Только что в Мособлсуде завершился один из самых громких процессов. Трое убийц первого вице-мэра Подольска приговорены к максимальным срокам заключения.В 2002-м, по приказу своего босса, депутата Мособлдумы Александра Фокина, они расстреляли первого вице-мэра Подольска Петра Забродина вместе с водителем. Причина проста: Фокин собирался баллотироваться в главы и считал Забродина основным своим конкурентом.
Гибель соперника открыла ему дорогу во власть. Но правил Фокин Подольском недолго. Весной прошлого года он и трое его охранников-убийц были арестованы. А вскоре Фокин, не выдержав позора, повесился в тюремной камере...
Хорошо помню свои чувства, когда впервые я услышал всю правду о смерти Забродина. Это просто не укладывалось в сознании. Даже известие о том, что мэр Подольска уличен в каннибализме, вызвало б у меня меньшую оторопь.
Но, оказывается, в России существует регион, где такие преступления давно уже никого не шокируют. Одни главы “заказывают” здесь других. Дети министров расстреливают депутатов. Обвиненные в заказных убийствах становятся членами правительства. И все это — в порядке вещей.
Регион этот зовется Республикой Дагестан...
“И как бы хорошо ни работало МВД, сколько бы бандитов ни ловило оно — до тех пор, пока спецслужбы будут вступать с ними в “интересные” отношения, а суды выпускать на свободу, победить террор мы не сможем никогда...” — этими словами я закончил первую часть моего материала.
Каюсь. Я слегка погрешил против истины. Не одними только продажными судами и играми спецслужб объясняется живучесть терроризма. Причины — куда как шире.
За полтора десятка лет люди на Кавказе абсолютно привыкли к нескончаемым терактам. Убийства и взрывы воспринимаются здесь уже как должное. И вот эта ломка массового сознания — и есть, пожалуй, самое страшное, ведь именно сознание определяет бытие.
“Если бы нам приходилось бороться с одними лишь ваххабитами, работы было бы на пятьдесят процентов меньше”, — признался мне министр внутренних дел Дагестана Адильгерей Магомедтагиров.
Это одна из примет сегодняшнего Дагестана. Очень трудно отделить политические убийства от обычного криминала. Высокий пост жертвы ровным счетом не значит ничего.
Депутатов, министров, глав городов и районов расстреливают и взрывают не только террористы. С не меньшей рьяностью это делают их же собственные коллеги.
Безумная коррупция, когда продается всё и вся и ни одну, пусть даже самую пустяшную должность невозможно занять бесплатно, — вот еще одна причина непобедимости экстремизма на Кавказе.
Ведь, когда привычка к террору впитывается в твою кровь, решение любой проблемы находится само собой...
Это раньше люди вызывали друг друга на дуэль. Сегодня в Дагестане место дуэльных пистолетов заняли растяжки и самодельные мины.
* * *
В отличие от подольского мэра Фокина, глава Кизилюртовского района Гаджиев не стал героем центральных СМИ. О его аресте не написала ни одна московская газета, хотя преступления эти очень схожи.
Как и его подмосковный коллега, Гаджиев тоже обвиняется в организации заказного убийства. Правда, не соперника, а всего лишь давнего недруга: главы Гергебильского района.
Мэр, “заказывающий” другого мэра, — такое может происходить только в Дагестане...
12 декабря прошлого года, когда гергебильский глава Магомед Магомедов остановился перекусить в придорожной шашлычной, киллер расстрелял из автомата его джип, убил водителя и ворвался внутрь.
Но, видно, Магомедов родился в рубашке. Он обедал в задней комнате, и убийца его не нашел. А вскоре сгоревшая машина, на которой уехал киллер, была найдена на окраине села Какаюрт...
— Магомедов с самого начала заявил, что у него один враг: кизилюртовский глава Гаджиев, — вводит меня в курс дела первый зам. начальника Главного управления МВД по Южному федеральному округу Сергей Солодовников. — У них давний конфликт, еще с тех времен, как Магомедов работал начальником налоговой инспекции Кизилюрта. Гаджиев считал, что Магомедов мешает его влиянию, не дает развернуться.
