И в метро, и в светских салонах мусолят слух о разводе Романа Абрамовича с женой Ириной Маландиной. Публика волнуется: как поделят 20 миллиардов? И кто виноват?
Олигарх уже заявил, что на развод никто не подавал. Но слух всем нравится, потому что небожители вдруг предстали обычными людьми с обычными страстями. К тому же дыма без огня не бывает — и красавица Даша Жукова, из-за которой якобы весь сыр-бор, в олигарховой ложе сидела, и лучшие адвокаты не просто так точат зубы на выгодное дельце.
Журналисты “МК” Екатерина ДЕЕВА и Вадим РЕЧКАЛОВ обсудили слух за чашкой кофе. Диктофон оказался включенным.
Не женитесь на стюардессах
ОН: — Ни одна вагина не стоит десять миллиардов долларов.
ОНА: — Тебе Абрамовича жалко, что ли?
ОН: — Просто лозунг такой. Возьми в кавычки. Так Эдди Мэрфи в одном фильме говорил. Абрамовича мне жалко не по этой причине. Он, как я думаю, попал между разводчицей и мажоркой.
ОНА: — Какой еще разводчицей! Маландина Абрамовича вытащила фактически наверх. Кто он был там в 91-м году? Зачуханный кооператор?
ОН: — А она была халдеем на самолете. Вот и все.
ОНА: — Чего-о? Какой халдей? Она не сидела ни у кого на шее. Работа тяжелая. Знаешь, во сколько лет стюардессы на пенсию выходят? У меня одна знакомая в 38 вышла.
ОН: — Я раньше летал постоянно. И я про стюардесс понял — какие они принцессы в салоне и какие между собой. ПТУ, вот и все. Грубая очень среда эти стюардессы, прагматичная. Не женитесь на стюардессах. Всем хочу посоветовать просто.
ОНА: — Маландина же не просто какая-то профурсетка. Она с Абрамовичем прошла весь путь до олигарха. Пятерых детей ему родила.
ОН: — Что значит “ему родила”? А себе она их не рожала? Я подозреваю, что это была от начала до конца разводка. Такая разводка длиною в жизнь. Ей надо было вырваться из своей среды, из семьи неблагополучной. Она ж даже не поддерживает отношения с родственниками.
ОНА: — Ну она звонила дяде.
ОН: — Звонила дяде! А чего она для дяди сделала, что он у корреспондента “МК” 150 долларов за интервью просит?
ОНА: — Я для своего дяди тоже не особо много делаю.
ОН: — А у тебя столько возможностей нету. Если бы были — ты сделала бы. Вот в тебе я почему-то уверен.
По миллиарду на ребенка
ОНА: — Не верю, что у Маландиной был один расчет без любви. Вот как самка выбирает самца у обезьян? По самой густой шерсти, по самой большой палке. В лапе. У нас то же самое —костюм и деньги. В таких и влюбляются.
ОН: — Если обезьян позарится на самку помоложе, то первая ему слова не скажет. А если скажет, то он прибьет ее палкой по полной программе. Будет сидеть и молчать в тряпочку. Потому что если уж она выбирает самца по палке, то должна быть готова к таким вариантам.
ОНА: — Если про Дашу Жукову пишут правду, то Абрамович ее сажает рядом в личной ложе, возит на личных самолетах. Ладно, когда шито-крыто — в командировке, где угодно, пожалуйста. Но когда все это на публике, у жены, конечно, взыграет ретивое. Сколько Абрамович, если они решат разводиться, по-твоему, должен ей отдать?
ОН: — Пять детей... (Мысленно считает.) По миллиарду на ребенка — нормально, да. Вообще дело не в этом, а в подходе. У них было пятнадцать лет семейных трудностей. Девяностые годы...
ОНА: — ... жизни страшной просто. Мужа могут убить, ты его ждешь, выглядываешь в окно...
ОН: — Мужа могут убить, муж может убить... Это ж кошмар, это ужас. А тут какая-то девчонка. Жукова какая-то. И что должна делать жена, которая столько пережила? Понять и простить.
Вот у меня супруга друга натурально загуляла. Ну влюбилась. В инструктора по байдаркам. Муж ее не то что простил — он ее утешал неделю. Потому что любит. Потому что у них двое детей. Сейчас живут в Израиле душа в душу.
Абрамович мог устать, ему могла прийти такая мысль: “Почему у меня есть двадцать миллиардов, а счастья нет?”. Тут эта Жукова чего-то правильное где-то сказала, и он решил отдохнуть.
А для чего жена вообще существует? Детей, что ли, рожать? Она ж не только самка какая-то, она должна быть подругой, кроме того.
ОНА: — Значит, она Жуковой должна была в ложе еще и стульчик поставить поудобнее.
ОН: — А... Да! Унижение паче гордости. И стульчик поставить, и подружиться. Она должна была мужа выцарапать, спасти.
