…Волхонка, 13. Галерея Ильи Сергеевича. Просто, как в сказке, дверь открывается, и входит Николай Петрович. С женой, друзьями… Те немногие, кто еще оставался в холле, застыли в немом изумлении. “Родной наш…” В ярком желтом свитере, такой домашний, добрый, бесконечно нежный и спокойный.
— Как рад тебя видеть, — Глазунов подходит, обнимает крепко, — вот видишь, какой ты молодец! Ну пойдем, посмотришь. 6 лет галерею строили.
Николай Петрович старается не отпускать руку жены, но потом, будто спохватившись, что уличат в несамостоятельности, отходит, с интересом озирает залу, стоя на мраморной розе ветров. Одна из музейных смотрительниц, поборов стеснение, подает Караченцову альбом и ручку. Автограф...
— Вы… супермен во всем! Можно я вас поцелую?
— Конечно. Он очень любит женщин целовать! — Смеется жена Людмила.
Первый этаж. От ранних эскизов до самых знаменитых полотен “Вечная Россия” и “Мистерия XX века”. Легкая прохлада, тихий голос гида: “здесь собрано около 5000 работ…”
— Кеннеди! — узнает героя на картине Николай Петрович. Потом долго так смотрит на лик Христа. Это странная и страшная картина Христа и Антихриста. Христос голубоглазый, ясный. Антихрист почти такой же, но в легкой дымке…
И вот уж третий этаж. Зал икон от XVI до начала XX. То, что Илья Сергеевич спасал всю жизнь, вытаскивая руками буквально из огня.
— А у вас дома есть картины? — спрашиваю я.
— Конечно. Ведь Колин папа, царство ему небесное, художником был…
Николай Петрович:
— График!
Людмила:
— Правильно, график. Да и сам Коля неплохо рисует. Вот кто понимает в живописи — так это мой Коленька. И меня рисовал.
— Этот портрет где-то остался?
— Нет, все же выбрасывалось, терялось в суетности жизни…
Вот и кабинет. Цветы на столе. Глазунов подводит Николая Петровича к окну и поднимает портьеру. Храм Христа Спасителя во всей красе. Но пора прощаться.
— Я жду вас у себя в мастерской или в академии! В любое время! — приглашает Глазунов.
Так завершился вечер с Николаем Караченцовым на Волхонке, 13.