“Пробив” номера агрегатов сгоревшей машины, сыщики вышли на ее владельца. Оказалось, он продал “девятку” накануне, и у него остался даже телефон покупателя. Это был ближайший друг кизилюртовского главы, его компаньон по бизнесу, устроенный для отвода глаз на службу в ГИБДД.
Коммерсанта-гаишника задержали. Он признался, что купил машину по команде главы, затонировал ее и регулярно следил за передвижениями Магомедова.
Охранник кизилюртовского главы — бывший сотрудник МВД Дагестана — показал, в свою очередь, что Гаджиев поручил ему тайно, чтобы никто не видел, перегнать эту машину в дом начальника Кизилюртовского райузла связи. По версии следствия, именно этот связист и был главным организатором покушения.
— Зачем мне это было нужно? — арестованный Абдурахман Гаджиев возмущенно машет руками. — Кто такой Махач (Магомедов. — А.Х.), чтобы его убивать? Мелкий шантажист. Он в колонии баландером был — сами понимаете, что это значит.
Мы беседуем с Гаджиевым в следкабинете Махачкалинского СИЗО №1. Он упоенно рассказывает о себе, бытоописует всю свою жизнь — чуть ли не с рождения, цитирует Коран и Козьму Пруткова, а я тем временем незаметно разглядываю сановного арестанта.
Шапка иссиня-черных волос. Спортивный костюм “Прада”. Изрядная небритость. Левая бровь постоянно изогнута — это след от пули, — отчего на лице у Гаджиева застыло выражение какой-то вечной удивленности. В 2003-м в Гаджиева тоже стреляли, две пули попали ему в голову, но “Всевышнему было угодно, чтобы я выжил: это ведь тоже о чем-то говорит”.
— Знаете, зачем меня арестовали? Пока я тут сижу, мое место уже продают. Не верьте вы этим показаниям. Людей пытали. Кололи психотропными средствами. Они что угодно готовы были подписать. Есть кодекс горца, я никогда его не нарушал — Всевышний свидетель.
Кстати о Всевышнем. Вскоре после преступления Гаджиев улетел на хадж. Его арестовали по возвращении — прямо в аэропорту.
— Он настолько был уверен в своей безнаказанности, что не побоялся вернуться домой, — замечает по этому поводу полковник Солодовников. — А еще раньше, когда только произошло убийство, и вовсе приехал к Магомедову — своей жертве, — обнял, пообещал разыскать убийц. Просто верх цинизма!
По иронии судьбы, год назад именно Солодовников арестовывал подольского мэра Фокина. В то время он работал в ГУБОПе МВД и не предполагал, что вскоре ему придется раскрывать такое же точно преступление в далеком Дагестане. Дело Фокина виделось тогда чем-то из ряда вон выходящим. Но оказалось, что по дагестанским меркам — это сухая обыденность.
— Теперь вы понимаете, как трудно здесь работать, — президент Дагестана Муху Алиев о перипетиях конфликта двух мэров осведомлен превосходно. — Будь моя воля, я половину бы глав снял не мешкая. Коррупция, воровство — страшные. И стоит только одному кому-то пробиться во власть, он тут же тянет за собой родственников, друзей, односельчан…
— В этом здании, — президент обводит рукой свой кабинет, — ни одного простого человека нет. Даже уборщицы — чьи-то родственницы. Когда я попытался почистить правительство, со всех сторон начались звонки, просьбы: “Этого не тронь, того не касайся”.
Это действительно бич Дагестана. Главный критерий кадровой политики схож здесь с авиационной системой опознавания: “свой — чужой”. Практически открыто в республике действует принцип “престолонаследия”. Если кто-то уходит с должности, ее обязательно занимает член его семьи — “тухума”. (Заплачено-то вперед!)
Тот же спасшийся Магомед Магомедов, едва избрался он главой, в прежнем кресле начальника налоговой оставил свою жену. Жена Гаджиева, в свою очередь, возглавляет подчиненное мужу районное телевидение. И судорожно объясняет сейчас следствию, почему так долго уклонялась она от уплаты налогов.
