Собственный корреспондент НТВ на Ближнем Востоке Евгений Сандро живет и работает в Израиле уже почти год. А командировка его заканчивается в судьбоносном 2008-м. Приезжал он в мирную страну, а теперь оказался на самой настоящей войне. Сейчас он колесит между Ливаном, Газой и северными территориями, прячась от бомбежек и выдавая на-гора свои боевые репортажи. Ну, а еще г-н Сандро ценен для истории тем, что является внуком самого Евгения Максимовича Примакова. Что не менее круто.
— Твои довоенные ощущения резко отличаются от того, что происходит в Израиле и Ливане сейчас?
— Это не первая моя война. Я и раньше работал на других войнах. И там речь всегда идет о самых простых вещах: человека убили или он выжил, человек нашел жратвы, чтобы дожить до завтра, или не нашел. Для меня в этой ситуации самое главное — не занимать чью-либо сторону. Да, есть основные вещи: терроризм — плохо, убивать людей — плохо. Но я не могу хлопать в ладоши, когда бомба падает на мирный дом.
— А как изменилось твое состояние во время войны? Или это все просто нормальная работа?
— Да, работа. Единственное, во время боевых действий ты больше концентрируешься. Быстрее начинаешь соображать. У тебя в голове все время сидит, что машина должна быть заправлена, а зарядники от телефонов лежать в сумке.
— Где ты сейчас живешь в Израиле?
— У нас база в небольшом городке под Иерусалимом, там арендованы квартиры, офис. И все близко. Когда что-то происходит, мы едем туда и остаемся на ночь. Так было и в Газе. А недавно я из Ливана вернулся.
— На днях ты выходил в эфир, а сзади рвались бомбы. Чувствуешь ли ты себя в безопасности как журналист или реально рискуешь?
— Когда работаешь, об этом не особо задумываешься. Мне кажется, что прыгать под пули только потому, что это очень клево, — глупость. Любой риск должен быть просчитан. У нас, например, на машине большая надпись на всю крышу — TV. Но в Ливане израильтяне предупредили, что будут долбить по таким авто, потому что в них ездит “Хезболла”, и мы наклейки содрали. А потом, если эта штука упала рядом с тобой и взорвалась, что ты можешь сделать? В Газе мы много раз работали под перестрелкой, как и во время авианалета в Ливане. Но специально-то никто не идет на простреливаемую улицу.
— Ты уже, наверное, видел там убитых детей, мирных жителей, и прежде всего это ливанцы. У тебя не было чувства, что израильтяне — враги, в том числе и твои?
— У нас несколько телегрупп по обе стороны войны. Мой коллега Боря Кольцов работал в Израиле, сейчас он поехал в Ливан, а я — в обратном направлении. Мы рассказываем только о том, что видим. Это не публицистика, а информационная журналистика.
— Но как ты сам оцениваешь? По-простому, кто прав, а кто нет?
— Израиль с самого начала повел оборонительную войну против террористов. Ведь двое солдат были захвачены на территории Израиля.
— В России некоторыми этот факт оспаривается, и говорят, что, наоборот, израильский спецназ зашел на ливанскую территорию первым и уже там взяли в плен тех солдат.
