Памятники архитектуры до сих пор остаются одним из “нераспиленных кусков” российской действительности. Вопрос о том, нужно ли вообще их продавать, для власти не стоит. В верхах сошлись во мнении, что только передача в частные руки спасет наше культурное достояние, ежегодно беднеющее на шесть-восемь памятников. Пускать достопримечательности с молотка государство собирается как можно скорее: Минкультуры совместно с Минэкономразвития подготовили законопроект о снятии моратория на приватизацию памятников. Уже заговорили и о старте кампании в будущем году. Чиновники сильно надеются, что успешные бизнесмены выстроятся за усадьбами-дворцами в очередь и начнут их честно реставрировать и всячески сохранять. О том, во что может вылиться распродажа наследия, решил поразмыслить “МК”.
И бросить нельзя, и нести неудобно
Архитектурное наследие, еще сохранившееся в России, похоже на чемодан без ручки: и бросить нельзя, и нести неудобно. Государство давно изнывает под тяжестью “ценной рухляди”, которую не в состоянии содержать. В России 89 тысяч памятников истории и культуры. Но, по подсчетам специалистов, они получают лишь 15% от необходимых для их сохранения средств. Федеральная программа реставрационных работ за год по всей стране включает в себя такое финансирование, какое необходимо для строительства 16-этажного панельного дома. Так что неудивительно, что две трети памятников находится в плачевном состоянии. Особенно старинные усадьбы, в которых царит наибольшая разруха. Им, занятым до сих пор туберкулезными санаториями, интернатами и тюрьмами, хозяев попытаются подыскать в первую очередь. Правда, куда придется податься многочисленным организациям (и в первую очередь общественным), которые составляют основное “население” памятных строений, пока не ясно. Вопрос, как говорится, второстепенный.
Кстати, это уже не первая попытка перевалить груз ответственности за общее достояние на чьи-то конкретные плечи. Российские власти уже пытались передавать достопримечательности в частные руки (эксперимент, начавшийся в 1994 году, коснулся, правда, только памятников местного значения). Результаты опытов с региональными ценностями, мягко говоря, не вдохновляют. Самым скандальным примером частной “заботы” о памятнике по праву считается варварская реставрация усадьбы Николо-Урюпино, купленной предпринимателем Владимиром Брынцаловым. В конце концов едва не сгоревшая усадьба опять отошла государству. В 2002 году от идеи приватизировать памятники (не только федеральные, но и местные) отказались до лучших времен. То есть до той поры, как подготовят почву для нормального проведения приватизации.
— Однако для создания условий, которые бы позволили отменить мораторий на приватизацию, с 2002 года так ничего и не было сделано, — отмечает председатель подкомиссии Общественной палаты по вопросам сохранения культурного наследия Галина Маланичева. — Не принят закон о разграничении прав собственности на памятники истории и культуры, а также нормативные акты к Федеральному закону об объектах культурного наследия. До сих пор нет единого реестра памятников. Да и сама система охраны оставляет желать лучшего.
Полноценная “архитектурная полиция” у нас так и не появилась: только в семи российских регионах существуют специализированные организации по охране памятников. И лишь в двух из них — Москве и Петербурге — деятельность этих структур соответствует требованиям действующего законодательства. Но в той же Москве, которая гордится своей службой охраны, недавно преспокойно уничтожили кузницу XVIII века. И этот пример, увы, не единственный в своем роде…
Но самое главное, до сих пор непонятно, кто командует парадом: на федеральном уровне существуют аж три структуры, которые отвечают за охрану памятников: Министерство культуры и массовых коммуникаций, Федеральная служба по надзору в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия (Росохранкультура), Федеральное агентство по культуре и кинематографии (Роскультура). На местах же памятники находятся на совести губернаторов. В общем, полная мешанина. “Начнется приватизация, поступят средства… И куда? — недоумевает Галина Маланичева. — Если они будут распыляться между различными структурами, как это происходит сейчас, задачу сохранения памятников мы не решим”.
Без компенсации, но с конфискацией
Проблемой озаботились и в Госдуме. Депутаты намерены подробно прописать, на каких условиях памятники могут быть переданы в частные руки.