Похоже, эти люди стоят друг друга. Просто, как на Диком Западе, побеждает здесь тот, кто первым нажмет на курок.
* * *
Бороться с коррупцией в Дагестане — дело неблагодарное. С тем же успехом можно объявить войну погодным неурядицам: дождю, например.
Коррупция в Дагестане — это не просто массовое явление. Это системообразующий фактор; стержень, на котором держится вся власть в республике — от сельской администрации до правительства.
По уровню жизни Дагестан — едва ли не самый бедный регион страны. Существует на одних дотациях из центра. И в то же время здесь не встретишь чиновника в костюме меньше, чем за тысячу долларов, без золотых часов и иномарки во дворе “скромного” 2—3-этажного домика.
Не так давно полпредство президента в ЮФО закончило очередную проверку республики. Отчет получился внушительным: 119 страниц. И на каждой — просто-таки светятся тюремные сроки.
Чего стоит одна только история Дагестанского инвестиционного фонда — государственного органа, созданного местным правительством, — который занимался привлечением средств в экономику, раздавая взамен налоговые льготы.
Вот только льгот раздал он в два раза больше, чем пришло инвестиций. Да и эти мизерные средства потрачены были довольно странно. Например, на строительство стадиона в Каспийске, который, как выясняется теперь, принадлежит вовсе не государству, а фирме, где главным акционером числится молодой человек с той же самой фамилией, что и у тогдашнего премьер-министра республики.
— По-настоящему с коррупцией у нас никто никогда не боролся, — констатирует дагестанский президент Алиев. — Этот жупел доставали, лишь если требовалось убрать кого-то неугодного. Но тогда в ход шли все средства, вплоть до обвинения в ваххабизме. Магомедали Магомедович (бывший глава Дагестана. — А.Х.) однажды убеждал меня, что и Греф — ваххабит, потому что денег на республику мало дает.
Самым ярким примером антикоррупционной борьбы дагестанского розлива, без сомнения, можно считать эпопею 1998 года, когда Владимир Колесников — на тот момент зам. министра внутренних дел — провел серию шумных арестов местной знати.
Но едва только покинул он границы республики, все, кого “закрывал” Колесников, незамедлительно вернулись в прежние кабинеты. Некоторые даже пошли в гору.
Начальник ЗапКаспрыбвод Магомедов стал министром ЖКХ. Каспийский мэр Гаджибеков — зам. министра промышленности и торговли. (Хоть и были на Гаджибекова прямые показания, что организовал он заказное убийство и расхитил полтора миллиарда рублей, дело против него прекратили, ибо оплатил он из своего кармана выкуп президентского полпреда Власова, похищенного в Чечне.) Тажутдин Бижамов продолжил руководить Минюстом. По сей день возглавляет Табасаранский район Шейхмагомед Нурмагомедов.
Из “крестников” Колесникова один только управляющий пенсионным фондом Мусаев — его обвиняли в хищении 40 миллионов — оказался не у дел и всего-навсего избрался депутатом Народного собрания. А потом его убили.
(Убийство это, случившееся в Москве год назад, тоже весьма показательно. В первой части материала я подробно рассказывал о странных играх, которые ведут спецслужбы с террористами. Дело Мусаева — из их числа.
Главным подозреваемым в его смерти является некий Руслан Бидагов, кстати, свояк Хаттаба. Его долго и безуспешно разыскивали за покушение на убийство сотрудника МВД Дагестана, но все это время Бидагов преспокойно разъезжал по Москве, никуда не прятался, потому как, говорят, чувствовал надежную спину ФСБ.)
Большие деньги неизменно порождают большую кровь: это банальная аксиома.
Сомневаюсь, например, что хотя бы одно покушение на мэра Махачкалы Саида Амирова — а по числу их Амиров в Дагестане рекордсмен, его пытались убить уже более десятка раз — имеет под собой мало-мальски политическую основу.
