Каждый метр волгоградской земли звенит смертельным металлом. Периодически здесь что-то взрывается. За шестьдесят лет, слава богу, происходили единичные ЧП (за последние два года, например, 18 человек погибли), но в любой момент может рвануть и массово. Так что мало не покажется. Эти страшные “клады” времен войны обнаруживают и раскапывают поисковики из казачьего отряда “Стрежень”, они и бьют тревогу.
След “черных” копателей
“По закону на каждую мину должен выезжать милиционер и сапер, каждый такой звонок должен тщательно проверяться”, — рассказывает Александр Таболаев, их руководитель.Но, как утверждают искатели, ради одного найденного боеприпаса никто из правоохранителей и с места не сдвинется. Вот и приходится самим казакам собирать оружие и взрывчатку и уже потом — “оптом” — информировать о них людей в погонах.
“Белые” волгоградские поисковики скупо рассказывают о своей работе. Особенно о теневой ее стороне. Основная их цель — идентифицировать и предать земле погибших советских солдат, но попутно энтузиасты частенько натыкаются рядом с останками и оружие.
Его здесь, кстати, почти столько же, сколько и скелетов. Тысячи единиц. Только за последние два года было обезврежено три авиабомбы от 300 до 500 килограммов, больше 3000 мин, килограммы тротила.
Последняя же находка казаков — из ряда ЧП. Как утверждают поисковики, под насыпью вдоль железной дороги, примерно на 15-километровом ее участке, во время войны располагались фашистские блиндажи. Немцы — аккуратисты: друг от друга окопы находятся точно на расстоянии 25 метров. И в каждом, как предполагают копатели, до сих пор полно боеприпасов.
А рядом — ходят поезда.
Мы вглядываемся в маленькие и большие ямки, что бестолково натыканы вдоль полотна железной дороги. Кое-где они присыпаны свеженьким гравием. На первый взгляд никакой особой системы в расположении этих дырок нет. Может, крот поработал? Или все-таки люди?
— Это “черные” копатели, — говорит 50-летний поисковик Алексей. — Они наших солдат не ищут и не хоронят, им ордена и медали вермахта нужны, личные вещи гитлеровцев, которые стали антиквариатом, поэтому ценятся так же высоко, как и их награды. Например, кофейная чашечка тех лет стоит где-то полторы штуки долларов, а за Северную звезду, которую вручали офицерам, мы эту награду еще “яичницей” называем, знатоки дают около двух тысяч баксов.
За безопасностью на месте раскопок “черные” поисковики не следят — и поэтому вполне могут и сами подорваться, и других с собой прихватить. Растревоженный через десятилетия металл устанет лежать без дела.
Бизнес на выстрелах
Снега нет, поэтому лопата в землю входит легко. Рядом с военно-мемориальным комплексом в Россошках, километрах в десяти от Волгограда, на обычном фермерском поле мы находим целый “аквариум” маленьких мин-мальков, каждая весом примерно полкило. А чуть дальше — их мину-маму, тянущую аж на пять кг.К журналистам “МК” эта мина повернута хвостом и явно не хочет выбираться на свет божий. “Только не надо ее сейчас выкапывать, — орем мы поисковикам хором. — Верим и так, что она большая”.
Слышен глухой стук лопаты о человеческую кость. Копать надо здесь. Так находят обычно солдат в засыпанных давным-давно окопах. Отыскать курсантиков, брошенных когда-то безоружными в степи и там же на следующий день после короткого и неравного боя и погибших, приборы и металлоискатели не помогают. Это работа ручная.
Лопатами, а потом ножами отколупывается в окопе земля. Чтобы, выкапывая останки, не задеть случайно гранату или мину. Их под землей тоже находят тоннами. “Бывает, что вообще целехонькие ящики со взрывчаткой лежат. Патроны все в машинном масле. Новехонькие”, — утверждает поисковик Алексей.
Хранятся находки частенько здесь же, в поле. Домой или в гараж их не отвезешь. За хранение одного “невыпотрошенного” патрона можно получить срок. А можно — деньги.
Только не удивляйтесь: на минах нынче можно делать отличный бизнес. Вот уже несколько лет, как в России действует федеральный закон, по которому, если найдешь где-нибудь бомбу и сдашь ее в милицию, тебе причитается. В рублевом эквиваленте.
— За сто граммов тротила власти дают 200 рублей, вот и представьте себе, сколько может стоить подобная пятикилограммовая “красавица”, — говорит Александр Таболаев, руководитель отряда “Стрежень”.
Считаем — где-то в районе десяти тысяч. Но это одна мина. А вокруг сколько их раскидано?
— Никто из наших поодиночке особо связываться с этими деньгами не хочет, — объясняют два поисковика, Саша и Сережа, серьезные ребята в зеленом камуфляже, который мужественно смотрится на фоне звездного неба. — Беготни много, и, хотя деньги на это в бюджете выделены, платят медленно, поэтому мы и стараемся отвезти все найденные боеприпасы начальству.
Кстати, еще пару лет назад в среде чеченских боевиков было тоже модно отдавать за денежную премию оружие федералам.
