Появилась возможность отправиться в буйнопомешанную и любвеобильную страну Липскерия. Ее нет на карте, но путешествие увлекательно. Рекомендуем вам для начала вполне самостоятельно, без дураков, в одиночестве или в обнимку с друзьями ответить на сакраментальный вопрос: а почему этот Леонид обязательно должен умереть? Да и вообще, что это за личность? Ясно, что не спартанский герой, сражавшийся против персов, но он тоже ведет свой бой с обидчиками и притеснителями разных мастей.
“Астрель” и “АСТ” влюблены в стиль и манеру Дмитрия Липскерова, в хитросплетения зигзагов судьбы его неординарных героев. Эти издательства осуществили замечательную акцию — переиздают в ярком стильном оформлении все романы беллетриста: “Последний сон разума”, “Пальцы для Кэролайн”, “Родичи”, “Русское стаккато британской матери”, “Пространство Готлиба”. Липскеров сейчас находится на пике творческого успеха, он может сказать и о себе словами с обложки романа: “Осени не будет никогда”.
Писатель еще молод, полон безудержных фантазий. Он автор более 20 пьес. Из них наиболее известные — “Школа для эмигрантов” и “Елена и Штурм”.
Читатель полюбил романы Липскерова. В них — изощренная виртуозность сюжетных построений, таинственность, иногда даже экзотичность человеческих типов, чья жизнь в романах бывает прослежена от рождения до кончины. Чтение Липскерова заразительно: читаешь сладко, и еще хочется следить за сердечными муками героев, их бурными страстями. Бываешь шокирован или потрясен переменами в психологии персонажей и жуткими поворотами их жизненных путей.
Новый роман “Леонид обязательно умрет” я открыла не сразу: мой порыв охладила детективная агрессивность названия. И все-таки любопытство к талантливому беллетристу подогрело желание почитать. И почти 400 страниц я одолела за вечер и ночь. Только утром, в полном смятении и жалости к героям, закрыла книгу. Фантастическое допущение (или гениальное прозрение?) позволило Липскерову услышать голос внутриутробного эмбриона, наделить эту крошку пугающей способностью чувствовать, анализировать, видеть, оценивать поступки матери; более того — обмениваться с ней репликами. Он видит изнутри ее всю — чувственную, сладострастную, недальновидную и главное — еще не знающую о нем, поселившемся в ее утробе.
Гениальный эмбрион понаблюдал за ее страданиями, душевными и физическими, и со всей дерзостью нахального зародыша выдал свой высокомерный импульс: “Я не хочу быть человеком”. Жизнь откроется ребенку своей отвратительной, садистской и предательской стороной. Он словно предчувствует, что выбор его будет смертельно опасен.
Леонид не узнает никогда о юности своей матери, о самой ранней ее влюбленности. Бродившие эротические инстинкты пробудил в 18-летней Юлии смелый и бравый летчик, эдакий гусар: явился сказочным принцем к ней под балкон с охапкой нежных роз. И она, романтическая дура, полетела к нему на крыльях восторга, а потом почти умирала от любви. И этот женатый участник войны, влюбленный авантюрист “расслабился в ней. Был невыносимо нежен моментами и так же невыносимо силен мужским началом”. Но умер гусар от военных ран.
Росла девушка. Жажда романной любви привела Юлию, рыжеволосую красавицу, к Пашке Северцеву, огненному парню, напичканному страстями, пороками и деньгами. Зачем знать девице, откуда они берутся? Новая одежда подчеркивала ее изящество и соблазнительную стать, сделала неотразимо красивой особой, сеющей соблазн. Она жила ожиданием встреч и ядерного взрыва страстей. “Он был взрывателем, а она зарядом в миллион мегатонн”. Завязался плод любви, а Пашку арестовали за тройное убийство. В катакомбах КГБ завершилась его шальная жизнь.
И она, Юлия, стала жертвой сексуального напора капитана КГБ. Эмбрион протестует. Беременная мама страдает рвотой. И будущий Леонид почувствовал в матери прилив животного ужаса. Капитан стращал ее удостоверением КГБ и насиловал. Но чувственная природа сильнее разума. Юлия уже не протестовала, ее тело “ожидало вторжения”. Эмбрион не прощал матери ее предательства: она променяла любовь к отцу на “извращенную похоть”.