Как нет ее и в большинстве других преступлений против дагестанских чиновников и политиков. Просто власть в республике — это в первую очередь деньги. А значит, убивают не глав или депутатов — убивают коммерсантов.
— Как раз вчера, — подтверждает мою мысль начальник Дагестанского УФСБ Николай Грязнов, — я выступал на Совете безопасности и во всеуслышание сказал: “Перестаньте заказывать друг друга”. Какой, к черту, международный терроризм, если один жулик не поделил что-то с другим.
Впрочем, бывают и исключения. В феврале прошлого года в Кизляре произошло покушение на вице-премьера правительства Амучи Амудинова. Когда “Мерседес” Амудинова, в котором восседал еще один высокопоставленный чиновник, секретарь Совбеза Магдигаджиев, ехал по городу, преступники подорвали припаркованные у обочины “Жигули”. Оба бонзы не пострадали, зато осколками посекло шестерых прохожих. Двое из них впоследствии скончались в больнице.
По обвинению в организации этого преступления было арестовано четыре человека во главе с начальником ОРСа махачкалинского отделения Северо-Кавказской железной дороги Омари Алиловым.
Версий было две. С одной стороны, вице-премьеру Амудинову могли отомстить за смерть бывшего депутата Госдумы Хачиллаева: именно ему народная молва приписывает хачиллаевское устранение. С другой — между Амудиновым и главным махачкалинским железнодорожником давно сложились, как принято писать в официальных бумагах, стойкие неприязненные отношения.
Но два месяца назад всех обвиняемых оправдали вчистую. Несмотря на железные, казалось бы, доказательства.
— Суд с самого начала настроен был на развал, — объясняет начальник УФСБ. — Для того чтобы арестовать начальника ОРСа дороги Алилова, мне пришлось обращаться напрямую к председателю Верховного суда России Лебедеву.
— Почему? — спрашиваю я генерала. Он машет в ответ рукой.
— Да все потому же. Начальник махачкалинского отделения железной дороги — ближайший друг Магомедали Магомедовича. А председатель нашего Верховного суда — его свояк. Поэтому, как только Лебедев уехал в Сочи, Алилова тут же выпустили. А потом и дело развалили.
Ну что тут скажешь?
* * *
Рабочий день дагестанского министра внутренних дел начинается в 8 утра. Раньше 23 домой он не возвращается. И так — каждые сутки.
В этом чудовищном, нечеловеческом ритме генерал Магомедтагиров живет уже много лет. По-другому в Дагестане просто невозможно работать (если, конечно, именно работать, а не протирать штаны).
Сводка происшествий здесь неотличима от фронтовой. Каждую неделю — взрывы, теракты. Оружием, изъятым только в прошлом году, можно вооружить целую войсковую часть (340 килограммов взрывчатки, более 90 тысяч боеприпасов).
Махачкала давно уже превратилась в воюющий город. Она усеяна заградпостами, разбита на квадраты. По сигналу тревоги любой квадрат перекрывается в течение 5 минут.
Это нововведение появилось год назад, когда террор просто-таки захлестнул республику, а число преступлений выросло в разы.
О том, как под началом российского МВД создавалась новая система борьбы с терроризмом, я подробно рассказывал в первой части материала. Пришло время проиллюстрировать это на конкретных примерах.
22 марта в двух шагах от Госсовета и МВД был расстрелян глава Ботлихского района и одновременно депутат парламента Руслан Алиев. Алиев возвращался с совещания у президента, когда из обогнавшей его джип “девятки” началась беспорядочная пальба. (На месте происшествия будет найдено потом 46 (!) автоматных гильз.) Охрана Алиева открыла ответный огонь, но было поздно.
И вот тут-то “квадратно-гнездовой” метод и показал себя. Потому что всего через пару минут машина преступников была заблокирована в соседнем квартале...
...Они совсем не похожи на террористов в среднестатистическом понимании. Все стрелявшие — вполне приличные молодые люди. Самому старшему — 31, младшему — 24.
