Жара, душно. Переулок, где стоит церковь Св. Николы в Толмачах, спрятался от солнца. А люди не расходятся. Владимир Сорокин еще более неулыбчив и молчалив. Виктор Ерофеев озабочен отъездом на Донское кладбище, куда уже отправилась машина с гробом. Худая, конечно, в черном, поэтесса Вера Павлова. Вся современная поэзия стоит, молчит и курит. Только что отпевали поэта.
“Омнг-омнг-оммм-оу-оу-омммг” — так поэт Дмитрий Александрович Пригов любил читать отрывки из “Евгения Онегина”. В зале при этом всегда слышались смешки и чувствовалось недоумение. В узком поэтическом кругу Пригова ценили больше, чем широкая публика. Но вечную триаду Пригов—Кибиров—Рубинштейн знали все. Теперь она потеряла первое свое звено. Поэт Лев Рубинштейн, один из ближайших его друзей, держится, как никто, и даже улыбается, но…
— Нет-нет, извините, не могу сейчас говорить, трудно. Нет, извините, — говорит Рубинштейн.
Эта смерть в череде предыдущих потерь — из ряда вон по своей неожиданности. 67 лет, обширный инфаркт. Слова “авангард”, “андеграунд” ассоциируются с вечной молодостью, ведь авангардистами всегда были молодые. И Пригов до самого конца был очень молодым.
— Он настолько описал всех нас, — говорит главный редактор издательства “НЛО” Ирина Прохорова, — что любые высокопарные слова стали бы пародией. Он фигура европейского масштаба, и он был несущей конструкцией культурной жизни современной России. Его уход показывает, как сразу начинает осыпаться это строение. Он оставил колоссальный след во всех видах искусств. Действительно, если мы говорим о классиках XX века, его можно сопоставить с Бродским.
— Он был нравственным камертоном всех художественных, да и политических событий, — повторяет популярный поэт Елена Фанайлова, — у него был очень ясный ум. Он был очень стойким, мужественным, скромным человеком. Например, никто никогда не знал, что он болен.
На книжном фестивале в ЦДХ больше не откроется его выставка. И заклинательные “омнг-омнг-оммм” никто не сможет повторить. А его поэзии и правда место не здесь и сейчас, а только в глубокой глубине XXI века.
И самый маломальский Гете,
Попав в наш сумрачный предел,
Не смог, когда б и захотел,
Осмыслить свысока все это
Посредством бесполезных слов.
Он выглядел бы как насмешник
Или как чей-нибудь приспешник,
Да потому что нету слов.
