Владимир Владимирович, приближается Пасха, самое время подумать о высоком.
Год назад, в Страстную пятницу (в самый мрачный день для христиан — день распятия и смерти), в респектабельной центральной газете на первой полосе появился ваш портрет и крупный заголовок “ПУТИН ВЗОШЕЛ НА ГОЛГОФУ”.
Кощунство или шутка? “Взошел на Голгофу” — так говорят только о Христе. А в переносном смысле — о святом человеке, который пожертвовал своей жизнью ради людей и веры. Не ради своего ребенка — это и кошка делает. Не ради друзей или однополчан — в порыве, в бою, ради славы. Нет, Он жертвует собой ради чужих, равнодушных, которые даже не понимают — насмехаются и клянут.
Можно ли шутить на тему Голгофы? Наверное, можно; мы ж не исламские фундаменталисты, у нас всякие шутки дозволяются. Но в день крестных мук такой юмор кажется сомнительным.
Заголовок и так безумно льстивый, а уж в канун Пасхи!.. Такими заголовками из властителя лепят бога, а из людей — рабов.
Что это — искреннее обожествление? искренний идиотизм? лицемерная лесть? издёвка?
Идиотизм отбросим, так как здесь все же есть аллегория, на которую идиот не способен.
Издевка? Вряд ли. Вот если б такой заголовок появился в газете врагов (в газете американской закулисы или беглых олигархов)… Но в одной из газет “Газпрома”… А “Газпром” — государственный, а государство — кремлевское…
Искреннее обожествление? Возможно, есть люди, искренне считающие вас высшим существом. Но кто ж поверит, что крупную газету возглавляют блаженные.
... Год назад вы действительно побывали в Иерусалиме. На Голгофу теперь взойти легко — она давно накрыта храмом Гроба Господня.
Слова “взошел на Голгофу” — сотни лет употребляются только в духовном смысле. Газета остроумно вернула священные слова с небес на землю. Мол, взошел не душою, а ногами.
Игра словами?
Но слова имеют свою страшную силу. Речь — Божий дар, и Бог говорит не только устами младенцев и поэтов. Даже взрослые, солидные люди, даже чиновники иногда говорят ужасную правду против собственной воли и сами потом не понимают, как это могло случиться.
Слова сами создают смысл, который руководители газеты, уверен, не хотели вложить в заголовок. Взошел как кто?
Если ногами, то на Голгофу, видите ли, взошел не только Христос, но и охрана, и палачи.
* * *
В том же номере солидной газеты было напечатано Обращение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси:
“Дорогие братья и сестры! Христос воскресе!
Великая радость о победившем смерть Господе…
…Пасхальное ликование — это ощущение вновь обретенного мира с Богом.
…Радость о воскресшем Спасителе…
…Сегодня — в день избавления…
…Святитель Иоанн Златоуст с радостью возвещает…
Приветствую каждого из вас еще раз, дорогие братья и сестры, всегда новыми словами: Христос воскресе! Воистину воскресе!”
“Обращение” здесь сокращено во много раз. Но поверьте, оно радостно насквозь — с начала до конца. Это ликование опубликовано, повторим, в Страстную пятницу — в самый мрачный, самый печальный день для верующих.
Прозвучи в этот день что-то подобное из уст священника в какой-нибудь церкви — даже трудно представить, что сделали бы с ним. А в газете, значит, можно?
Напечатано в пятницу. Это значит, “Обращение” поступило в редакцию в четверг. В тот день Он, по словам евангелиста, “ужасался и тосковал” и молился: “Да минует Меня чаша сия”, а в редакцию принесли от патриарха такую радостную весть, что, прочтя ее, все сразу, должно быть, начали разговляться.
Никакого возмущения публикация не произвела. Это вам не датские карикатуры.
Никто не возмутился, а может, и не заметил. Что хуже? Увидели, поняли и промолчали — это страх. Не заметили (в смысле, не осознали) — это бесчувствие (такое же, как к ежедневным сведениям об убитых в Чечне рядом с заявлениями, что там все в порядке).
Да, Иисус Христос воскрес две тысячи лет назад. Однако в дни Пасхи верующие переживают все события снова. В пятницу — распятие и смерть; и скорбные службы в храмах — со слезами, с каноническими, но “всегда новыми словами”.
Каково это самому патриарху? — утром прочитать опубликованные свои слова о радости Воскресения, а вечером служить за упокой.
Патриарх, конечно, не хотел кощунствовать; он просто пристроился к графику выпуска газеты, потому что в воскресенье она не выходит.
Что важнее? Что к чему пристраивать? Кто главнее — царь земной или небесный?
Это трудные вопросы, Владимир Владимирович. Только и думай, с какой буквы писать. У Державина это решено точно:
Восстал Всевышний Бог, да судит
Земных богов во сонме их…
Во сонме — то есть в куче, где они копошатся. Но в советское время, когда мы с вами учились в школе, Бога писали с маленькой буквы (а “Генеральный Секретарь” и “Политбюро” — с больших), и ребенку казалось (поскольку в школьном Державине все с маленькой), что в этих стихах все боги в общем-то равны, просто одного выбрали начальником.
Атеистам (далеким от церкви и приличий) суть можно пояснить слабым примером. Пусть представят, что в воскресенье ваши выборы (неважно, на какой срок), а за три дня до голосования глава Центризбиркома радостно и торжественно поздравляет вас с великой победой — она же, мол, все равно случится.
* * *
В воскресенье телетрансляция из храма Христа Спасителя опять покажет высших руководителей страны со свечками в руках. Посмотрите потом запись — вас поразят угрюмые и скучающие лица властителей в момент, когда возглашается “Христос воскресе!”. Они либо не слышат, либо не понимают, что это минута высочайшего торжества и быть угрюмыми в такой час могут только бесы, ибо это час их тотального поражения.
…Тогда, год назад, я многим показывал эту газету (где вы “взошли на Голгофу”, а патриарх ликует в пятницу), показывал как некий курьез, как картофелину, которой игра природы придала неприличную форму, — мол, это всего лишь невежество, простодушная глупость.
Но находились знакомые, которые говорили: “У-у! Это специально сделано — чтобы подставить патриарха”. А что такое “подставить патриарха”? Под кого? Его же не увольняют, не назначают.
Но когда газету увидел священник, то не задумался ни на секунду:
— Это же точно по Евангелию. Вспомни, как они в пятницу над Ним, распятым, издевались: “Радуйся, царь иудейский! Сойди с креста!”.
