Это на улице сейчас зима. А на заседании городской комиссии по монументальному искусству была жара. Во-первых, в душном зале не работал кондиционер. А во-вторых, членов комиссии вконец “запарил” Железный Феликс. Им пришлось рассматривать предложение вернуть на Лубянку монумент Дзержинскому уже в 8-й раз. Первого чекиста, однако, “похоронили” быстро. Куда больше споров вызвала другая идея — поставить в Москве памятник меценатам.
У кого-то обострение в межсезонье, а у кого-то — круглый год...
Некий товарищ Сазонов из Мытищ внес предложение вернуть Феликса на Лубянку во второй раз подряд (первый раз он писал в комиссию в сентябре). А до этого с аналогичными просьбами обращались ветераны ФСБ, коммунисты, ветераны комсомола из Иркутска... Но если осенью Сазонов требовал в срок до 20 декабря очистить Феликса от краски и вернуть на Лубянку (за счет бюджета), а площади, как и станции метро, дать имя Дзержинского, то теперь поскромничал. Предложил ограничиться лишь возвратом памятника. Комиссии было уже даже не смешно: ведь по закону она обязана рассматривать каждое предложение, пускай с ним обратятся триста раз. За 8 раз ее мнение не поменялось: на Лубянке Дзержинскому не место. Но нет сомнений, что будет еще и десятый, и 25-й...
Лубянка фигурировала и в другом предложении — перенести туда памятник… Юрию Долгорукому. “Ну сколько можно передвигать памятники!” — вздохнули члены комиссии и похоронили эту идею. А вот для памятника генералу Скобелеву место, наоборот, наконец нашли: Ильинский сквер. Добро получили и памятник глазному хирургу Федорову в Бескудникове, и композиция в честь района Новогиреево, которому в будущем году стукнет 100 лет.
Зато идеям установить в столице памятник безвинно убиенным и самоубийцам-фанатам, покончившим с жизнью из-за любви к кумирам, городские искусствоведы сказали твердое “нет”. С последним предложением обратился некий музыкальный коллектив “Саранча” — якобы сей памятник поможет сберечь будущее поколение от “хищной хватки рекламы и шоу-бизнеса”.
— У нас уже есть памятник детям — жертвам пороков взрослых, но что-то после его появления число преступлений в стране не уменьшилось, — вздохнули искусствоведы. — К тому же ставить памятник самоубийцам — кощунство.
Но больше всего дискуссий вызвала идея установить в парке 850-летия Москвы памятник “Меценатам столетий”. Правда, каким меценатам и каких столетий, авторы идеи не сообщили. Да и вообще...
— Меценатская деятельность у нас не процветает. Зачем же ставить памятник тому, чего нет? — возмутился один член комиссии.
— Само понятие “меценатство” памятников не предполагает. Памятник Третьякову — это его галерея, — добавил другой.
И все же члены комиссии долго колебались, ведь композицию в виде огромной колонны с ангелами-хранителями хочет подарить какой-то международный фонд. Вроде от халявы во благо благоустройства парка отказываться неприлично, но...
— Пусть лучше этот фонд музей построит или деньги садоводческому хозяйству парка передаст, — попытались было искусствоведы залезть в карман дарителей. Но представители последних их оборвали: “Мы и музей построим, и деревья посадим, но сначала должны сделать памятник!” А потом, увидев замешательство экспертов, перешли в атаку:
— Мы хотим парк городу подарить, а вы нам препоны устраиваете! Что мы скажем представителям корейской делегации, в присутствии которой уже заложили камень? Мы хотим успеть к 860-летию Москвы, уже строить пора начинать, а вы задерживаете! Примите решение сегодня, вы же ученые столбы (?!! — Авт.), а то фонд может и передумать...
— Ах вот как? — разозлился один эксперт. — Вы что, памятник братве ставите? Культурные вопросы так не решаются!
В итоге решили перенести рассмотрение вопроса на месяц. А меценаты ушли обиженными. Видно, еще чего-нибудь строить.