Обычно для этих целей предлагали старенькие ружья и патроны времен Великой Отечественной. Откуда их горцы брали — оставалось загадкой. Так нередко отсюда же, из Волгограда, открыли нам секрет. Боеприпасы и ружья скупали по дешевке у местных, которые те, в свою очередь, находили в земле. Что касается расценок. Вот некоторые из них. Патроны от винтовки — 20 рублей за штуку, автоматный патрон — 10, тротил 100 г — 200 рублей, снаряды — 100 рублей, независимо от размера.
Прошлой осенью поисковики получили за свою работу около 200 тысяч рублей.
Это с миру по нитке — с гектара по патрону...
Война в Чечне вроде как закончилась, и этот бизнес — тоже. А теперь волгоградские граждане трудятся не на террористов, а на немцев. Те платят за то, чтобы сельчане откапывали и предавали земле их погибших здесь в 42-м соотечественников.
Такса твердая — 15 тысяч рублей за месяц работы могильщиком фашизма.
В деревне Россошки, рядом с которой открыт знаменитый военно-мемориальный комплекс, этим многие занимаются. А что делать, если бюджет трещит по всем швам? Оказывается, на местный сельсовет возложена великая миссия по финансовому содержанию исторического комплекса, в том числе и немецкого кладбища неподалеку.
А сама русская деревня-то — стайка бабушек, помнящих фельдмаршала Паулюса.
— Немцам еще повезло, за них родина платит, а наших ребят мы хороним практически на голом энтузиазме, — продолжает Александр Таболаев. — Иногда скелеты лежат в сараях по полгода до официального погребения. У меня, например, 8 скелетов на сегодняшний момент дома. Еще у одного нашего поисковика — тридцать погибших. Хорошо, что когда ко мне милиция пришла с обыском, то не обвинили хотя бы в их убийстве или в укрывательстве трупов, — шутит казак.
Согласен на орден
Оказывается, против главного поисковика области Александра Таболаева на днях возбудили уголовное дело. За хранение оружия. Что неудивительно. Оружие у него дома действительно было. А как иначе? “Накануне пришли ко мне ребята, сдали найденные боеприпасы и пару автоматов, я их как раз на следующий день собирался отнести оптом в милицию”, — утверждает поисковик.А тут милиция сама к нему и пришла. Вроде бы поступила информация, что дома у Таболаева есть наркотики. Наркотики не нашли. Зато нашли 6380 патронов разного калибра, двенадцать ржавых винтовок Мосина и Маузера, один ржавый автомат Томпсона, три пластиковые бутылки с порохом, семь взрывателей, пять тротиловых шашек и пять гранат Ф-1.
В общем-то ничего сверхъестественного, если помнить, какие тайны до сих пор хранит в себе волгоградская земля. Сам Таболаев от найденного фашистского оружия тоже не отрекается.
Но все же считает, что его хотят упрятать за решетку вовсе не за допотопные автоматы, а за то, что мешает окружающим его чиновникам спокойно жить. Буквально засыпал властные структуры письмами, в которых сообщал о том, что возле железной дороги и газопровода, то есть объектов повышенной взрывоопасности, расположены немецкие схроны боеприпасов, что с этим надо как-то бороться. “Но бороться оказалось проще не с боеприпасами времен войны, а со мной, чтобы я надолго замолчал”, — вздыхает правдоискатель.
Чтобы проверить слова Таболаева и заодно реакцию местных правоохранительных органов, журналисты “МК” позвонили в милицию, сказав, что случайно увидели в лесу старые боеприпасы. Также произошла небольшая утечка информации в ФСБ области. На предмет действительно виденных неподалеку от ж/д ржавых мин.
Результат превзошел все наши ожидания. “Девушка, где вы находитесь? Вы должны немедленно подъехать в милицию, начертить схему проезда к месту обнаруженных боеприпасов”, — взывал к нашей гражданской ответственности приятный мужской голос
Однако подставлять поисковиков — за то, что показали нам “клады”, — не очень хотелось. Поэтому утром мы связались с железнодорожниками и фээсбэшниками уже как пресса.
— Никаких писем от поисковиков по поводу нахождения мин неподалеку от железнодорожных путей мы не получали, — заявили “МК” в Волгоградском отделении Приволжской железной дороги. Но потом, как водится, вспомнили, что недавно у них сменилось руководство и вполне возможно, что прежние начальники что-то такое и читали. Надо проверять.
Вот сейчас и проверяют. Когда “МК” уезжал из Волгограда, руководство казачьего поискового отряда “Стрежень” вместе со спецслужбами и службой безопасности железной дороги как раз выехали на проверку предоставленных казаками сведений об обнаруженных боеприпасах.
P.S. Когда номер верстался, пришел ответ от службы безопасности Волгоградского отделения железной дороги о результатах раскопок: “Поисковики действительно показали нам место, где были закопаны снаряды. Но оно, как мы посчитали, расположено уже за пределами пятидесятиметровой “охранной зоны” ж/д. Боеприпасы будут взрывать прямо в пашне, железнодорожное полотно не пострадает”.
