Кто бы сомневался, что в ближайшие выходные на шестой части суши будут квасить, и крепко. Вот только по какому поводу, теперь с этим делом неразбериха. Раньше квасили, потому что 7 ноября. С нынешнего года его отменили, перенеся на четвертое. Но, согласитесь, повод не менее важен, чем сам процесс остаканивания, пития.
— За кого и за что будем чокаться, дорогие товарищи?
Напрасно корреспонденты “МК” приставали с этим вопросом к прохожим в самом сердце Москвы, стоя под памятником Минину и Пожарскому. Невинные подсказки типа “посмотрите на этих двух бородатых” — не действовали. Немудрено! Даже неисправимый отличник вряд ли сообразит, что 4 ноября у нас отмечаются октябрьские события 1612 года, когда русские ополченцы прогнали из Кремля польских интервентов. Теперь, спустя 393 года, эта дата стала национальным праздником.
Пить или не пить? Такой дилеммы не существует в подмосковном Зарайске. Здесь тоже есть свой кремль — он почти ровесник Московскому. И памятник Пожарскому тоже есть. Правда, без гражданина Минина, что на памятливость и эрудицию зарайцев никоим образом не влияет. Напротив. Укрепляет еще больше любовь к малой родине. В отличие от суетных москвичей они хорошо знают, кого поблагодарить за новый не новый, но порядком подкорректированный государственный праздник. Князь Дмитрий Пожарский “сидел” воеводой в Зарайске, отсюда был призван возглавить народное ополчение, освободил Белокаменную и тем навеки прославил Зарайск.
— За Дмитрия Михайловича обязательно накачу, я его уважаю, — профессиональный нищий Володя, в прошлом работник сельского хозяйства, собирает милостыню на самом бойком месте — у входа в городской кремль. “Точка” на историческом месте, куда иногда заезжают туристы, сделала из него многознайку и немного философа.
— По жизни так не бывает, чтобы никого не обидеть, — говорит он. — Тут недалече есть деревня Мендюкино. Очень древняя. Говорят, со времен татаро-монгольского ига. Но по-настоящему она совсем не так называется. В ней одну буковку изменили. Ведь не скажешь в глаза: в том селе живут… Ну, сами понимаете кто. Нехорошо получается.
— Я не бомж, я инвалид второй группы, — оскорбляется Вова. — А не работаю потому, что не позволяют законы. Если трудиться, пенсию инвалидскую отберут. Работать нельзя, побирушничать — можно.
Справедливости ради надо сказать: если выстроить возле кремля всех безработных Зарайска, Володька и ему подобные маргиналы лишатся куска хлеба. В недавнем прошлом в городке с населением 20 тысяч человек худо-бедно функционировало несколько предприятий. По ходу реформы все они обанкротились. Заглох механический завод, текстильная фабрика, фабрика пуха и пера, обувная. Трудоспособные кадры — в основном мужики — вахтовым методом вкалывают в Москве. Неделю работаешь, на выходные — в семью.
Впрочем, ботинки местного производства все равно невозможно было носить, разве что из чувства патриотизма. Так что потеря невелика.
Сегодня местный патриотизм подпитывает более надежный источник. Шутка ли! Теперь захолустный Зарайск связан с большой государственной датой. А раз так, из большого Кремля могли бы и денег подкинуть на неотложные нужды. К примеру, на реставрацию маленького кремля, которому ураганом 99-го года снесло деревянную крышу. Ее до сих пор не восстановили.
— Стань царем князь Пожарский, а не малолетний Миша Романов — а такая вероятность не исключалась, — Россия пошла бы по другому пути, — считает сотрудник Зарайского историко-художественного музея Александр Анатольевич. — Таково мое личное мнение.
Накануне общенационального праздника музейщик проверяет состояние стен и башен кремля, куда и приглашает подняться. Вообще-то туда посетителей не пускают: внутри постоянно что-нибудь падает, то доски гнилые, то кирпичи. Архитектурный памятник федерального значения гибнет неотвратимо.
