Центральный дом художника напоминает шкатулку, до отказа набитую драгоценностями. Да так, что, кажется, он вот-вот лопнет по швам. И неудивительно — только что здесь открылся Двадцатый российский антикварный салон.
А еще говорили — у нас весь антиквариат либо в эмиграции, либо в музеях. Вот он, родимый. В ЦДХ. В чем причины такого безумного прорыва? На этот вопрос лучше всех знает ответ зам. руководителя Росохранкультуры Анатолий Вилков. По его словам, главный толчок произошел после принятия закона о беспошлинном ввозе из-за рубежа произведений искусства. В ответ лавки старины стали появляться как грибы после дождя. Сейчас, спустя 10 лет после первого салона, организаторы почти в панике. 207 участников — это абсолютный рекорд. И еще, как поделилась с нами представитель оргкомитета ярмарки Ирина Бычкова, 50 антикварных галерей находятся в так называемом листе ожидания. Впрочем, паника — это сильно сказано. Переизбыток желающих дает возможность произвести по крайней мере качественный отбор.
15 тысяч произведений, есть все что душе угодно: мебель, ювелирные украшения, столовое серебро (в одной витрине выставлены аж три “этажа” солонок начала прошлого века). И, конечно, живопись. Список галерейного топ-листа начинается традиционно с Айвазовского. Цена за маленький пейзаж крымской Феодосии — 200 тысяч долларов. Много это или мало? Продавцы уверены, что в России найдутся покупатели с такими деньгами. Впрочем, стоимость некоторых картин не афишируется. На салоне они лишь выставляются в качестве “завлекалочки” для очень серьезных покупателей. Как, например, два городских пейзажа Брейгеля-младшего.
Нынешний салон открылся во всеоружии. Нашумевшая история с фальшаками в “Русской галерее” заставила продавцов старины запастись пачками экспертиз из солидных музеев. Когда мы поинтересовались происхождением портрета молодого Павла I работы Левицкого, которого продают за 10 миллионов рублей, антикварщики, ни слова не говоря, тут же вытащили папку с пачкой документов от экспертов Русского музея.
Ситуация с фальшаками сподвигла активизироваться и самих экспертов. Защищать прозрачность антикварного рынка призваны уже две организации: Международная конфедерация антикваров и созданная в декабре Национальная организация экспертов в области искусства (НОЭКСИ) во главе с директором РОСИЗО Евгением Зябловым. И это хорошо: конкуренция в любом случае заставит более тщательно следить за репутацией антикварного рынка. Впрочем, как и конкуренция организаторов таких мероприятий, как антикварные салоны. Как известно, у салона в ЦДХ тоже появился конкурент — Московский салон изящных искусств.
И еще о тенденциях. Большим интересом на ярмарке пользуется галерея “Улей”, которая специализируется на так называемых художниках “французской” волны. Эмигрантское искусство до сих пор было нам известно по картинам Шагала. Теперь мы открываем для себя Тархова, Сутина. И Моисея Кислинга. В галерее смеются: “Все как будто сорвались — подавай им Кислинга, и все”. Моисея Кислинга, сына краковского портного, конечно, с натяжкой можно назвать “нашим”. Но как приятно, что имя бывшего гражданина Российской империи связано с такими легендарными личностями, как Пикассо и Модильяни.
В целом же салон в ЦДХ стал все больше напоминать огромный антикварный магазин, в котором после нескольких часов пребывания начинает рябить в глазах от обилия пусть даже драгоценного товара. Погоня за прибылью почти полностью вытеснила некоммерческие проекты. Остались лишь слабые попытки разбавить торговлю древностями чисто эстетическими впечатлениями. Спецпрограмма нынешнего антикварного салона включает в себя три пункта: довольно изящную, но очень небольшую экспозицию “Актрисы русского театра”, лекцию одного из организаторов Парижского антикварного салона Антуана Лебеля “Фарфор: между Европой и Азией” и презентацию книги Н.Комашко “Русская икона XVIII века”.
