При отражении нападения на столицу Кабардино-Балкарии уничтожено 92 боевика. Задержан 31. Скольким бандитам удалось скрыться, точно никто не знает. Источники в силовых структурах говорят, что нападавших было около 200. Известно, что подавляющее большинство нападавших — жители республики в возрасте от 18 до 30 лет. Пока не выяснено, кто руководил нападающими: сам Басаев, кабардинский авторитет Астемиров или кто-то другой. Но это и не столь важно. Главный вопрос Нальчика: как главарям удалось поставить под ружье такое количество мятежников в мирном городе и послать их на верную смерть? На чем основана бандитская идеология и почему молодые люди готовы за нее убивать и погибать? Обозреватель “МК” выяснял это в Нальчике.
Не по наши души
Раненый бандит лежал на тротуаре в начале улицы Шогенцукова. Вокруг стояли милиционеры и военные. За оцеплением бились в истерике мать и жена бандита.
— Пропустите меня, — кричала женщина. — Я его мать. У него двое детей. Дайте его перевязать.
Милиционеры и военные не обращали на нее внимания.
— Ребята, вы или добейте меня, или окажите первую помощь, — попросил бандит.
Добивать бандита никто не стал. Он сам скоро умер от потери крови.
Очевидец этой сцены, который все это мне и рассказал, так прокомментировал случившееся:
— Каждый преступник достоин того, чтобы его выслушали. А у нас в Нальчике психологии нет. Ты или плохой, или хороший. Свой или враг. А почему ты стал врагом — никого не колышет.
Первое, что бросилось в глаза при въезде в Нальчик, — обособленность горожан и военных. Людей мало интересовала судьба подвергшихся нападению милиционеров. А те, в свою очередь, видели потенциального врага в каждом встречном. Милиционеры бились с противником. А горожане взирали на эту войну с равнодушным любопытством, порой стоившим им жизни.
Итак, большинство нападавших — местные. Я стал искать причины этого мятежа. Выяснять мотивы нападавших. Я спрашивал об этом у таких же жителей Нальчика. Ровесников этих бандитов. Молодых людей от 18 до 30 лет. Они сначала думали, потом отвечали, но фамилии свои просили не указывать. Потому что в их словах было сочувствие нападавшим.
— Я видела их трупы, — говорит Карина. — Молодые пацаны в дешевых спортивных костюмах. Типичные “нарты”, это у нас такое оскорбительное прозвище, вроде как лох. Они пришли не по наши души. Они целенаправленно били тех, кто в погонах. В тот день все садики работали, все школы. Захватить их было гораздо проще, чем напасть на милицию. Но бандиты ничего этого не сделали. И я бы не отделяла этих ребят от общества. Они просто экстремисты. А в остальном такие же бедолаги, как мы. И если бы все жители Нальчика еще до 13 октября вышли на улицы с протестом против властей, устроили бы такую “оранжевую” революцию, то, возможно, у этих ребят не было бы причины браться за оружие.
“Оранжевую” революцию жители Нальчика не совершили. Но по какому-то совпадению, по словам очевидцев бойни, на руках нападавших были желтые и оранжевые повязки. По ним они отличали своих.
Своруй, запей, убей
— Нальчик очень благополучный город, — продолжает Карина. — Чистый, уютный, тихий. Но только с виду. Мне 27 лет. Я училась в 3-й школе на Круче. Это возле тюрьмы. В моем классе было 24 человека. Из них только 6 девочек. Из всех моих одноклассников-мальчиков живы только двое. И только потому, что они в Москву уехали и там живут. Остальные погибли. Кто от передозировки, а кого убили кредиторы за те же наркотики. Нечего тут делать, в Нальчике, молодому парню из обычной семьи. И в институт он не поступит, потому что денег у него нет. Я заканчивала сельхозакадемию. Тогда она еще институтом была. 76 человек на курсе, и все равны. Все обычные люди. А теперь, чтобы поступить в академию на бухучет, нужно заплатить 120 тысяч рублей. То же самое и с работой. Чтоб в госструктуру устроиться, надо взятку дать. Я после института в Москве работала, потом вернулась по семейным обстоятельствам. У меня и диплом, и опыт, но без взятки никуда не брали. Плати 2000 долларов и работай. Например, в налоговой. И то, только до тех пор пока за твое место кто-нибудь четыре тысячи не заплатит. Молодая девушка, правда, еще и через постель может устроиться. Пока не придет на ее место другая девушка, посвежее.
Короче, я ничего и никому не давала, а завела свой бизнес. Вот это кафе. Но и здесь дышать не дают. Налог я должна платить с площади. 22000 в месяц. Это по закону, но для малого бизнеса нереально. Власть посылает мне налоговика. И мы с ним договариваемся. Я плачу только
12000, но официально проходят только 6. Остальное налоговик кладет себе в карман. Так меня держат за горло. И в любой момент могут оставить и без этого кафе, и вообще посадить. И так везде. А хорошо живут только те, кто при власти. Год назад обокрали дом тогдашнего председателя парламента Хусейна Чеченова. Только налички — в рублях, валюте, золоте — вынесли на 20 миллионов рублей. И все об этом знают. И вот представьте, появляются люди, которые говорят: власть надо менять, потому что она врет, ворует, душит. И кто им не поверит? А перспективы у молодого человека из бедной семьи такие: или своруй, или запей, или убей. Самые слабые сопьются или сколются. Те, что похитрее, будут красть. А самые тупые и отчаянные пойдут воевать даже за небольшие деньги. Вот такие в основном на ментов и напали.
