Это за границей бомжевать нипочем не дадут! Скорее тебя, в благородном порыве любви к ближнему, порвут на части благотворительные организации. А у нас — бомжуй себе на здоровье. Согласно официальным данным, в России сейчас 4,5 миллиона бездомных. Но самые бомжовые бомжи живут в Питере. Здесь ситуация просто революционная: бездомные имеют свой журнал, практикуют арт-терапию, сколотили футбольную команду и получают солидные заграничные транши. Может, воздух тут особенный?
Сага о потерянных зубах
— Резвая, — представляется женщина с кошками на руках и ртом, утерявшим в уличных боях энное количество зубов.
— Это кличка?
— Фамилия! — обижается она.
Резвая Надежда Дмитриевна то ли подшофе, то ли уже просто лицо такое.
— Вы раньше на улице жили?
— Да. В больницу попала, и Максим Геннадьевич помог мне очень. И деньгами, и вообще. Я ему очень благодарна. Я жила в подвале. Там так страшно, вы и представить не можете. Там спишь и приходят какие-нибудь мордовороты… А дверь не закрывается. И ты боишься — боишься, ужас.
— Ужас почему? Могут отнять еду, избить, изнасиловать?
— Это мелочи…
— Много вас жило в подвале?
— 15 человек.
— Но квартира когда-то у вас была?
— Была в Кемерово. Сидела я. Срок большой. Освободилась, а с квартиры меня прогнали. Так и оказалась в Питере.
Недавно Надю (не без участия упомянутого Максима Геннадьевича) устроили на работу дворником. Занятно, но она говорит, что основную сложность ее работы составляют “спящие в подъезде люди, которые могут кинуться”. Под работу дворником Резвой дали комнату. Но Надя — дама с характером. Когда ей не понравилось, сколько заплатили, дверью хлопнула и, гордо сверкая драными тапочками, ушла. Сейчас она опять в приюте БОО “Ночлежка” и продолжает молиться на руководителя сей организации Максима Егорова. А до этого Надя тоже жила тут, уходила трудиться в фермерском хозяйстве, и про нее даже писали статьи с надрывом.
— Я паспорт потеряла, вот все обещают сделать, да никак не делают. Может, вы чем поможете, — Надя дружески улыбается, и от ее улыбки становится жутковато.
Кстати, на Максима Егорова здесь молятся все. Как на спасителя. Спасать себя самостоятельно то ли не хотят, то ли не умеют.
Крысиными тропами
Синопская набережная, 26, — центр питерской бездомной вселенной. Выглядит ночлежный дом так, будто сам бомжевал лет …дцать. Идти по коридору приходится, как шахматисту, просчитывая каждый шаг, иначе или провалишься, или наступишь на что-нибудь не слишком приятное. Интуитивно стараешься реже вдыхать, потому что этим воздухом дышать... трудно. Полина Фомина, специалист БОО “Ночлежка” по связям с общественностью, говорит, что новое здание уже есть. Переехать не могут из-за проблем с водоснабжением.
— Провода под потолком, потому что вниз опустить нельзя: крысы сожрут, — по ходу поясняет Полина. — Помимо нашего ночлежного дома в городе существует еще четыре городских. Разница в том, что наш выглядит так, как выглядит, но мы пускаем всех. Если у человека критическая ситуация, а у нас нет места, мы разгребем все и положим матрац! В муниципальных ночлежках стоят красивые кроватки, застеленные белым бельем, и… там никто никогда не ночует. Причина проста: чтобы попасть в городскую ночлежку, бездомный должен принести такое количество документов, которого нет даже у честного налогоплательщика. Мы требуем только туберкулезную справку.
— В связи с вашим документальным минимализмом с милицией проблем нет?
— Милиция нас теперь любит, и зачастую людей с улицы они напрямую посылают на Синопскую. Бывает совсем страшно: осенью-зимой “скорые помощи” привозят бездомных, выкладывая их в арочке рядом с ночлежкой. Это значит, что мы должны их быстро зарегистрировать и вызвать “скорую помощь”, которая теперь уже может их забрать, чтобы провести лечение.
Если у бездомного нет никаких документов, регистрируем со слов.
