в 30-дневный срок. Причем лично и по существу поставленных вопросов.
Лебедев отправил свой запрос 14 июля, а получил ответ лишь 16 сентября, причем не от Фрадкова, а от заместителя министра промышленности и энергетики Андрея Реуса. Наплевательским отношением к букве закона у нас, в общем-то, никого не удивишь. Депутаты с этим сталкиваются сплошь и рядом. Однако такая перепасовка ведет к тому, что на более низком уровне чиновник, не обладая ни уровнем компетентности, ни уровнем принятия решений, как у вышестоящего начальника, вынужден отписываться.
Но Лебедева по большому счету возмутил не формальный факт отписки, а то, что эта отписка от Реуса пришла в ответ на запрос, в котором затрагивалась буквально “горящая” тема — положение в российском авиапроме. Причем в тот день, когда запрос Фрадкову был отправлен, она еще не была такой горящей. Пожар полыхнул две недели спустя, когда развернулись “боевые действия” против компании “Ильюшин Финанс”, являющейся главным заказчиком гражданских самолетов на наших заводах. По мере развития кризиса Лебедев все время пытался взывать к совести чиновников, не обострять ситуацию сверх меры, а в результате не смог добиться даже должного ответа на свой июльский запрос.
Обратимся к текстам депутатского запроса и ответа на него. В запросе депутат пишет: “Прошу Вас, Михаил Ефимович, разобраться с текущим состоянием гражданского самолетостроения в России, дать оценку действиям руководителей ответственных за авиапром министерств и ведомств и сообщить, какие действенные шаги предпринимаются Правительством РФ по сохранению или перепрофилированию Воронежского, Ульяновского и Казанского авиационных заводов, когда и какие будут достигнуты результаты, кто из руководителей министерств и ведомств персонально отвечает за эти результаты”. Вполне понятные и конкретные вопросы, заданные главе Правительства РФ.
Что же в ответе А.Реуса? А практически ничего. О текущем состоянии гражданского самолетостроения — ни слова. Оценки действий госчиновников, естественно, нет. Не будет же Реус давать оценку самому себе. Про указанные три крупнейших завода — ни строчки. Ну а про то, каких конкретно результатов собираются добиться, в какие сроки и кто за это поименно ответственен, — ни звука.
Депутат обращает внимание, что поручение президента страны, данное в феврале с.г. на президиуме Госсовета, — в месячный срок подготовить и выпустить указ и необходимые нормативные документы по объединению самолетостроительной отрасли — не выполнено до сих пор, т.е. спустя полгода! Да, честно признается Реус (а значит, его рукой — М.Фрадков), поручение президента мною не выполнено: правительство более полугода готовит эти документы, гоняя их между ведомствами. Только что “выпихнули” проект указа в Администрацию Президента, мол, с них дальше и спрашивайте. Грамотный ход — переложить ответственность на другого.
В бюджете 2005 г. выделено 6 млрд. руб. на развитие авиационного лизинга, через который формируются заказы для трех указанных выше авиационных заводов. Вот только до сих пор ни копейки лизинговые компании не получили, а инфляция съела уже десятую часть этих средств. Депутат спрашивает: почему такое произошло, кто виноват? А.Реус молчит, как партизан на допросе. Хотя, может быть, в данном случае молчание — признание вины?
Дальше Лебедев говорит, что есть твердые заказы на самолеты “Ан-148”, “Ан-124”, которые освоены в производстве на российских заводах. Но вот незадача — разработчик формально иностранный, украинский (хотя какой это для нас “иностранный”, в самом деле?). С ним надо работать, а “вопросами сотрудничества с украинским авиастроительным комплексом в Правительстве РФ никто не занимается”. А.Реус в своем ответе об этом вообще “ни гу-гу”. Надо понимать так, что в его ведомстве уж точно никто этим не занят. Вот и получается, что правительство подтверждает мнение депутата: да, не развиваем мы отношения с украинскими авиастроителями, даже понимая, что это вредит нашему авиапрому.
А почему? Парламентарий здесь же интересуется, не потому ли, что все силы и государственные финансы брошены Минпромэнерго и Роспромом на создание регионального самолета RRJ? Ведь ради этого проекта чиновники готовы даже пойти на отмену ограничительных пошлин на ввоз иностранных самолетов, тем самым принося в жертву отечественное гражданское самолетостроение, потому что в этих условиях Воронежский, Ульяновский и Казанский авиазаводы просто умрут.
В ответе Реуса ни слова на эту тему. Однако можно полагать, что это опять же знак согласия. Складывается впечатление, что глава правительства, согласный с ответившим за него чиновником, именно так и видит развитие (а точнее, деградацию) отечественного авиапрома. Здесь самое время задуматься нашим компетентным органам, отвечающим за экономическую безопасность страны, ведь такое “умолчание” — прямой путь к развалу авиационной промышленности и сдаче Россией позиций в высокотехнологичной отрасли авиатехники и авиаперевозок.
Вот какие выводы можно сделать всего-навсего из отписки, полученной депутатом Государственной думы Лебедевым. Иногда молчание — золото. Хотя иногда оно говорит об ответственном государственном чиновнике куда больше, чем пылкие речи.
Но ведь Реус не просто отписался. Он еще и задействовал безотказный принцип “сам дурак”. Замминпромэнерго сетует на “отсутствие необходимой законодательной базы в создании благоприятных условий для развития высокотехнологичных отраслей промышленности”. Так в чем же дело? Где реализация одной из главных функций Минпромэнерго России — разработка необходимой законодательной и нормативной базы? Где проекты законодательных актов в отношении авиапрома, внесенные Минпромэнерго в Госдуму? Вместо этого тов. Реус предлагает депутату “сосредоточить усилия Государственной думы на ускорении рассмотрения и принятия законов, стимулирующих развитие авиационной (так в тексте, именно “авиационной”, а не авиастроительной. — А.В.) деятельности в стране”. О чем он, о каких законах? Их проектов в Госдуме никто в глаза не видел!
В своем запросе Лебедев написал: “Очевидно, что наличествует неисполнение и недобросовестное исполнение своих обязанностей целым рядом государственных служащих, ответственных за авиационную промышленность”. Андрей Реус своим письмом фактически подтвердил правоту депутата.
Он не смог ответить на поставленные перед председателем Правительства РФ вопросы. Да, пожалуй, и не мог — это не его компетенция. А значит, все написанное им неизбежно дискредитирует работу премьера и правительства.