Нельзя сказать, что Карина нарисовала какую-то исключительную картину. Взятки берут не только в Нальчике. И не только здешняя молодежь не знает, куда приткнуться. Однако в других городах России подобный массовый мятеж представить трудно. Социальные и экономические проблемы — только почва для экстремизма. Обязательное, но не достаточное условие. В других городах молодежь просто спивается. Поголовно и, главное, мирно, без стрельбы. Нальчик другое дело. Уже более 10 лет этот город и вся Кабардино-Балкария находятся под пристальным вниманием исламских экстремистов. Власти об этом знают и борются с фанатиками как умеют. То есть грубо и неэффективно. Болезнь загоняется внутрь, где и формируется, как выразился в Нальчике замминистра внутренних дел России Новиков, “кабардино-балкарское террористическое подполье”.
Джамаат “Ярмук”
Первые исламские миссионеры из Саудовской Аравии, Турции, Иордании появились в Кабардино-Балкарии и других северокавказских республиках еще в начале 90-х. И уже в 93-м местные неофиты-радикалы организовали массовые выступления против духовного управления мусульман Кабардино-Балкарии. До кровопролития тогда дело не дошло, но прозвучали первые публичные угрозы свержения власти и введения шариатского правления. Потом были первая и вторая чеченские кампании. И жители Кабардино-Балкарии приняли в них участие на стороне боевиков. Известно, что только из Терского района республики в Чечне против федералов воевало более 100 человек. Из Чечни в Кабардино-Балкарию пришел боевой опыт. Опыт убийства, которым ветераны могли делиться со своими юными братьями по вере. В Чечне местные экстремисты также обзавелись нужными связями. Шамиль Басаев не раз бывал в Кабардино-Балкарии и успешно здесь скрывался. Здесь действовали сообщники Басаева. Например, братья Шогеновы, участвовавшие в организации теракта в Тушине. Чеченская террористка Зарема Мужахоева по подложным документам лечилась в Нальчике от гайморита перед тем, как выехать в Москву. Террористическое подполье в КБР формировалось долго и тщательно. И впервые заявило о себе как о серьезной организации только в декабре прошлого года — нападением на Управление Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков по КБР, когда было убито 4 полицейских и похищено около 60 автоматов и 200 пистолетов. На сегодняшний день, по неофициальной информации, кабардино-балкарский джамаат “Ярмук” насчитывает около 30 подпольных общин общей численностью до 5000 человек. Лидерами называют Анзора Астемирова и Мусу Мукожева. Оба в розыске по подозрению в организации нападения на ФСКН. Далеко не все последователи “нового ислама” готовы выступить с оружием в руках. Если местные ваххабитские лидеры способны собрать для отчаянной смертельно опасной вылазки 150 человек, значит, они действительно располагают серьезными ресурсами и авторитетом среди своих последователей.
“Мы посадили деревья, пора собирать плоды...”
Одним из ваххабитских районов Нальчика считается Вольный аул — поселок на окраине города. В начале 90-х здесь, в помещении кинотеатра, была открыта мечеть, которая считалась главной в городе. Недавно ее закрыли. Неофициальная причина закрытия — мечеть считалась рассадником ваххабизма. А формально мусульманам просто не продлили договор. Мой следующий собеседник по имени Арсен, житель Вольного аула, хаживал в эту мечеть, пытаясь увлечься религией, но в конце концов увлекся карате, что, возможно, и уберегло его от экстремизма.
— Анзор Астемиров в нашей Вольноаульской мечети часто пятничный намаз проводил, — вспоминает Арсен. — Все мусульмане садятся, а он к микрофону и рассказывает об исламе. Но ничему плохому Анзор не учил. Чтоб человека, например, убить. Когда люди слушали его в мечети, то многие плакали. Он так чисто рассказывал. Я думал, что это самый добрый человек в мире. Там, в мечети, они чередовались между собой. Был еще такой Расул. Вот он говорил пожестче. Заставлял молиться по пять раз в день, давил, приказывал. А Астемиров просто уговаривал от души. И вот представь себя маленьким слабым человеком. Денег у тебя нет, ты не спортсмен, не красавец, девушки тебя не любят. Вот такие люди и шли за Анзором. Ваххабиты таких людей особенно принимали. Представьте, мир на тебя плюнул, а здесь ты кому-то нужен. И разговаривают с тобой уважительно. И деньгами помогут при случае. Ваххабиты, они такие акции устраивали. Воскресник где-нибудь проведут. На улице Искожева, я помню, территорию прибирали. А то футбольный матч затеют. Показывают, мол, мы за чистоту на улицах, мы за здоровый образ жизни. Сначала тебе дадут чувство собственного достоинства, потом какую-никакую физподготовку, а потом скажут — мир на тебя плюнул, давай и ты плюнь на него. И человек не может возразить. Потому что по сути он так и остался слабым, каким и был. А если возразит, то ему намекнут — у тебя, мол, и родственники есть. И вот этот самый человек берет в руки оружие. Потому что если он выживет, то станет авторитетом. А если убьют, попадет в рай от всех этих проблем.
