Таких, как он, уважают и боятся. Любят — реже. Он никогда не стремился нравится людям. “Надо дело делать” — главный жизненный принцип знаменитого тренера, создателя и президента известной велокоманды “Локосфинкс” Александра Кузнецова. Среди его воспитанников олимпийские чемпионы Екимов и Игнатьев. В трудные 90-е он не позволил себя закопать. Нищим не остался. И себя, и свою команду за волосы на поверхность вытащил. В старые времена он был бы видным помещиком. Как Фет: жестким хозяином, но лириком в душе. Только в стихах никогда это не выплескивалось.
— Спортсмен — это река. А тренер — берега этой реки, — сказал Кузнецов. Родился у него в воображении когда-то такой образ. Сам он всегда был скалистым берегом. Крепким, надежным, только не всегда уютным, как глина и песок. Иногда холодным — не каждый решится облокотиться.
Знаменитая династия
В какой-то момент именитый тренер, воспитавший стольких чемпионов, включая собственную жену, чемпионку мира Галину Цареву, и сына Николая, серебряного олимпийского призера, стал упоминаться в прессе не иначе как “папа известной теннисистки Светы Кузнецовой”. Но его это не только не задело, наоборот. Надо было видеть, как он переживал за дочку, когда на первых порах ему казалось, что журналисты обделяли ее вниманием. И как был счастлив, когда она стала первой россиянкой, выигравшей US Open. Отец всегда готов был сделать для нее все. В свое время, когда надо было срочно увозить Светлану из Питера, где ей даже сейчас играть негде, сразу решил: дочка будет тренироваться в Испании. И не только из-за климата. Еще и потому, что именно там постоянно проводит сборы его команда.
— Моя жена сразу растворилась в жизни дочки, — рассказывал Кузнецов. — Учитывая собственный огромный опыт в спорте, она идеально знала тренировочный процесс. Сама не играла в теннис, но прекрасно понимала, как именно нужно работать. И не отходила от Светы ни днем ни ночью. Поэтому у нее и пошли успехи довольно рано.
— Но для вас лично большой теннис был далек?
— Сначала — да. Но когда Светланка заиграла, я стал смотреть турниры и увлекся... Но сейчас мы с дочкой фактически разошлись, — с горечью признался Александр Анатольевич. — Не нашли взаимопонимания с академией Санчесов, в которой она тренируется. У нас разное представление о нагрузках. То, что для испанцев много, для нас абсолютно недостаточно. К тому же им не нравилось, что Светина мама хотела дочке помогать. Может, это была ревность, может, чувство конкуренции. Однако вместо того, чтобы учиться у Галины, моей жены, с ее огромным опытом по физподготовке, они усиленно вбивали клин между Светой и нами — ее родителями. Света приняла сторону академии. С одной стороны, это очень хорошее качество для спортсмена — полностью доверять своему тренеру. Только, к сожалению, она опирается не на тех специалистов. Испанцы ведь институтов не заканчивали, у них знаний не хватает, и нет ни одной группы, чтобы играла на уровне мировых лидеров. У них только Светка. В прошлом сезоне постоянно хвалили ее, говорили: ничего страшного — подумаешь: тут одному лидеру немножечко проиграла, там другому! Все наладится! А мы тогда уже видели, что все плохо. Потому что у Светки еще не было прекрасного тенниса. У нее только база была хорошая, все-таки мама 12 лет изо дня в день с ней была. Но теперь она решила от нас отойти, и мы ее отпустили. В конце концов, это ее выбор, и мы его уважаем. Просто больно видеть, что она может все потерять. Мне кажется, Света потерялась.
— Однако 1/8 финала на нынешнем чемпионате Австралии — разве это плохой результат?
— Господи, да что такое для Светы одна восьмая?! Когда она проиграла прошлогодний US Open в первом круге и в Испанию вернулась, я ей сразу посоветовал — кроссик пробежать. Потом душик принять. Потому что в таком уничтоженном состоянии одно лекарство от депрессии — работа! Тогда сразу начинаешь цепляться, не теряешь тонус. Но в академии ей отдохнуть денька четыре предложили. Там считают, что перерывы — пустяк. А в спорте это самое страшное — нагрузки прерывать. Тогда человек в бездействии начинает сам себя разъедать. И противостоять своим слабостям уже не может.
— Может, Света просто боится вашей критики?
— Может быть. Но мы на нее не наваливаемся. Просто всегда для нее открыты и готовы помочь. Как только ей понадобимся...
Чудо на Крестовском острове
— Александр Анатольевич, наверное, революционеры назвали бы вас кулаком. В 90-е годы вы сумели заполучить графский особняк на канале Грибоедова для питерской кафедры велоспорта института им. Лесгафта и своей команды. Сейчас строите велотрек на Крестовском острове, а рядом гостиницу в стиле загородной резиденции русских императоров. Как вы всего этого добились?
