КУДА НАС ПОСЛАЛИ, ИЛИ МЫСЛИ О ПОСЛАНИИ
Прочитав Послание, стало грустно, опять не про меня. В демографии я уже не смогу быть полезным — ушел из нее по возрасту, да и для армии как инструмент отражения внешних угроз я тоже не подарок: лишний вес, ограниченная гибкость и незнание стратегии.
Товарищ волк знает, что кушать, а я вот не знаю — хочется похудеть, да и еду принимаю только в виде закуски. Товарищ позвонил, неравнодушный к судьбе страны, говорит: грустно мне, уйду во внутреннюю эмиграцию, т.е. в себя, там буду жить в матрешке, где семь сфер по именам смертных грехов. Пороки людские его всегда преследовали, ну не все, конечно, ну алчность место имела — никогда в казино остановиться не мог, сейчас остановился. Денег нет. Жены ближнего никогда не желал, свои доставали. Гордыня была по молодости, но сегодня только два греха: уныние и чревоугодие с пьянкой. Вот так живет он между ними, к другим матрешкам не ходит…
Вроде живет неплохо, как прежде член ЦК, квартира в центре, дача по Ярославке, джип — а счастья нет. На работе молодые люди, юноши, дышащие в затылок, в глаза не смотрят, говорят меж собой, где новые лица, где новые идеи — ответа нет, а они ждут. А кто им скажет, что старые идеи, которые они не знают или не хотят знать, свой ресурс не выработали?
В 91-м и 93-м годах он на баррикадах стоял, рука об руку с детьми своими, желал перемен, получил. Дети его — хорошие ребята, чистые души — не поверили, уехали в дальние страны, ждать не стали ипотеки и монетизации. Теперь, через 15 лет, сами свою жизнь построили, а он остался, живет в трешке-матрешке на Новослободской, может продать задорого и переехать в Калугу и жить, как царь. Не хочет.
Показывают, как руководитель страны из преемников корову гладит по морде голландской, и что? Видели мы это в старорежимные времена, а за сыром в очереди выросли, ну чего ее гладить? Ее доить надо…
…Более сорока раз хлопали в ладоши выступающему, одобряли сказанное. Это не рекорд. Брежневу круче хлопали, о вожде народов говорить не будем, целая пластинка в комплекте речей одних аплодисментов. Предполагаемый педикюр власти, адресованный бизнесу, встречен с воодушевлением народными массами в Думе и правительстве, значит, их очередь вторая, еще успеем до окончания полномочий достроить будущее и закопать нажитое.
Скоро крейсер авианесущий построят, сильнее станем, сможем отразить нападки волков позорных и умерить их хищный пыл на просторах мировых, дадим агрессору по когтям!
За женщин, конечно, радостно, только смущает немного эта платная любовь к детям, а если без денег рожать не хотят, так, может, не в деньгах дело? Может быть, с Верой, Надеждой и Любовью что-то не так?
За мужчин тоже обидно. Им в Послании ничего не пообещали, детей не пальцем делают.
Возникает вопрос? А не ставим ли мы телегу впереди лошади?
Людей становится мало, даешь демографию!
Денег больше даем в обороноспособность. Может, наоборот? Кого же они защищать будут, если никого не будет?
Уволили десяток генералов и четырех сенаторов — хорошо. Какие-то фирмы с экрана слезут со скидками своими заоблачными. Кто-то кого-то победил в сфере таможенной очистки, ждем новых брендов и новых торговых сетей, курирующихся новыми полковниками, наглаживающими лампасы.
Друг опять позвонил из внутренней эмиграции с надеждой: может, перемены какие-то? Нет, говорю ему, сиди там, не рыпайся, дверь запри покрепче и жди. Позовем, когда надо будет, а пока не надо. А чтоб не скучал, китайский учи, скоро востребован будешь по материалам Послания. Вот такая демография с географией.
МЫСЛИ НА ЛЕСТНИЦЕ
Хочется быть оптимистом, хочется ошибиться в своих грустных прогнозах, но, говорят, весь опыт сзади, а что спереди?
У нас есть право молчать, но нас
и не спрашивают.
У мужа был ангельский характер, но жена вела себя так вызывающе, что ангелом могла стать она.
Обещал ей золотые горы,
а она море любит.
Бумеранг пустил по ветру и забыл, задумавшись...
Миром правит любовь, поэтому в мире такой бардак.
