Цветочную грязь и марганцовку — килограммами, а марлю — метрами измеряет на своих спектаклях “Коляда-Театр” из Екатеринбурга, который начал свои выступления в Москве. Как и следует из названия, возглавляет его известный и, может быть, лучший на сегодняшний день современный писатель Николай Коляда.
Уральцы привезли в столицу пять пьес, четыре из которых принадлежат перу г-на Коляды и им же поставлены. Писатель он — оригинальный, режиссер — удивительный. С одной стороны, удивляет жесткой и жесточайшей правдой этой земли, а с другой — своей фантазией, уносящей нас от нее подальше в заоблачную даль.
Спектакль “Амиго”, который уже получил несколько призов на театральном конкурсе “Браво”, играют в “Современнике”. “Ревизора” покажут в Центре им. Мейерхольда. В данном случае название классической комедии Коляда предлагает произносить с ударением на второй слог — “Ревизор”. И все гоголевские персонажи, точь-в-точь как народные депутаты всех созывов, путают ударения, говорят “ложат” и пачкаются грязью. Цветочным грунтом, который в большом количестве закупают перед спектаклем в магазине.
— У себя в Екатеринбурге мы играем “Ревизора” в зале на 38 мест, — рассказывает Николай Коляда, — и первые ряды специально укрываем пленкой, чтобы зрителей не запачкать. Но зрители не обижаются, смеются. А я говорю им: “Грязь не сало, ототрется”.
Грязь как субстанция российской действительности выступает на равных с другими персонажами Гоголя. А вот в “Землемере” — последней постановке театра — в качестве реквизита используются марля и много-много марганцовки. Очевидно, столь нежный медицинский подход поможет врачеванию застарелой российской болезни — нелюбви к ближнему. Хотя в нелюбви и извращениях критики обвиняют прежде всего самого Коляду. Особенно ему досталось за спектакль “Клаустрофобия”, поставленный им по пьесе сибирского драматурга Костенко. Гомосексуализм в тюрьме — главная тема спектакля — показан с жесткостью на грани порно. “Простые уральские тетки, которые приходят к нам на спектакль, плачут и не думают ни о каком гомосексуализме — они сочувствуют любви, материнской любви, которой так не хватает всем, и особенно тем, кто в тюрьмах”.
