Представьте себе на минуточку, что прелестного щенка, о котором вы мечтали всю жизнь, вам дарит сама Маргарита, возлюбленная Мастера. Именно такой чудесный случай произошел с писателем Игорем Ивановичем Виноградовым.
— С Еленой Сергеевной Булгаковой мы познакомились в 68-м году, когда вышел роман “Мастер и Маргарита”. Моя статья “Завещание Мастера”, которую напечатали в “Вопросах литературы”, ей понравилась, и я стал бывать в ее доме. Она была очень хороша собой, ею даже и тогда вполне можно было увлечься. Как-то мы разговаривали — она сидела на диванчике, в золотых туфельках, в халатике, и вдруг у меня из-под руки высунулась вот такая морда! — Игорь Иванович рисует в воздухе нечто невообразимое. — Я совершенно обалдел! Это был Булат — пес Евгения Шиловского, сына Елены Сергеевны. Булат, кстати, выведен Солженицыным в “Раковом корпусе”. Я всегда мечтал о большой собаке. Московская сторожевая — это русский сенбернар, для меня — эталон собаки. И я не удержался: “Если когда-нибудь будут щенки, имейте меня в виду”.
Прошло ровно 2 года. После разгрома “Нового мира” Твардовского в 1970 году Игорь Виноградов оказался среди тех, кто был вышвырнут из редколлегии опального журнала решением ЦК.
— Полгода без зарплаты, сложная семейная история, отсутствие своего жилья. Вдруг телефонный звонок и голос Елены Сергеевны: “Игорь Иванович, Булат стал отцом!”. Что делать? Мы поехали с Ниной, моей женой, по адресу хозяев суки. Увидели совершенно потрясающего щенка, похожего на медвежонка гризли, но как было в той ситуации взять? Решили отказаться. И вдруг — звонок: умерла Елена Сергеевна. Конечно, мы забрали щенка. Как только построилась кооперативная квартира, еще без газа, мы въехали туда вместе с Томом. Первые месяцы он болел чумкой, поэтому из дома не выходил. Щенок непрерывно писал, и паркет вздувался на глазах. Том был красив необыкновенно — на улице люди останавливались. Он блистал на выставках. Прожил 12 лет и умер от рака.
После смерти Тома Игорь Иванович долго не мог даже думать о том, чтобы взять собаку. Прошло 8 лет, у него случился инфаркт. И тогда жена и дочка сказали: “Все, покупаем тебе маленького пуделя, как лекарство, чтобы ты ходил с ним гулять”.
— Франтишек, по-домашнему Тиша, был собакой моей жены Нины. Счастливое существо со своенравным характером. Ему все позволялось. Когда Тише было 5 лет, случилась драма: его страшно порвал бультерьер, пудель еле выжил, ему делали 12 уколов в день. Это, конечно, не прошло бесследно, хотя Тиша прожил 15 лет.
Прошло полгода. Без собаки было уже невозможно. Весь алгоритм жизни сломался. Я говорю жене: “Давай заведем пуделя. Назовем его Тоша”. И вот через 2—3 дня подруга Нины — Оля Рябова, жена писателя Гелия Рябова, рассказывает, что на переезде в Долгопрудном увидела черного пуделя, запущенного, в колтунах. Он возился на помойке. Оля пройти не может мимо бездомного, больного животного. А тут февраль, мороз. Она посадила найденыша на заднее сиденье автомобиля и привезла домой. Помыла, выстригла колтуны. Такой веселый пудель оказался! И отзывается на имя Тоша! Я понял: это судьба, и уговорил Олю отдать его нам. Тоша сразу стал моей собакой.
Он был до такой степени забит, что боялся всего на свете, а выглядел, как кожаный мешочек с рыбьим скелетом внутри, со следами побоев на позвоночнике. Он не знал игрушек, не умел играть. Увидел на улице крупную собаку, присел и завыл, как волк. А когда хозяева уходили из квартиры, прятался.
Им говорили “Он хвост поднимет не раньше чем через полгода”. Тоша поднял через месяц! И расковался до такой степени, что почувствовал себя полноправным членом семьи. Совсем перестал бояться и даже подружился с соседом по дому — котом Сергея Юрского Соусом, с которым дружил и Тишка. При встрече они нежно обнимались лапками и застывали. А потом Соус вел гостя к своей миске. “У него есть один настоящий друг — Тиша Виноградов”, — говорил Сергей Юрьевич.
В один прекрасный день пуделю выправили документы. Тоша стал Тутанхамоном и впервые отправился во Францию. За границей он проявил какую-то невероятную восприимчивость к чужой жизни, мгновенно усвоив ее правила. Там ходят в кафе с собаками и под каждым столом тихо лежит свой песик. А под барной стойкой есть полочка, где стоят миски с водой для собак.
— Когда в этом году мы опять приехали во Францию навестить дочку, Тоша повторил все, что “завоевал” в прошлый раз: смирно лежал под столом и ходил в бар, — вспоминает Нина Васильевна. — Ему очень понравилась белая болонка. Француженка-хозяйка заметила это, дернула поводок и залопотала своей собачке: “Скажи “бонжур”!
В доме живет еще один найденыш. Это черепаха по имени Карадажка. Необычным прозвищем она обязана Карадагу. Нашли тортилу в парке Дома творчества писателей в Коктебеле. Посчитали по кольцам на панцире: 8 лет. Сейчас ей уже 38 — рекорд долголетия для содержания в неволе.
— Это наглое, распущенное существо, которое спит, вывалившись из панциря, — открывает альковные черепашьи тайны Нина Васильевна. — Даже Томка ее боялся, она нагло лезла ему на лапу, а Тишка из вредности воровал у нее капусту. Когда нам сказали, что зимой она должна спать при минусовой температуре, мы хотели положить ее в холодильник, но папа мой воспротивился — чтобы черепаха жила среди продуктов?! Поэтому Игорю пришлось всю зиму работать у открытой двери балкона. Он сидел в валенках, а черепаха спокойно спала в холоде. Потом, конечно, эти подвиги кончились.
У Карадажки есть особая примета: дырочка в хвостовом отделе панциря, которую Игорь Иванович просверлил дрелью по совету ветеринара. В дырочку вставили колечко, продели леску — и черепаха стала гулять по дачному участку на длинном поводке.
— Когда мы только поселились в этой квартире, которая раньше была коммуналкой, приехали с телевидения брать у меня интервью, — вспоминает хозяин дома. — Повосхищались Тишкой, потом появилась Карадажка. “У вас и черепаха есть!” И вдруг восторженный визг: “И мыши!” Из щели выполз только что родившийся мышонок.
Мышей уже давно нет, Карадажка ставит очередной рекорд долголетия, а Тоша-Тутанхамон следит за хозяином с тихим обожанием. Лает только, когда звонят в дверь.
— Когда нет Игоря, Тошка ко мне приходит и начинает плакать: “Где он?”. Пытаюсь ему объяснить, что хозяин ушел по делам и скоро вернется. Через час Тоша подходит и с той же интонацией спрашивает: “Ну где же он?” — вздыхает Нина Васильевна. — По вечерам они разговаривают. Нормальный пудель знает около 300 слов, наш, конечно, меньше, но, мне кажется, он все понимает. Игорь говорит ему, чтобы он не боялся жизни, что он никогда не окажется на улице. Иногда в Тоше просыпается что-то непонятное: он ведь не может рассказать о своей жизни. Поэтому всегда остается какая-то тайна.
