В 1979 году молодой режиссер Константин Лопушанский работал ассистентом на фильме Андрея Тарковского “Сталкер”. Проза братьев Стругацких в то время была в списке самых читаемых книг. И когда на съемочную площадку приехал Аркадий Стругацкий (по их с братом роману “Пикник на обочине” и снимался “Сталкер”), Лопушанский на какое-то время, по его словам, даже потерял дар речи. А так много хотелось сказать писателю. Почти четверть века спустя Константину Сергеевичу это удалось, он снял фильм по повести Стругацких “Гадкие лебеди”. VIP-показ картины состоялся 12 октября, в день 15-й годовщины со дня смерти Аркадия Стругацкого.
И хотя столичная премьера “Гадких лебедей” была 30 августа на IV фестивале отечественного кино “Московская премьера” в рамках конкурсной программы “Великолепная семерка “МК”, в четверг недостатка в зрителях тоже не было. (Кстати, на фестивале “Гадкие лебеди” получили спецприз “МК” с формулировкой “За смелость замысла и смелость воплощения”.) Cреди гостей на октябрьской премьере “Гадких лебедей” присутствовали Егор Гайдар с дочерью Стругацкого Марией, актеры Павел Деревянко и Андрей Панин с женой — актрисой Натальей Рогожкиной.
“Самое лучшее, что мы можем сделать в этот день, — признался Егор Тимурович, — просто посмотреть этот фильм и тихо вспомнить Аркадия Натановича. А то, что “Гадкие лебеди” получились и будут приняты зрителями России, у меня лично сомнений нет”...
Актер Леонид Мозговой, сыгравший в фильме роль Голембы, перед премьерой вспоминал, что, когда они с режиссером начали, долго думали над образом персонажа. Константин Сергеевич напирал на то, что Мозговой — мастер перевоплощения, у Сокурова талантливо сыграл таких двух непохожих исторических личностей, как Гитлер и Ленин. Но в итоге актер и режиссер пришли к выводу: у ученого Голембы должно быть лицо актера Мозгового.
После премьеры было застолье с фруктами, тортами и шампанским, устроенное Лопушанским для своих гостей и друзей.
“МК” побеседовал с режиссером.
— Впереди у вашего фильма — встреча с публикой по всей России. Что чувствует режиссер Лопушанский накануне этого главного экзамена?
— Во всяком случае страха или опасения быть непонятым нет. На фестивалях на наш фильм собирались полные залы зрителей, преимущественно молодежи, что несколько неожиданно. С легким волнением я наблюдал, покинет ли кто-нибудь зал до конца фильма. Никто не вышел. Одна дама, видевшая картину на вашем фестивале, даже написала стихи о своих ощущениях. Такой интерес фестивальной публики дает мне право надеяться на то, что “Гадкие лебеди” будут правильно восприняты и востребованы в масштабах всей России. Учитывая, что активных читателей, а значит, и знакомых с творчеством братьев Стругацких в нашей стране, согласно исследованиям, не более 4—5 процентов от всего населения.
— Вы не боитесь упреков в том, что Лопушанский разжевал непростую прозу Стругацких, чтобы накормить зрителей, способных воспринимать лишь блокбастеры?
— Мы серьезно готовились к экранизации. Встречались с Борисом Стругацким, объясняли ему наш замысел, показывали ему сценарий... И речь не идет об упрощении философии Стругацких. Просто политические аллюзии первоисточника уже не столь интересны. И киноязык другой. Мы ни в коем случае не разжевываем Стругацких. Просто Борис Натанович нам как-то сказал: “Чем дальше вы уйдете от произведения, тем ближе подберетесь к себе”. Мы воспользовались этим советом.
— А от компьютерной графики в изображении вечного дождя тоже отказались умышленно?
— С дождем действительно связаны сложнейшие съемки. То, что компьютерная графика здесь по минимуму, — обманчивое впечатление.
— На самом деле она использована по максимуму, — включается в разговор продюсер Андрей Сигле. — Просто это очень филигранная работа. Каждый кадр обрабатывался компьютером, но вырисовывался ювелирно и подробно вручную. Проведена серьезная работа с живым пленочным материалом.
— Признайтесь, где и как долго вы искали детей, настолько легко и осознанно рассуждающих в вашем фильме на философские темы?
— Ассистенты проехались по лицеям и колледжам Санкт-Петербурга и отобрали самых продвинутых. И вдруг произошла странная подмена. Иногда, беседуя с ними, я понимал, что это не я их оцениваю, а они меня. Они не заучивали сложный философский текст. Они его понимали. И честное слово, иногда я чувствовал себя героем нашего фильма Баневым (его сыграл приехавший из Канады Григорий Гладий. — Я.Щ.), которого аргументированно приперли к стене обычные на первый взгляд дети…
P.S. После фильма Мария Стругацкая, дочь Аркадия Стругацкого, сказала “МК” свое мнение: “Я знала, что фильм будет далек от книги. Фильм получился гораздо более пессимистичным. Но я думаю, что время сейчас такое. Сценарий согласовывался с Борисом Натановичем. Режиссер решал свою творческую задачу. У него было свое представление о книге. Почему бы и нет?”