Один из них — и вовсе доводится сыном начальнику республиканского управления Росимущества Курамагомедову.
24-летнего студента Абакара Курамагомедова я нашел в госпитале МВД. Столкновение с алиевской охраной закончилось для него ранениями обоих бедер и левой голени. Толстый и холеный, он лежит на больничной кровати. Рядом — напитки и фрукты, принесенные заботливым папой-сановником. (Или братом — старшим лейтенантом милиции?)
Абакар не хочет разговаривать. Он отворачивается к стенке, на все вопросы отвечает односложно. Но я не унимаюсь. Мне важно понять, что толкнуло его — человека, явно не испытывающего недостатка в деньгах и на ваххабита не похожего, — на убийство.
— Я не стрелял, — еле слышно отвечает он.
— Объясни хотя бы, чем тебе помешал ботлихский глава?
— Мы не знали, что этот мужик — глава.
Курамагомедов замолкает на полуслове, понимая, что невольно проговорился, и закрывает глаза. “Я потом все расскажу”. Больше из него не удается выдавить ни слова.
Думаю, он просто тянет время, ибо прекрасно понимает, что отвертеться и ему, и его подельникам будет архисложно. Взяты они были на месте преступления. В их машине лежало три автомата Калашникова, пистолет Макарова и комплект запасных номеров.
Да и убийство Алиева — отнюдь не первое на счету этой группы. Сыщики установили их причастность как минимум к семи другим преступлениям.
В сентябре прошлого года эти молодые люди уже пытались убить ботлихского главу, но тогда тот отделался ранением в шею. А еще годом раньше они стреляли в зампреда Госкомимущества республики Феликса Алиева.
Однако вера в магическую силу власти и денег выше здравого смысла. А уж в том, что с деньгами у начальника дагестанского Росимущества все в порядке, — сомнений нет. В прежнее время Курамагомедов-старший руководил налоговой полицией республики: место не менее хлебное. Несмотря даже на то, что был когда-то судим (так, по крайней мере, сказал мне министр внутренних дел).
— В убийстве Алиева нет никакой политики, — утверждает шеф дагестанского МВД. — Это не ваххабиты, а киллеры. Того, кто давал им аванс — 2 тысячи долларов, — мы уже задержали.
Но есть ли, в сущности, разница: из каких соображений убивают людей? В Дагестане все настолько перемешалось, что понять порой, где деньги, а где идея, — невозможно.
На одном этаже с убийцами ботлихского главы лежит командир СОБРа Магомед Бачилов. 16 февраля Бачилова тяжело ранило во время спецоперации в Ногайском районе. Двое преступников — сверстники его нынешних соседей (одному — 29, другому вообще 17) — открыли огонь по милиционерам и забаррикадировались в заброшенной бане. Чтобы уничтожить их, пришлось подрывать все здание.
А чтобы уничтожить терроризм в Дагестане, нужно взорвать неизмеримо больше — людское сознание.
Полтора десятка лет дагестанцы жили, точно в королевстве кривых зеркал. С трибун, с экранов телевизора — одно, в жизни — другое.
Вчерашние уголовники становились министрами. Держатели воровского общака — мэрами.
На их фоне боевики и ваххабиты казались почти героями — вроде Робин Гуда. Они, по крайней мере, не убивали друг друга из-за денег и власти. И если не все дагестанцы и вставали под их знамена, то внутренне поддерживали многие. Потому что в сознании народа главные преступники отнюдь не прятались в горах и в подполье. Напротив, они были на виду — на вершине власти...
В волне криминального передела Дагестана нет героев и антигероев. Это напоминает Чикаго 30-х годов — одни бандиты пожирают других.
Вот и убитый глава Ботлиха Руслан Алиев — тоже совсем не похож на агнца. Этого человека давно подозревали во многих неблаговидных делах. Например, в причастности к теракту в Каспийске пятилетней давности. Тогда, 9 мая, преступники взорвали праздничную демонстрацию. 43 человека погибли, более 100 были ранены.
