Милицию у нас любят. В смысле — ругать. Самозабвенно и часто за дело. В МВД, как правило, отвечают на эти наветы так: полиция соответствует оберегаемому ей обществу. Где мы вам сознательных да честных найдем, когда к нам идут изначально за властью и возможностью наживаться? Вот старые кадры — это другое дело. Были-таки раньше почти книжные “дяди Степы”. Но где они сейчас?
Как оказалось, и сейчас есть! “МК” отправился посмотреть, как работают в Москве эти самые последние из могикан — “старые кадры”. Люди, пришедшие в милицию до реформ. Мы пошли к обычному московскому участковому.
Майор Вячеслав Захаров пришел в милицию в 1986 году, а свою “землю” на “Сходненской” получил в мае 1991-го. И с тех пор он на ней — безвылазно. Перед “прогулкой” по участку (под его приглядом — 71 дом и 14 тысяч человек) Вячеслав Юрьевич вспоминает “этапы большого пути”. Особенно 1990-е.
— Все было. Конечно, ОПГ досаждали. Разборки со стрельбой случались. Был у нас тогда один гриль-бар — там братки “терки” да “стрелки” друг другу забивали. Ну, мы их прижали, даже в воздух постреляли. Позже была стрельба в кинотеатре “Балтика” — один труп и один раненый. Мебельный салон вроде не поделили. Взяли виновных своими силами, спецназа не звали. А по “бытовухе”... По ней, родной, мы каждый день работаем…
“Бытовуха” в жилом секторе у Захарова — под контролем. Но, как он говорит, контроль дается нелегко. Район в основном “рабочий”. Ежедневными обходами все дается. На участке майор днюет и ночует. В новое помещение (условно новое — дом 1947 года постройки) въехали недавно. Телефона нет. И в планах управы “Южное Тушино” установка его в ближайшее время не предусмотрена. Милиционеры пользуются мобильными. Основное занятие участковых — профилактика преступности, работа с трудными жильцами — ранее судимыми (их на участке 14 человек), профилактика квартирных краж. Майор постоянно убеждает жителей ставить железные двери и устанавливать сигнализацию. И, конечно, — рутинная работа с населением.
...Заходит пенсионерка. Паспорт потеряла. Захаров помогает ей написать заявление, говорит, что справку занесет ей вечером сам. Бабушка жалуется на здоровье, говорит, трудно ей ходить по инстанциям.
Интересуюсь у участкового, как на его земле обстоят дела с женским полом... Тем, который за деньги.
— Нету никаких дел. Хотите — проверяйте, ищите. Нету! Как узнаю, что путаны даже не работают, а просто живут, — прихожу, говорю, убеждаю. И они в 24 часа съезжают. И с мигрантами работаю. У меня сейчас их порядка 70 — зарегистрированных. Есть, конечно, нелегалы. Но опять же — работаю. Есть какой-никакой дар внушения, поверьте.
Пожалуй, не врет: есть. Рост под два метра, плечи — косая сажень, да и вообще, знаете ли, аура, что ли?..
За 2006 год Вячеслав Юрьевич в одиночку раскрыл 15 уголовных дел. Самое громкое — о квартирном разбое. Местный выпивоха пригласил домой незнакомого приезжего и такого же незнакомого москвича. В разгар пьянки чего-то не поделили. Приезжий ударом ноги сломал хозяину голень и вместе с москвичом вынес нехитрый скарб из квартиры собутыльника. Плюс 700 рублей. На следующий же день половину вещей нашли и вернули хозяину. Приезжий грабитель был пойман сразу же. Москвича взяли позже — по ориентировке в Тульской области. Он, оказывается, уже был в федеральном розыске за убийство. С тех пор пострадавший пить, конечно, не бросил. Но гостей больше не приглашает.
— А как на “земле” с наркотиками?
— Было ровно 6 точек. Торговали и таджики, и москвичи-наркоманы. Я всех “закрыл”. С этим — беспощадно и этой твердой рукой! — Захаров сжимает кулак и тихо кладет на стол.
Большая головная боль московского участкового — нелегальная торговля. Когда мы пришли, Вячеслав Юрьевич как раз заканчивал разбираться с двумя такими продавцами. Впаривали половину свиной туши, привезенной из Саратовской области. Товар разместили на картонке прямо на асфальте. Ни справок, ничего.
— Ну, поговорил, убедил, выписал протокол. Сто процентов, что на рынок пойдут.