Список этих самых условий расширяется с каждым днем. Он даже стал недавно темой специального совещания в Санкт-Петербурге, организованного Комитетом Госдумы по собственности. Главный вопрос: по какой цене могут продаваться памятники? Депутаты предложили вариант с “ценой возможной утраты”, то есть что потеряет нация, если памятник исчезнет. Из этой базовой стоимости будет вычтена сумма “обременений” — то есть денег, которые потребуются для того, чтобы отреставрировать объект, трат на содержание и обеспечение публичного доступа к нему. “Конечная цена может оказаться отрицательной, если собственник приобретает разрушенный особняк и обременения по его восстановлению превысят его изначальную стоимость”, — отметил глава Комитета по собственности Виктор Плескачевский.
С таким вариантом не согласен МЭРТ. “Памятники должны продаваться, как и другие объекты недвижимости, — по рыночной стоимости. Мы не можем навязать рынку памятник ни по сверхстоимости, ни отдать его по меньшей цене”, — уговаривала коллег начальник отдела приватизации и управления федеральным имуществом Департамента корпоративного управления МЭРТа Ольга Соколова.Впрочем, вне зависимости от взглядов на цену выкупа памятника чиновники сходятся в одном: объект должен быть застрахован, причем за счет инвестора.
Такое количество трат при всех ограничениях, по мнению некоторых депутатов, грозит одним — бизнесмены сочтут памятник слишком большой обузой для себя, и приватизация не приведет к ожидаемым результатам. На совещании зампред думского Комитета по культуре Елена Драпеко предложила подсластить пилюлю — стимулировать бизнесменов налоговыми льготами. Но Минфин, проповедующий принцип равенства налогоплательщиков, восторга по этому поводу не высказал.
Зато очень активно обсуждается, как не дать собственнику разбазарить вверенное ему имущество. Например, охранную грамоту, сопровождающую сейчас культурный объект, предлагается заменить паспортом с подробным описанием характеристик и перечнем обременений. И свести все данные в публичный реестр объектов культурного наследия. То есть открыть доступ к информации о том, что может и что должен частник сделать с памятником.Общественная палата предлагает и вовсе жесткие меры: уголовную ответственность за утрату памятника — вплоть до 25 лет лишения свободы. Ну, или, по крайней мере, поднятия штрафов — сейчас-то недобросовестный инвестор может отделаться всего несколькими сотнями рублей.
Налетай — подешевело
Что будет, если торговля культурным достоянием развернется в условиях нынешней неразберихи, предсказать не так уж сложно. Часть купленных объектов будет отреставрирована так, что об исторической ценности будет напоминать только вывеска на фасаде. Этим памятникам еще “повезет”: другие “культурные” здания вполне могут быть куплены лишь ради дорогих земельных участков. Новый владелец сможет лишить свое приобретение статуса памятника, снести ненужную рухлядь и заново застроить участок. Это намного дешевле, чем возиться с памятником.
Стоящую на охране ценность реально сровнять с землей или перестроить, что называется, от балды даже сейчас. Для этого используются и связи, и лазейки в законодательстве. Ведь власти так и не разобрались, что в том или ином памятнике следует охранять от перестроек и прочих поползновений частных лиц. По закону предметом охраны являются только те особенности памятника, благодаря которым он включен в государственный реестр. Но эти “особенности” можно толковать по-разному. Жертвой этих недоработок стала, к примеру, усадьба по адресу: Тверская, 26. В качестве предмета охраны в ней была согласована только одна стена — она и осталась от исторического здания после уничтожения всего остального. Совсем туго придется памятнику, у которого предметом охраны названа, к примеру, “композиция фасада” или “объемные характеристики”. Ломай, а потом строй здание, сохраняя нужную композицию или габариты, — и никто не придерется. Вывести памятник из-под государственной охраны можно, доказав хотя бы ветхость здания, а подтвердят это результаты “независимой” экспертизы. “Сейчас такие безобразия себе позволяют инвестор и даже арендатор. Но с тем же арендатором можно расторгнуть договор аренды. А вот с недобросовестным собственником бороться будет куда сложнее”, — предполагает наш эксперт Галина Маланичева.