— Я слышал, что есть такая версия. Возможно, она появилась из-за того, что все события происходили у горы Доф, а это спорная территория. Если считать границей забор в “колючке”, который там стоял, то террористы залезли внутрь и стырили оттуда двух солдат. При этом шел ракетный обстрел израильской территории. И ответные действия Израиля были реакцией на происходящее. В том, что “Хезболла” — террористическая организация, никто не сомневается. Хотя в нашем МИДе есть другая точка зрения, политическая, которую можно понять. Ведь “Хезболла”, кроме того, что занимается терроризмом, еще строит очень много школ, больниц. Но с течением времени оборонительная война Израиля, по-моему, стала слишком неразборчивой в средствах и проявила пренебрежение к человеческой жизни. С “Хезболлой” все понятно: они террористы и убивают мирных граждан. Их нужно уничтожать, это делается во всем мире. Но когда ВВС страны, которую считают форт-постом европейской западной цивилизации, долбит по машинам, в которых беженцев перевозят, начинаются вопросы: а какого черта это происходит? Да, гражданское население всегда гибнет во всех войнах, но есть вещи, которых можно избежать. Есть ошибки у израильской агентуры в Ливан — началась шпиономания. Ведь наверняка какому-то неумному и жадному до шекеля человеку, которому сосед не понравился, захочется написать в донесении, что сосед служит в “Хезболле”. После чего его дом уничтожают. Я не верю в кровавый умысел израильтян, которые убивают мирных граждан. Да, они ценят свою жизнь, и это абсолютно правильно, но не ценят жизнь ливанцев.
— Ты живешь под Иерусалимом, куда не долетают ракеты “Хезболлы”. Насколько там поменялась ситуация по сравнению с довоенной?
— Вообще не поменялась. Единственное, что в центральном Израиле живет немало семей, которые уехали с севера. А так — как был Иерусалим Вечным городом, так и есть.
— Какое настроение у израильтян?
— Настроение будетсильно меняться в зависимости от того, сколько народу они потеряют в Ливане. В 2000 году, когда израильтяне выходили из Ливана, их во многом к этому подтолкнуло массовое антивоенное движение. “Солдатских матерей” здесь тоже много. И если будут массовые похороны израильских солдат, то начнутся антивоенные выступления. Мои друзья-израильтяне говорят, что Ливан нужно залить напалмом, выжечь к чертовой матери и там выращивать картошку. Я их понимаю. Это мнение сейчас вообще там распространено. Хотя мне кажется, что именно “русская улица” в Израиле настроена наиболее непримиримо.
— Как ты думаешь, если бы сейчас был дееспособен Шарон, Израиль бы так же реагировал на действия террористов, как сейчас?
— Арабы Шарона ненавидят, а евреи до вывода поселений из Газа боготворили. Он же элитный генерал. А премьер-министр Ольмерт — человек “бумажный”. Он был мэром, вице-премьером, но военными вопросами не занимался. Для него вопрос чести — доказать, что он такой же, как Шарон, что, как говорят израильтяне, ему впору ботинки Шарона. Мне кажется, многие действия израильского руководства продиктованы этим. Еще один комплекс: начальник Генштаба Этан Халуд — летчик, и это одна из причин того, что Израиль ставит на авиаудары.
— Ты недавно вернулся из Ливана. Действительно там “Хезболла” препятствует людям уходить из своих деревень перед бомбежками?
— Я ничего об этом не знаю. Там много террористов, которые говорят: “А, все равно умирать, так умрем здесь!” Большинство же людей просто боятся куда-то уезжать. Ведь никто не знает, что будет. То и дело рассказывают, как по дороге ехали три машины с мирными жителями, прилетела “железная птица” и всех их расколошматила. Да и дорог-то здесь нет, а те, что были, разбомбили. Когда мы были на юге Ливана, то ехали на замечательном старом раздолбанном “Мерседесе”, пассажирское сиденье не было прикреплено к полу. Ехали мы проселками, водила заезжал в открытые ворота, мимо заброшенных домов. Мэр Тира рассказывал нам, что после авианалетов израильтян в каждой деревне остается трупов по двадцать. Их просто боятся доставать, никто за ними не едет.
— Твой дедушка, Евгений Максимович Примаков, известен как главный арабист страны и ярый противник израильской агрессии. Твое восприятие этой войны расходится с его?
— В отношении к моему деду есть очень много странных мифов, оставшихся с советских времен. Он совершенно не такой арабофил, каким его часто представляют. Он против войны как таковой. Он очень знающий и абсолютно мудрейший человек. Мне часто бывают нужны его советы. Когда я приезжаю в Москву, мы говорим про Ближний Восток, спорим. Мне до него расти примерно лет 50.