ДУША НАРАСПАШКУ
Муркин сидел в холле больницы и ждал, когда будет можно навестить жену. Из двери напротив вышли два врача.
— Вы правы, коллега, — возбужденно сказал один, — они все там душевнобольные!
“Гинекологическое отделение”, — прочитал Муркин и покраснел от внезапной догадки: “Так вот что такое… душа!..”
На соседнюю банкетку присели две женщины.
— Мне так тоскливо, на душе кошки скребут, — пожаловалась молоденькая.
— А ты анализы сдай! — настойчиво посоветовала та, что постарше. — Я сдала, так у меня сразу на душе полегчало!
При этом она почему-то положила руку на живот. От этого жеста Муркин окончательно утвердился в своей догадке и еще больше покраснел. Чтобы скрыть смущение, он принялся рассматривать поздравительный плакат: “Работники и пациенты отделения от всей души…” Муркин поперхнулся и выронил пакет с гостинцами.
“Как же так? — думал он, собирая раскатившиеся апельсины, — выходит, моя Нинка — “душевнобольная”?”
— Твой? — уборщица шваброй толкнула апельсин. — Так забирай и не стой над душой. Ступай, навещай свою!
Краснеть дальше смысла не имело. Муркин подхватил пакет и двинулся по длинному коридору. В одной из палат смотрели мексиканский сериал:
— Ты жестокая, Мария! У тебя каменная душа!
“Вот облом”, — мысленно посочувствовал герою Муркин.
— А ты, Хосе-Игнасио… Ты — бездушный истукан!
“Конечно, бездушный, — подумал на ходу Муркин, — он же мужик, откуда у него…”
Тут он поравнялся с постом и услышал, как пухленькая медсестра хвасталась худенькой:
— Представляешь, Толик потряс меня до глубины души! Он сделал мне предложение, у меня теперь душа поет от счастья!
Муркин притормозил, но пения не услышал. Зато перестал краснеть.
— Поздравляю! — хмуро отозвалась худенькая. — А мой мне вчера всю душу наизнанку вывернул!
Муркин с трудом удержался от смеха и прибавил шагу. В дверях ординаторской какая-то пациентка голосила:
— Доктор, скорее! У меня душа не на месте!
У Муркина лопнуло терпение, и он захохотал, чуть не налетев при этом на пожилую пару.
— Я так за тебя испугалась, прямо душа в пятки ушла, — говорила бабуля, держа мужа за руку. — Зато теперь у меня камень с души свалился!
“Неужели и там бывают камни?” — хотел было удивиться Муркин, но вовремя вспомнил про Марию.
— В нашем возрасте не стоит волноваться, пора подумать о душе! — отвечал дедуля, обнимая жену.
“Славные старички! — подумал Муркин, продолжая смеяться. — Наверное, всю жизнь прожили душа в душу!” Навстречу ему попалась тетка с кислым лицом.
— Гляжу, милок, весело тебе? А тут лежишь, лежишь, даже душу излить некому.
Она хотела еще что-то сказать, но Муркин развил такую прыть, что не заметил, как кончился коридор. У окна беременная женщина рыдала в мобильник:
— Сволочь! Скотина! Ты мне в душу плюнул!
“Заметно”, — сочувственно подумал Муркин, глядя на ее большой живот.
Когда наконец он вошел в палату, жены там не оказалось.
— А Ниночку вашу на третий этаж перевели, — сообщили ему. — Сперва думали, у нее что-то по-женски, а оказалось — аппендицит! Так что она теперь в хирургии лежит.
“Слава богу, моя Нинка не “душевнобольная”, — с огромным облегчением подумал Муркин и бодро зашагал на третий этаж.
Танкист
Просто так, без особой причины,
К нам сегодня заехал танкист.
Я как раз от безделия кис,
А дочурка уроки учила.
Телевизор негромко бубнил.
Тут, представьте, танкист заезжает.
Он, видать, поворот проскочил.
Разумеется! С кем не бывает?
Удивленно глядела жена
Из того, что от кухни осталось.
И возникшая вдруг тишина
Скрипом башни едва нарушалась.
А танкист был приветлив и мил,
За визит извинился пространно
И стаканчик воды попросил:
“Попрохладнее. Можно из крана”.
Жадно выпил и, лязгнув броней,
Укатил по проспекту небрежно.
Не скажу, чтобы очень родной,
Но гораздо роднее, чем прежде.