Астемиров как-то сказал на пятничном намазе: “Мы посадили много деревьев, теперь пора собирать плоды...” Я так понял, деревья — это мы. Но не все деревья дают плоды. Были ведь и такие — и в мечеть ходят, и на дискотеки, и уразу держат, и анашу курят. Вот такие Астемирову не нужны были. Такие плодов не дают. Таких под себя не воспитаешь. Я сам такой. Я когда это понял, больше в мечеть не ходил. А другие ходили. И их постепенно превращали в войско. Сначала скажут, что мусульмане должны быть сильными, потом - что мусульмане должны быть едиными и не давать в обиду братьев. Кровь брата по Корану священна. А кто мусульманину брат? Да все мусульмане мира. Чеченцы, например. А менты этих братьев в Чечне мочат. И еще каждый мусульманин должен заступаться за свою мечеть. А тут у них мечеть забрали. И их предводитель мог сказать: за что у нас забрали мечеть? Мы ничего плохого не делали, мы только молились, значит, нас хотят унизить, надо принимать меры. Многие мусульмане в Нальчике теперь просто в недоумении. Не все же такие экстремисты. Но я уверен, что большинство наших мусульман считают, что эти люди поступили правильно.
— И ты так считаешь, Арсен?
— Да какой я мусульманин?
— А ты кого-нибудь из нападавших знал лично? Говорят, там из Вольного аула люди были.
— Если бы даже и знал, то никому бы не сказал. А то запишут в пособники, начнут мстить.
“Они тоже любили свой город...”
Мечеть в Вольном ауле закрыли после того, как будущий президент бизнесмен Каноков построил в городе новую мечеть. С ее открытием прикрыли и все остальные мечети по городу. Которые, строго говоря, являлись только местами для молитвы. И располагались в случайных помещениях — в общежитиях и на съемных квартирах.
— Но молодежь в новой мечети не показывается, — говорит Арсен. — Там, говорят, ислам какой-то другой. А мулла властью назначенный. У мусульман так не принято. Муллу сами должны выбирать.
Я пришел к вольноаульской мечети уже затемно. Железная калитка была на замке. Но из глубины двора слышались мужские голоса.
— Есть кто живой? — окликнул я.
От стены отделилась тень, ко мне подошел усатый пожилой мужчина.
— Это мечеть?
— В общем, да, — ответил мужчина. — Но сейчас здесь администрация Вольного аула. А я — сторож.
— А можно с кем-нибудь из начальства поговорить?
— А с кем ты поговоришь, — пожал плечами мужик. — Там все уже пьяные. Завтра приходи.
Он ушел, а я попытался сформулировать для себя, в чем главный просчет нашей власти. Ее ошибка в том, что она пытается победить ваххабитов физической силой. Чем только закаляет их дух. Молодые люди стали последователями Астемирова не потому, что он их заставил это сделать, а потому, что убедил их в верности своего учения. Для человека с подвешенным языком это несложно. Тем более когда твоя аудитория — неискушенные молодые люди, которые еще не знают, что в мире есть далеко не одна верная идея и не одна правильная религия. Светская власть всегда кажется несправедливой. А ваххабитский максимализм хорошо ложится на максимализм юности. Как пел вражеский бард Тимур Муцураев: “Лишь джихад, и жизнь ясна”. Но вместо того чтобы найти уважаемого и образованного имама для вольноаульской мечети, способного переговорить хитрого Астемирова, власть эту мечеть просто закрыла, и теперь в ней по вечерам бухают маленькие местные начальники. Имеют право, конечно. Но даже меня, православного, это немного покоробило. Все-таки мечеть, пусть и бывшая.
Я сказал Арсену: “Когда ваши отморозки ездили в Чечню воевать против русских, это хоть как-то можно было объяснить. В Чечне уже вовсю шла война. Но зачем они устроили бойню в своем родном Нальчике? Превратили курорт в горячую точку? Подставили под пули своих соседей?”
— Обрати внимание, — ответил Арсен, — они обстреляли только административные здания — милицию, УИН, ФСБ, ГУБОП. А здания, представляющие художественную ценность, памятники — не пострадали. Поэтому я думаю, что нападавшие тоже любили свой город.
Вчера в Нальчике около 30 женщин — родственницы убитых боевиков — собрались возле Дома правительства. Требовали выдать тела. Начальник республиканского бюро судебной медицины Азрет Мечукаев сообщил, что идентификация тел боевиков продолжается, и пока Генеральная прокуратура не даст разрешения, родственникам они выданы не будут. Напомним, что в морге Нальчика находится 85 трупов участников нападения на город.
