Сергей Белоголовцев, самый талантливый из всех О.С.П.-хулиганов, пропал с нашего ТВ. Ушел по-английски, даже не попрощался. Вот она, судьба-индейка: не вписался в “формат”, и все тут. Но похоже, черная полоса для Сергея уходит в прошлое. Он опять на виду, опять участвует в популярном шоу, на этот раз под названием “Цирк со звездами” на Первом канале. Хотя разве быть на виду — это всегда так здорово?
— Ты надолго пропал из телевизора. Что случилось?
— Да не очень-то я и пропал. Выпускал программу “Схема смеха” со своими друзьями из О.С.П.-студии Кабановым и Бочаровым на РЕН ТВ. Но она прошла не очень заметно, потому что по разным причинам получилась не такой, как нам бы хотелось. Хотя я считаю, что это был некий новый шаг для всех нас в телевизионном юморе. Мы пытались работать в своем стиле и жанре и себе не изменять, потому что юмор в последнее время стал более брутальным, прямым и примитивным с применением ненормативной лексики. Я не говорю, что это плохо, просто мы работаем по-другому, и, возможно, сегодня наш подход не так интересен зрителю.
— Но почему же все-таки распалась О.С.П.? Лазарева и Шац стали отдельными звездами, а ты — самый талантливый из всей группы — остался на обочине?
— Многие творческие коллективы распадаются, не только О.С.П. У нас в принципе не произошло никаких скандалов, громких разводов, просто каждый определил для себя нишу, в которой ему интересно и комфортно. Мне гораздо ближе постановочные, театральные вещи. А просто вести передачу, которая собирает вокруг себя известных людей, мне не очень интересно. Поэтому в то время, пока не работал с ребятами, я снялся в главной роли в фильме “Цвет неба”, который прошел в январе на канале “Россия”. Репетировал в театре, но к сожалению, с этим не получилось. Так что у меня абсолютное громадье планов и предложений, но я стараюсь выбирать только то, что мне интересно. Мне же хочется развиваться как актеру.
— А если бы тебе предложили вести “Хорошие шутки”, как Шацу и Лазаревой, неужели бы отказался?
— Вопрос не очень корректный. Честно скажу, что не знаю, как бы я повел себя в этой ситуации... Но в какой-то момент мне перестало интересным быть шоуменом.
— Но с другой стороны, шоуменство того же Миши Шаца дает ему славу и деньги. Тебе это не нужно сейчас?
— По правде говоря, денег как-то хватает.
— Но у тебя же трое детей.
— Я не бедствую, и, как говорил Иван Иваныч Демидов, костлявая рука голода не схватила меня за горло. Хотя ты прав — детей кормить надо, а денег не бывает много. Но все равно наша слава базируется на старых О.С.П.шных вещах и на сериале “33 квадратных метра”. Те люди, которые разговаривают со мной на улице, пристают ко мне с двумя вопросами: “Когда вы будете снимать новые серии?” и “Когда опять объединится О.С.П.?”.
— И ты отвечаешь, что уже никогда?
— Все в этой жизни меняется и в любой момент может перевернуться. Вот на Западе многие хард-роковые группы распадаются, а потом через несколько десятилетий опять собираются, чтобы порадовать своих фанов. Так и у нас: на днях мы встретились с Мишей Шацем и решили подумать о новой совместной программе.
— Но тебя-то все-таки уже меньше стали узнавать на улицах?
— Да нет, я же по-прежнему нахожусь в телеэфирном пространстве. Ведь были “Большие гонки”, когда мы летали на остров Реюньон. Сейчас я в цирке. Вообще я на этот момент не заморачиваюсь. Но и не говорю, что мне все равно, помнят ли меня, узнают… Это неправда. Любой артист, который так скажет, кривит душой. Но я не считаю, сколько раз меня узнали: типа, в 2001 году 20 марта меня узнали 15 раз, а в 2007-м — всего 8: ай-ай-ай, ужас!..
— Так, значит, с Лазаревой и Шацем ты общаешься?
— У нас нормальные отношения. Мы сидим в одном офисе, часто звоним друг другу, поздравляем с праздниками.
— То есть нос они не задирают из-за того, что сейчас стали популярнее тебя?
— Ха! Не знаю. Передо мной, по крайней мере, не задирают. А дальше я не знаю.
— Ты говоришь, шоуменство тебе не близко. А в цирке тогда ты чем занимаешься?
— А я в каждом номере пытаюсь придумать себе какой-то актерский образ. В первой программе я был гангстером, во второй — пиратом Карибского моря, таким Джеком Воробьем. То есть каждый раз это маленькая актерская зарисовочка.
— Скажи, пожалуйста, а где сейчас твои друзья Кабанов и “сынуля” Бочаров?
— Мы с ними часто встречаемся, обсуждаем новые проекты. Вполне возможно, что в ближайшее время поучаствуем в театральной постановке. Весной и летом хотим обязательно что-нибудь снимать, только пока еще не знаем что. Мы по-прежнему друг от друга в восторге и параллельно мыслим. На мой взгляд, в актерстве и режиссуре мы даже сделали какой-то шаг вперед.
— Вот ты не можешь поступиться принципами в юморе. А когда ты сейчас смотришь юмористические программы с матом и тупостью, тебя ужас не охватывает?
— Абсолютно нет. На ТВ же всегда так было. Когда кто-то начинает делать ток-шоу и оно становится популярным, все бросаются делать то же самое. Сейчас наблюдается крен в сторону стиля, который задал “Комеди клаб”. Но это же абсолютно американская история, которая там называется “Стендап комедиан”. Люди выходят в маленьких ресторанчиках на сцену и шутят часто ниже пояса на запретные темы — по поводу расизма, взаимоотношений между полами и секс-меньшинств.
— Но у нас это порой развивается в такую гадость…
— А по-моему, просто очередная болезнь роста нашего ТВ. Наверное, мы должны пройти через какие-то культурные кочки, которые давно уже перепрыгнули развитые общества. Вот сейчас мы должны переболеть таким юмором. Но со временем все нормализуется: кто-то исчезнеь, а кто-то будет продолжать работать.
— Так и ты можешь исчезнуть или стать аутсайдером.
— Как видишь, я люблю проводить параллели с рок-музыкой. Там есть мейнстрим, а есть, к примеру, “Роллинг стоунз”. Хотя мне, конечно, с ними себя сравнивать нескромно. Постоянно же нельзя быть в мейнстриме — иначе превращаешься, мягко говоря, в женщину легкого поведения, которая все время должна подстраиваться под очередного клиента.
— Ладно, скажи уж, как жена, как дети?
— Все замечательно. Наташа сейчас оставила журналистику и переключилась на мои дела. Она является моим директором, менеджером, ведет всю переписку, заключает договора. Дети учатся в МГИМО.
— Оба? И на каком же факультете?
— Да, оба. На факультете международной журналистики. Один на платном, другой — на бесплатном.
— То есть один умнее, а другой…
— (Смеется.) Оба умные. Так уж получилось.
— А младший?
— Заканчивает школу. Весь такой молодец, пишет сказки, сочиняет музыку, делает мультики. Очень творческая натура!
— Весь в тебя?
— Да они все трое на меня похожи, только по-разному.
— Ты еще дедушкой-то не стал случайно?
— Пока еще нет. Но мои приятели потихонечку уже переходят в этот подотряд, и мне за ними очень забавно наблюдать. В принципе я об этом уже задумываюсь: первый этаж своего загородного дома уже так и назвал — “этаж для внуков”.