— Напрасно историк Костомаров утверждал, что зарайский воевода был человеком средних способностей, которого избрали предводителем ополчения за политкорректное поведение, — продолжает Александр Анатольевич. — Князь Дмитрий был выдающейся личностью, лидером, чья роль оценивалась противоречиво. А причиной для исторического анекдота послужил эпизод. В 1609 году Пожарский отразил атаку поляков на Зарайск. Спустя год кремль вновь осадили, но на этот раз русские. Соседняя Коломна присягнула Лжедмитрию-второму, к чему пыталась склонить Пожарского. Тот заперся с небольшим гарнизоном в Зарайском кремле, категорически отказался вставать под знамена “неправильной” власти и устоял. Разобраться, кому служить, кому — нет, в заварухе было непросто. Большая часть русской элиты попеременно присягала то польскому королю, то самозванцам, то Шуйскому, рассчитывая получить за это привилегии и имения. Князь Дмитрий Михайлович тоже был грешен — признал Лжедмитрия-первого. Позже — “исправился”.
Что и говорить, проблема самоидентификации — ты за белых или за красных? за большевиков или за коммунистов? — всегда оставалась самой трудной в смутные периоды российской истории.
Кстати, о них, о родимых. После октябрьского переворота местные партийцы у стен Зарайского кремля по примеру Москвы организовали точно такой же некрополь. На свободном пространстве стали хоронить борцов за советскую власть и вообще заслуженных деятелей. Неухоженные могилки теперь зарастают травой, на надгробиях уже не прочесть ни имени, ни фамилии, и надо бы перенести прах усопших на кладбище, но… У молодой демократии не хватает ресурсов.
— Все равно буду отмечать 7 ноября, — Вера Игнатьевна, хозяйка двухсотлетнего одноэтажного домика на Садовой улице, когда-то технолог на местной текстильной фабрике, убеждена: при социализме простому народу дали возможность пожить. Не то что сейчас. — И еще я буду праздновать 4 ноября день Казанской иконы Божией Матери.
— Наша улица до революции называлась Богородской. В советские годы — Безбожной. Затем ее переименовали в Садовую, а какой прок? Ничего от этого не меняется. Сперва насаждают, а потом выкорчевывают, — полемизирует с нею владелец другого старинного дома, представившийся нам как Дмитрич. — Так и с праздниками. Только настроение отбивают.
— Про значение 4 ноября нам подробно объяснял батюшка. — Нина Николаевна, сотрудница детского сада, в курсе перемен. — В храме, куда я хожу молиться, когда-то давно хранилась сабля Пожарского, но ее забрали в Оружейную палату. Жалко, а то была бы у нас городская реликвия.
Старые городские кварталы, вплотную примыкающие к Зарайскому кремлю, в Средние века населяли служилые люди — пушкари и стрельцы. Местные историки выследили: их прямые потомки по сей день проживают в Зарайске. Молодые крепкие мужики, которые строили во дворе гараж для мотоцикла “Урал” шестьдесят затертого года выпуска, хоть и отнекивались, вполне могли бы принадлежать к их числу.
— Ноябрьские отпразднуем по любому. А как же? С бутылкой, картошечкой, соленой капусткой, домашними огурцами. Когда всю неделю вкалываешь в Москве, как-то тянет к домашнему очагу. Да и по хозяйству многое надо успеть. Мотоцикл вот отремонтировать. “Урал” — еще добрый конь. Если сцепление перебрать...
— Лет эдак восемь назад я бы в придачу к запотевшему пузырю кабанчика заколол, — грузчик Дима с Зарайского завода офсетных пластин мечтает о работе повыгоднее. — Раньше держал у себя на подворье скотину, свиней выращивал и бычков. После стало невыгодно. Знаете, сколько комбикорм стоит? А говядина? Никакого сравнения. Хлев пустой, зато развожу ротвейлеров.
Ни 4-го, ни 7-го выпивать не намерен пенсионер Александр Иванович:
— Не доверяю я светским мероприятиям! Я даже новый год встречаю по–своему: 1 сентября. То есть по древнерусскому календарю.
А вот другой ветеран, Василий Петрович, 7-го собирается на коммунистический митинг.
— Всю жизнь ходил на демонстрации и буду ходить — вплоть до победы мирового пролетариата. Не выйдет у демократов сделать 4 ноября днем народного единения. Я историю хорошо знаю. В смутное время простой народ от зверств своих же соотечественников пострадал не меньше, чем от интервентов. Особенно безобразничали запорожцы и казаки. А поляки — те вообще отморозки, они в Москве человечину ели.
Тут уже не выдержала наш фотокор Наташа Губернаторова, у которой польские корни.
— Что вы пристали к полякам?
…А ведь прав был профессиональный нищий Володька: невозможно никого не обидеть. У них, у юродивых, видно, планида такая. (Как там говаривал Пушкин?) Лучше всех просекать политическую ситуацию.