Трусы с дыркой
ОНА: — Я тебе расскажу другую историю. Девушка вышла за бедного студента, у которого было две пары трусов, одни из них с дыркой. И постепенно она его направила так — в общем, парень стал богатеть. Рожают детей, строят дом.
В один прекрасный день он приходит и говорит: “Дорогая, вот мне делает маникюр маникюрша, так я в нее влюбился. А к тебе, извини, любовь ушла”. И уехал к маникюрше. И не то чтобы она опупительная красавица.
Просто эта девушка молодая смотрит на него, открыв рот, ловит каждое его слово. Она-то не знает, что у него были трусы с дыркой. А жена его помнит еще зачуханным пацаном, из которого она сделала человека. От этого куда деться? Маландина — она помнит Абрамовича, конечно, не в трусах с дыркой, но, скажем, в носках ивановской фабрики. А Даша Жукова его таким не знала.
ОН: — Ну и чё?
ОНА: — Как это все жена может разрулить и кого там спасти, я не понимаю. Только развод и остается.
ОН: — Может, это она его разлюбила? Абрамович ей надоел, она может обойтись без него. И при самом плохом раскладе миллиард у нее по-любому будет.
ОНА: — А за что можно разлюбить Абрамовича?
ОН: — Может, от него пахнет. Да мало ли чего. Женщин не поймешь. Терпела-терпела, и терпение закончилось, когда половина состояния составила приемлемую сумму.
Шашлыки для Дьяченко
ОН: — Ты говоришь, что Маландина сделала из Абрамовича олигарха. Но из ничего что-то сделать нельзя, значит, он что-то из себя представлял.
ОНА: — Ну знаешь... Если дать один и тот же кусок мрамора Микеланджело и Церетели...
ОН: — То у Микеланджело получится Жукова, а у Церетели — Маландина. Гы-гы-гы.
ОНА: — Нет. У Микеланджело получится Абрамович, а у Церетели начальник ДЭЗа. Может, Маландина мужа пилила с утра до ночи, вместо того чтобы сидеть в массажном салоне: “Поди, сделай шашлыки для Дьяченко... Иди, дурак, в Кремль, иди, пока зовут...” А если бы она его не пилила, он сейчас не был бы олигархом мирового масштаба.
ОН: — Ему вообще это было надо? Тоже вопрос. Она говорит: “Иди, жарь шашлыки для Дьяченко”. Сама шашлыки не жарит, не идет. А он, наступив на горло собственной песне…
ОНА: — Женщины шашлыки плохо жарят.
ОН: — Неважно. Может, он совсем не хотел жарить Дьяченко шашлыки. Он сейчас как-то мечется: то “Челси” покупает, то с Жуковой этой куда-то летит... Он несчастный человек скорее всего. Таким несчастным его могла сделать Маландина. Если бы не она, он бы спокойно торговал игрушками, потом бы компьютерами и не был бы олигархом, жил спокойно. У него было бы сейчас 4 миллиона долларов, условно говоря.
У разбитого корыта
ОН: — Для меня принципиальный вопрос — что они решат с детьми. Сможет ли их видеть отец?
ОНА: — Ты представляешь Абрамовича, который читает детям сказки Пушкина?
ОН: — Представляю. Особенно “О рыбаке и рыбке”. Когда он читает последнее место: “У разбитого корыта”. Там ситуация один в один. То она хочет корыто, то она хочет вообще недвижимость, то звание какое-то дворянское. Потом вдруг она хочет, чтобы рыбка была у нее шестеркой. Так, по-моему, сюжет?
ОНА: — Так, Вадик.
ОН: — Только в сказке-то у Пушкина по справедливости все. Ей возвращают ее стиральную машину и прежнее состояние.
ОНА: — (Задумчиво.) А вдруг все было не так? Вдруг Маландина, наоборот, женщина скромная, тихая, забитая, она действительно влюбилась в Абрамовича и ни на что его не толкала. Он кричал: “Я пойду к Дьяченко жарить шашлыки!” А она говорила: “Нет, не ходи, прошу тебя, не надо, останься тем, кто ты есть!” Как хочешь, а мне ее по-любому жалко.
Скажи лучше, кого, по-твоему, правильнее содержать — Чукотку, Маландину или Жукову?
ОН: — Маландину с пятью детьми и Чукотку. Все. Больше можно никого не содержать. Это нормальный принцип любого мужчины. Содержишь свою семью и еще какую-нибудь чукотку.
Что касается Жуковой, то тут совсем другая история. У нее ж деньги-то есть. У нее папа богатый. Но психологически, может быть, Абрамович впервые в жизни встретил женщину, которая ему и внешне нравится, и от него ничего не хочет.
P.S.
ОНА: — Ты когда разводился, как делил имущество?
ОН: — В первый раз я жене все оставил. Во второй оставлять было нечего, а то б я тоже все оставил.
ОНА: — А я, когда разводилась, половину денег забрала...