Нет на участке у “дяди Степы”, как ни странно, и бомжей. Встречаются, говорит Захаров, только “транзитники”, а чтобы жить — ни-ни. Умеет убеждать человек...
Разговоры — разговорами, но просим хозяина лично показать подведомственную территорию. Захаров охотно соглашается. Первый адрес, куда мы идем, — т.н. “дом Хи-хи”. Бывшая ордерованная общага. Два корпуса по 180 квартир. Живет здесь тот еще контингент. У подъезда курит потертого вида дама. Захаров строго интересуется, почему не на работе.
— Так я завтра домой еду, в Белоруссию…
Захаров позже рассказывает, что да, уехала женщина в Белоруссию, но потом перестройка — так и осталась. Но у нее и дочь в Москве, и мать.
В подъезде крутится какой-то пацан в футболке.
— А ну быстро домой! Чтобы я тебя раздетым не видел! Холодно же, простудишься…
Пацана как ветром сдуло.
Захаров стучится в железную дверь (тоже его заслуга, убедил жильцов, ведь выбивают по пьянке). В крошечную комнатенку нас пропускает хозяин — Нодар. Приехал в Москву лет шесть назад из Кабардино-Балкарии, осел, обзавелся жилплощадью. Работал дворником, но сейчас уволился. Уверяет Захарова, что бросил пить.
— Вот, Юрьевич, потеплее станет — устроюсь на работу. Обещаю!
— А сейчас я вам настоящую экзотику покажу, — обещает уже участковый.
Показывает. Ну и пахнет эта экзотика, я вам скажу… В комнате на кровати с тарелкой какого-то варева лежит женщина непонятных лет. Пришла в гости к другу. Стоит на полу полупустая бутылка водки (“Нет, дядь Слав, это вода!”). На другой кровати — встрепанный хозяин, а по соседству с ним — еще один гость. Все — жители “Хи-хи”. На первый взгляд — трезвы, и юридических претензий к ним нет. Захаров строго говорит им, чтобы прибрались. В ответ:
— Только вчера подметали, честно!
Молодая женщина (а ведь и не подумаешь). Как говорит Захаров, происходит из “трудной” семьи. Уже две судимости. Одна за кражу, другая — за наркотики. С иглой завязала, перешла на спиртное.
— А сейчас последний, самый впечатляющий пункт нашей программы! — говорит майор. — В мире... сами знаете кого.
Идем в другой дом. Дверь открывает беременная женщина.
— А Наташа где?
Будущая мать кивает в сторону двери в комнату. Это — коммуналка. На полу в коридоре, в ванной набросаны груды хлама. Ароматы тоже не от Диора. Захаров отворяет дверь в комнату. Немая сцена. Сожитель хозяйки — таджик — прекращает обнимать возлюбленную, а дама поднимает крик. Недовольна вмешательством в личную жизнь.
— Дети где? И когда будут?
— На продленке. В семь вернутся.
— Это что же за продленка такая хорошая? Сколько тебя можно штрафовать? Ты вообще убираться когда-нибудь будешь?
Хозяйка уверяет, что прямо сейчас начнет.
— Я проверю!..
Когда уходим, Захаров рассказывает, что выписывал протокол за антисанитарное состояние жилья хозяйке уже много раз. Я не знал — оказывается, есть и такой пункт в Административном кодексе. Помогает, но на время. Живут дамы в этой квартире за счет сожителей. Квартплату майор, к слову, заставляет платить всех своих проблемных подопечных. И слушаются как миленькие.
Напоследок спрашиваю: не боится ли он жестко работать? Могут ведь за излишнее усердие и жалобу написать начальству.
— Начальство меня знает. Знает, что я такой — неуступчивый. Могу ведь и как в кино. Рапорт на увольнение — и все дела. Пенсию уже выслужил. Но никуда я уходить не хочу. Нравится мне работа! Сумасшедшая, беспокойная. Но я людям нужен. Они, я вижу, стали — по сравнению с прошлыми годами — намного сознательнее. Юридически подкованными, что ли. Приходят с конкретными жалобами, просят разобраться. Не только пенсионеры — и молодежь приходит. Молодежь, кстати, московская очень изменилась. Знает, чего хочет добиться от жизни. Не верьте всякой ерунде: в большинстве своем нормальные ребята растут.
Вот так мы провели день с московским “дядей Степой”. Которого на его “земле” все знают, называют по имени-отчеству, а кому надо, те и боятся.