С регистрацией “со слов”, конечно, всякие фиртифлюсы случаются. В прошлом году, к примеру, прошла любопытная акция: бездомным раздали одноразовые фотоаппараты и предложили сфотографировать один день из их жизни. После акции засияла звезда талантливого фотографа и обитателя ночлежки Коли Герасимова, мужчины неопределенного возраста и неизвестного происхождения. Арт-терапия будто с места его сдвинула — Коля неожиданно запел, раздал немыслимое количество телевизионных интервью и… в один прекрасный день приехала милиция и забрала его из ночлежки. Оказалось, что Колю зовут Вадимом, и большую часть своей жизни он провел в учреждении для душевнобольных под Псковом. Врачи увидели Колино телеинтервью и признали в нем своего пропавшего пациента.
Собака бывает кусачей
— Есть ли среднеарифметический портрет вашего подопечного?
— С бездомными все очень непросто. По статистике 2004 года, в Питере 54 тысячи бездомных. В ночлежном доме сейчас проживает 80 человек. 20 из них — инвалиды. 10 — анонимные алкоголики. Остальные — смешанный состав, который все время меняется.
Бездомного сразу предупреждают, что навечно его тут никто не поселит, но многие зависают надолго. Согласно правилам, утром они должны покидать ночлежку, а вечером приходить обратно. День у здешних обитателей проходит по-разному: кто зарабатывает, кто праздно болтается, кто попрошайничает. Для последней цели часто используют здесь же обитающую черную дворнягу Динку. У псины подходяще жалостливые глаза и покладистый характер.
В ночлежке вас легко научат лечить зуб хозяйственным мылом, красть еду или сотворить из спичек тушь для ресниц. Способы — сплошь зэковские. Порядочками тоже пахнет полутюремными. Что, в общем, неудивительно, потому как по статистике большая часть бомжей — это бывшие заключенные, а вовсе не пострадавшие от действий риэлторов или беспредела чиновников люди.
Странно, но единственные, кто здесь вызывает какие-то проблески сочувствия, — это старики. Понятно, что количество лет в качество не переходит. Когда у 80-летней Анны Амбросиевны сгорела квартира, директор колхоза в Батуми милостиво поселил ее на склад. Жить рядом с грудами досок и железа надоело, и Анна Амбросиевна поехала на родину — в Ленинград.
— Все “дистанции” тут в Ленинграде прошла. Они говорят, надо прописаться. А куда я пропишусь, когда все померли уже? Остались только двоюродные, но они хуже чужих.
Анна Амбросиевна — одна из четырех “ночлежных” продавцов уличного журнала “Путь домой”. В массовом порядке такой вид заработка бомжей почему-то не прельщает. Кстати, открыт проект именно для них и призван “возвратить бездомных в общество”.
Странные они какие-то
Аркадий Тюрин (его называют самым известным в Питере бомжем) — редактор “Пути домой” и член футбольной команды бездомных в одном флаконе. На самом деле этой команде в России нет аналогов. А после того, как в прошлом году в шведском Гетеборге команда российских бездомных стала 5-й (из 36 команд-участников), в западной прессе появились заявления о том, что “питерские бомжи реабилитировали российский футбол”.
Собираясь на встречу, я мысленно рисовала образы людей, которые упали на самое дно, но победили жизненную несправедливость, титаническим рывком воли надев бутсы.
Аркадий рассказывает о злоключениях российской сборной бездомных: в этом сезоне троим отказали в визах в Шотландию, в прошлом могли бы лучше сыграть, но у игрока из Камеруна случилось несчастье, и он уехал домой…
Двухметровый Аркадий, скажу я вам, похож на бомжа, как табуретка на гидроэлектростанцию.
— Да, я бездомный, — пытается рассеять мой скептицизм футболист. Он считает себя таковым, потому что регистрация у него по адресу Синопская, 26, два года жил “по знакомым”, паспорт у него есть, а вообще приехал из другого города.
Очень скоро выясняется, что и остальные бездомные какие-то не очень… бездомные. Упомянутый африканец Жорж, например, вроде как даже входил в юниорскую сборную Камеруна, в Питере учится в институте и вряд ли может считаться бомжем. Играющий тренер Мастицкий, признанный лучшим игроком чемпионата бомжей, больше известен в футбольных кругах как человек, прошедший школу юношеского “Зенита”.
— Один член нашей команды жил в ночлежке, остальным удается снимать квартиры, — поясняет Аркадий.