Частник — не “чайник”
Отправится ли на “рынок памятников” за покупками добросовестный частник? По предварительным расчетам Министерства культуры, только 3% памятников истории и культуры России в настоящее время имеют ту или иную инвестиционную привлекательность. Многие здания в руинах, и на их реставрацию необходимо угрохать кучу средств. Плохой рекомендацией для продающегося памятника станет и неудобное расположение: как предполагают эксперты, популярностью будут пользоваться лишь здания, которым повезло с “пропиской” в крупных городах. Остальным предстоит привычный путь медленного разложения или участь “рухляди под снос”. Для иного использования “неликвидные” памятники кому-то всучить будет сложновато.
Просто не существует единого механизма для пухнущей от денег Москвы, на памятники которой предрекают ажиотажный спрос, и для нищего Торжка… Владение архитектурной ценностью (если она, конечно, не расположена по соседству с Кремлем) — дело ведь хлопотное и затратное. Слишком велика плата за престиж. Ведь в нагрузку к ценному зданию владелец получит массу обременений — необходимость обеспечить доступ в здание туристов и специалистов, реставрировать памятник (а на большинство их без слез не взглянешь), согласовывать каждый гвоздь… В общем, если завести разговор о распродаже земли под видом памятников архитектуры, то, безусловно, дело у продавцов пойдет. Только вот в скором времени от достояния мало что останется.
Для привлечения покупателей, желающих приобретать памятники с благородной целью спасения, государству недостаточно пустить приватизацию на самотек. Необходимо создать такие условия, чтобы сохранять культуру было не в тягость. Европейский опыт показывает: частное владение памятниками не исключает, скорее, даже подразумевает государственную финансовую поддержку или помощь в виде налоговых льгот. Однако у нас эту инициативу отвергли с порога. Нормативный акт “О льготах и компенсациях физическим лицам, которые внесли свой вклад в реставрацию, восстановление памятника” Минэкономразвития на первом же этапе рассмотрения благополучно завернуло.
Впрочем, очевидно, что, как ни крути, спросом, скорее всего, будут пользоваться памятники в крупных городах или, на худой конец, приближенные к центру. А какой-нибудь исторический объект в глухой Сибири вряд ли вызовет интерес инвесторов. На чьи деньги он в таком случае будет существовать, непонятно.
Что точно не пустят с молотка?
•Объекты археологического наследия (Старая Ладога, Великий Новгород и т.д.).
•Памятники, входящие в список особо ценных объектов (Кремль, музей-заповедник Михаила Шолохова, Троице-Сергиева лавра и т.д.).
•Памятники, охраняемые ЮНЕСКО (к примеру, исторический центр Санкт-Петербурга).
•Культовые памятники (церкви, монастыри и т.д.).
Архитектурный товар столицы
В Москве общее количество дореволюционных построек, пригодных для полноценного ведения бизнеса или проживания, составляет не более 7% от всего столичного фонда недвижимости. Количество действительно старинных зданий-памятников внутри Садового кольца не превышает 10 тысяч. Большая их часть принадлежит государственным и общественным структурам. В ведении федеральных органов власти находится не менее 15% всех старинных домов прошлого и позапрошлого веков. Коммерческие организации пока либо арендуют помещения в старинных зданиях, либо приобретают их в собственность. Разница стоимости жилья в историческом и обычном многоквартирном доме может составлять до 50%.
А как у них
В европейских странах владельцами памятников могут выступать и корпорации, и частные лица. Государство, передавая историческое здание в “хорошие руки”, не перекладывает эту ношу на плечи нового владельца полностью. Основной способ госпомощи — субсидирование. Во Франции, например, владелец замка может вернуть от государства до половины средств, потраченных на его реставрацию. Причем помочь собственнику материально готово не только государство, но и различные заинтересованные организации. Поддерживают владельцев памятников, в частности, общенациональные трасты, существующие в европейских странах. Госпомощь также может выражаться не только в деньгах, но и в налоговых льготах и вычетах, отсрочке от уплаты налогов, льготном предоставлении кредитов. Европейские власти щедры не только на поблажки, но и на наказания: у нерадивых владельцев ценность могут и изъять. Зарубежные памятники, кстати, приобретают и наши: Роман Абрамович, к примеру, купил разрушенное пожаром Шато-де-ла-Кро — имение бывшего британского короля во Франции — за 15 млн. фунтов стерлингов и столько же должен вложить в его реставрацию.