В моем архиве есть уникальная видеозапись — признания одного из участников этого теракта Магомеда Чанкаева (сейчас он арестован в Баку и ждет экстрадиции в Россию). Так вот Чанкаев прямо говорит, что именно глава Ботлиха был непосредственным организатором преступления.
В свою очередь, следствие установило, что главный обвиняемый в теракте жил на квартире у самого главы, а накануне взрыва — прятался у его родственников. Есть и доказательства — найденная у этих родственников мина МОН-90: такая же, что была взорвана 9 мая.
И тем не менее до последнего своего дня ботлихский глава чувствовал себя уверенно и невозмутимо. В прошлом году с ним даже беседовал Путин во время своего приезда в Дагестан. А потом пообещал выделить району три с лишним миллиарда рублей: на газификацию, дороги и инвестиции.
Возможно, эти деньги и стали причиной смерти Алиева. Три миллиарда — сумма для Дагестана гигантская.
Для сравнения — главу другого, Ногайского района поймали на взятке в 600 тысяч рублей. За эти деньги Асан Мамаев брался передать в долгосрочную аренду 750 гектаров земли одной коммерческой структуре. Исполнить свои обязательства помешала ему группа захвата.
Задержание это произошло совсем недавно — две недели назад. Уже после того, как к власти в республике заступил новый президент. При президенте старом глав районов, как и других чиновников, арестовывать было не принято.
— Силовикам просто запрещали работать по коррупции, — согласно кивает президент Алиев. — После моего утверждения в должности я их (силовиков) сразу собрал. И сказал: “Я вам не только не запрещаю сажать чиновников. Я вас прошу”.
Как видно, просьбы эти начинают исполняться. Может быть, не так быстро, сколь хотелось бы. Но чудес не бывает.
Недостаточно одной только воли — пусть даже и первого лица, — чтобы враз остановить криминальную вакханалию.
Пятнадцать лет в республике правило беззаконие. Пятнадцать лет ее разъедала ржа коррупции. Никто никогда не боролся здесь с преступностью. Напротив, прежней власти такое положение было выгодно, ибо оно позволяло диктовать Кремлю свои условия.
Строить — всегда неизмеримо труднее, чем ломать. Труднее во всех отношениях. И потому еще, что далеко не всем шаги президента Алиева приходятся по душе.
Я окончательно осознал это на обратном пути в Москву, когда столкнулся в аэропорту с сыном бывшего президента республики, ставшим после отставки отца спикером парламента.
Я смотрел на его плащ от Бриони, ценой этак в пять тысяч долларов, на сузившиеся от злобы глаза и понимал: просто так, без боя, люди эти не сдадутся...
ХРОНИКА ДАГЕСТАНСКОГО ТЕРРОРА:
•2000 г. — совершено покушение на вице-премьера Дагестана и прокурора Махачкалы. Убит начальник Махачкалинской средней школы милиции.
•2001 г. — покушения на министра по делам национальностей Дагестана, депутата Народного собрания. Предотвращен теракт против спикера парламента.
•2002 г. — убиты: зам. министра промышленности и торговли республики, первый вице-мэр Махачкалы, зам. главы Кизилюртовского района. Покушения на мэров Махачкалы и Буйнакска, главы Акушинского района.
•2003 г. — убийство министра по национальной политике. Покушения на депутата Госдумы, депутата Народного собрания, главы Кизилюртовского района.
•2004 г. — гибель глав Буйнакского и Новолакского районов, депутата Народного собрания, начальника исправительной колонии. Ранены: председатель арбитражного суда РД,
2 депутата парламента, зампред Госкомимущества, председатель государственной телерадиокомпании, мэр Буйнакска, зам. министра внутренних дел.
•2005 г. — убиты: министр по национальной политике, зам. министра внутренних дел. Совершены покушения на вице-премьера правительства, секретаря Совбеза, зам. министра внутренних дел, 2 депутатов Народного собрания, глав Карабудахкентского, Гергебильского и Ботлихского районов.
•2006 г. — убит глава Ботлихского района, совершено покушение на главу Магамеркентского района и его заместителя.