Автор доверил эмбриону собственные размышления о материнском Космосе, таинственном и непостижимом. Самые трагичные страницы романа посвящены детскому рабству в психбольнице, в яслях и в интернате для сирот. Липскеров, сам отец сына и дочери, любит и жалеет Леонида: не в добрый час он родился. Его мать-грешница умерла при родах. Материнский Космос наделил мальчика поразительной интуицией, осведомленностью, невесть откуда пришедшей к нему, брошенному в одиночный бокс без еды и питья. Советская медицина, тупость и садизм “воспитателей” не оставили мальчику никаких шансов выжить. Доступны были лишь хитрость, воровство, грабежи и убийства. Он идет по отцовой дорожке. Судьба его собственного сына зеркально повторится.
Хотя автор развернул действие в советской действительности, его боль за гибнущие таланты очень современна. Леонида Северцева, “невольника советской психиатрии”, он наделяет волшебной силой читать мысли на расстоянии. Кто помог выжить ему в замурованном боксе и кто оставил на стене знаменитую формулу Эйнштейна Е = мс2? Неизвестно, очевидно, тот Данилка, который тайно его поддерживал, а теперь уже увезен в саночках в могилу. Возможно, тоже ушел неузнанный гений. Леонид научился левитации — полетам не во сне, а наяву. Не учась языку, он говорит на иврите. Он левитировал и в Израиль, и на Тибет. Но это не вершина его полета — его душа жаждала иного знания, иной Вершины. История этого юного гения, а потом взрослеющего фантазера так и просится в киносценарий.
Странной судьбой наделили Господь и перо Липскерова великолепную особь Ангелину Лебеду. Женщина-снайпер, кавалер трех орденов Славы, она одним прикосновением к человеку чувствует его состояние. Если обжигает холод, он накануне гибели. Жалела Ангелина идущих на фронт парней и щедро доставляла им предсмертную сладость. Вспоминая всех обрадованных ею погибших парней, она словно общалась с вечностью — “смотрела куда-то сквозь все пространства”.
Модная ныне идея омоложения развита в романе медицински подробно и по-человечески захватывающе. Все попытки окружения как-то посрамить старуху, в 82 года рискнувшую пойти на омоложение, разбиваются о ее железные доводы: “Нужна молодость… Ох как нужна!” И еще, конечно, деньги. Она всегда работает и надеется не на людей, а на спрятанные в чашечках лифчиков 10 тысяч долларов. Она верит только в науку, но божеское, провидческое призвало ее к особой — любовной жертвенности. Влюбилась она “до последнего винтика” в офицера Володю: “Она знала, что отдастся ему при первом удобном случае, так как обреченно чувствовала, что Володичке жить осталось крошечку всего, а она — Райские ворота. Последняя Женщина в жизни солдата”.
В романе “Леонид…” много персонажей. В решительных ситуациях жизнь их сталкивает странным и опасным образом. Здесь почти нет проходных фигур. Они все остаются в памяти читателя, например, интернатская учительница-садистка или глупая и подлая службистка Будёна, директор государственных яслей для сирот, а затем партийный руководитель. Ее решения просты, как выстрел. Орет ребенок — “замешайте в питание димедрол”. И ускорил Леонид Божью кару — лишил этих баб жизни за жестокость и цинизм.
Главный герой, не раскрывшийся и загубленный обществом гений, совершает осознанные преступления как благословенный акт отмщения. И погибает сам. “Улетает, — произнесла странное Ангелина, приложив глаз к оптическому прицелу. Они выстрелили одновременно. Она из арбалета, Рыков выпустил пулю. Сначала пуля пробила горло Леонида, а уж затем его догнала стрела, войдя вслед за свинцом в пулевой канал.
— Есть! — сказали стрелки одновременно. Он умер почти мгновенно, на высоте двенадцати метров от земли. Лишь хмыкнул да утопил в наполненном кровью горле слово — “мама”… Они стояли над телом поверженного”.
Писатель ориентируется на традиции русской и мировой классики: мыслящий читатель в итоге испытывает что-то вроде катарсиса, душевного страдания, ведущего к очищению. Возможно, сам автор считает свой роман “Леонид…” счастливым выходом из творческого кризиса переходного периода — от эмоций 30-летнего мужчины к глубинному осмыслению мира 40-летним зрелым мастером. Счастливого пути, Дмитрий.