— В советское время за все платило государство. Наша кафедра уже тогда находилась в особняке графини Алафузовой. Но в начале 90-х нас, естественно, стали выселять. Хотели отнять здание под кооперативы. Но я отправился к мэру с жалобой, что нас душат, и тогда он предложил отремонтировать особняк своими силами и за это получить его в управление. Мы согласились. Хотя совершенно не предствляли — как. Взяли кредиты. А особняк — это 2800 квадратных метров. Пять с половиной лет на реставрацию ушло. Причем все это время кафедра продолжала работать, хотя не было ни воды, ни канализации, удобства в деревянном домике во дворе… Однако мы восстановили здание. Естественно, у нас его тут же попытались отоборать. Чудом удалось отстоять. Только при условии, что отстроим заново еще один дом, причем в точности, каким он был по историческим документам. Когда-то он примыкал к особняку графини и был разрушен в 1918 году.
— В городе вас всегда считали очень богатым человеком.
— Потому что людям не объяснишь, что такое содержать команду, чтобы она была конкурентоспособной. Годовой бюджет лидеров “Тур де Франc” порядка 20 миллионов долларов. Нам пока еще до этого далеко.
— К тому же вам и Светин теннис надо было с детства оплачивать?
— Конечно.
— Ну а как возникла идея строительства велотрека? Ведь это же вообще космические деньги — откуда вы могли их взять? — Помню, как все восхищались Светиным поступком, когда она отдала вам свой призовой миллион долларов после победы на Открытом чемпионате Америки.
— Увы, чтобы закончить это строительство, нужно еще как минимум 6 миллионов, — признается тренер. — И все равно Светин для меня самый дорогой. Кстати, в центре будущего трека обязательно будут корты. И уж там для Светланы Кузнецовой место и неограниченное время для тренировок всегда найдутся.
Это строительство длится уже 4 года. Видели бы вы, что это за сооружение — просто какая-то летающая тарелка. Современнейший объект. Прямо на трибунах можно будет сидеть за столиками, пить кофе и наслаждаться гонками. К примеру, чемпионатами мира и Европы на самых престижных дистанциях.
—К счастью, в прошлом году снова подул попутный ветер, — обнадежил Кузнецов. — Совершенно неожиданно я нашел прекрасного финансового партнера. Точнее, он сам меня нашел через Вячеслава Екимова. И теперь у нас общая мечта, чтобы российская команда выступила на “Тур де Франс”.
“Мы мчимся в позе эмбриона”
— Кстати, откуда такое название — “Локосфинкс”?
— Я работаю тренером в “Локомотиве” начиная с 1967 года. И никогда ему не изменял. У нас вообще не было случая, чтобы уходил в “Динамо”, в ЦСКА, еще куда-то. А сфинкс — это что-то сказочное, непредсказуемое. Когда придумывали название, кажется, у Виктора Монакова вырвалось это слово, мы сразу за него ухватились.
— Многим кажется, что велоспорт — один из самых драматичных видов спорта. Столько народу гибнет из-за допинга — сердце не выдерживает прямо на гонках!
— В 1975 году мы ставили эксперимент и доказали, что за счет правильной методики тренировок можно фантастические результаты показывать. В то время 25 тыс. км в год — был высший пилотаж. Так вот, мы тогда уже делали 30 тыс. км в год. А сейчас преодолели рубеж 40 тыс. км. Выходит, есть резервы у человеческих возможностей. Главное, правильно их использовать. И мы создали такую систему тренировок, которая выжимает из гонщика максимум, приучает его к высоким нагрузкам — и допинг становится не нужен. А в команде у нас сейчас в основном молодежь. Есть хорошие ребята, тот же Михаил Игнатьев.
Конечно, чемпионами становятся единицы, ну и что? Зато сколько ценных навыков приобретается — в механике, в чувстве пространства, — привыкаешь ведь незащищенным ездить по шоссе. А саму дорогу постепенно кожей начинаешь чувствовать.
— Однако позвоночник искривляется — гонщики сидят постоянно скрючившись?
— Что вы! Это же поза зародыша в утробе матери. Органичней просто не бывает!
— А какой критический возраст в велоспорте?
— Его нет. С 25 до 37 лет — самый расцвет. Вот Екимов первые Игры в 88-м выиграл, вторые — в 2000-м, в Греции стал вторым. И до сих пор полон сил.
— Профессиональные гонки от любительских принципиально отличаются?
— Главное, что медали — единые. Потому что для профессионалов дорога в любительский спорт с 1996 года открыта. Именно поэтому чемпионаты мира и Олимпиады так трудно выигрывать. Зато смотреть интересно.
В маленьком кабинете Александра Анатольевича — где-то на галерке отреставрированного им особняка (может, там когда-то была классная комната графских детей) — на меня смотрели сразу два Ленина. И оба как живые. Строители нашли потемневшие бюсты в развалинах здания. Кузнецов велел их сохранить и явно ими дорожит. А взгляд Вождя — и в одном варианте, и в другом — отдаленно напоминает кузнецовский. Может, так же уверенно в будущее смотрит? Как он сам говорит, с оптимизмом…