Вот убей не пойму, почему крепким мужикам с полным комплектом рук и ног и даже наличием головы “удается” снимать жилье?.. Аркадий говорит про “выживание”, и становится окончательно скучно. Короче, на коллективной фотографии с последнего чемпионата на настоящих бомжей больше похожи голкипер Джеми Ширер и форвард Кенни Хогг, шотландские бездомные, игравшие в составе нашей сборной взамен “не впущенных”.
Только вот непонятны высокопарные речи организаторов чемпионатов среди бездомных (кстати, турниры проходят при поддержке “Реал” (Мадрид) и “Манчестер Юнайтед”, а также УЕФА и ООH) об “общественной значимости спорта для реабилитации маргиналов”. Маргиналы-то где?
Каждому бомжу по крестьянке!
Полина подарила мне “Справочник бездомного”, выпущенный фондом “Ночлежка”. Там — советы по выживанию. Один из них гласит о несомненной пользе женитьбы по расчету: “Но уж тогда обязательно посмотрите, что за хоромы у вашей суженой-ряженой. (Чтобы, видимо, такое сокровище, как современный бомж, не досталось кому-то за здорово живешь. — Е.М.) Чтобы потом ваш чердак не вспоминался как земля обетованная”. Искать невесту-дуру советуют побыстрее, пока не потерял товарный вид. И выискивать, по мнению составителей, супружницу лучше в деревне, где мужиков недостаток и даже самая кривая рожа востребована.
Да, бомж — это, наверное, прежде всего психология. Честно говоря, я смотрела на современных бездомных и думала, что, наверное, такие, как они, в 1917-м начинали акцию “Отнять и поделить”. И очень явно представляла ужас тех, у кого отнимали. Близость “Авроры”, что ли, так действовала?..
Генерал привокзального карьера, представившийся Виктором, соглашается рассказать свою историю за 50 рублей. В результате короткого торга договариваемся на двадцатку. История о любви.
— Сам-то я из-под Воронежа. Но в результате разных событий оказался здесь. Землянок вокруг Питера еще со времен войны тьма осталась. Я выбрал одну. Жил, зарабатывал сбором клюквы. Самое, между прочим, бомжовое занятие. Потом на мою земляночку набрел грибник. Разговорились, он мне посочувствовал и пригласил пожить на даче. Начал я его дачу сторожить, отмылся, продуктами разжился…
— А почему опять на улицу попал?
— Да с женой его у меня любовь получилась.
— Выгнали?
— Сам ушел. Я ей говорю: пойдем со мной. А она мне: ты что, дурак?
“Ночлежку” Виктор не жалует, потому что там какой-никакой, а все-таки контроль. Его же свободная личность контроля вынести не может.
Заграница нам поможет!
Везде, где написано слово “благотворительность”, ищи деньги — золотое правило.
Что касается питерских бомжовых новаций, то здесь решающую роль играет заграница. К примеру, арт-терапию с фотографиями осуществляли совместно с голландцами. На участие российской футбольной команды бездомных в мировом чемпионате выделяется отдельный грант.
— Полина, а местная власть вам как-то финансово содействует?
— В этом году мы получили от муниципалитета 300 тысяч рублей. Эти деньги пошли на программу по дезинфекции бездомных. Хотя мы существуем в основном на западные деньги. 150 тысяч евро нам дали американцы, на них мы построили новую ночлежку. Точнее, отремонтировали здание, выделенное нам на льготных условиях.
Кстати, БОО “Ночлежка” работает в рамках проекта “Социальная реинтеграция бездомных граждан в Санкт-Петербурге”. Бюджет проекта, рассчитанного на два года и стартовавшего в январе 2004-го, составляет 295 тыс. евро. Финансирование осуществляет Европейский Союз и агентство “Датская церковная помощь”. Это то, что на поверхности.
Уважаемые иностранные спонсоры, может, вы, конечно, не в курсе, но у нас только в Москве и Питере цены на жилье — вырви глаз. А домик в Рязанской области, к примеру, стоит около 4 тыс. долларов. Если бюджет проекта разделить на цену отдаленного жилья с землей и удобствами, получится примерно 89 домиков. А если посчитать домики, к примеру, в Брянской области?.. Лейтмотивы ваших программ сводятся к “снижению бездомности в России”, так может, взять ее, родимую, и, так сказать, одним махом?
