Город в шоке. Город в волнении. Пресса ночи не спит. Кажется, последний раз такое потрясение Казань испытывала при Иване Грозном. Помните — “Казань брал, Астрахань брал…” На сей раз Казань взяли Писатели с большой буквы. Старая гвардия во главе с предводителем — Василием Аксеновым, который родился в Казани и теперь празднует здесь свой 75-летний юбилей. Следом за нашим великим прозаиком по Казани гулял репортер “МК”.
Казань — малая родина Аксенова. И по тому, как его здесь встретили, можно составить представление о размерах славы. Вместе с Аксеновым приехали его друзья, этакая последняя закатная интеллигенция, еще помнящая прежние годы. Белла Ахмадулина — печальная пожилая принцесса, ее собственный юбилей тоже отмечают в Казани. Прозаик Анатолий Гладилин, чем-то напоминающий пожилого Набокова. Поэт Михаил Генделев — наряжен словно на пир во время чумы: бархатный пиджак, жилет… Художник Борис Мессерер, за чью руку все время держится Ахмадулина. Любимец публики Михаил Веллер — как всегда разговорчив и неулыбчив. Александр Кабаков, Евгений Попов, его жена Светлана Васильева, Ирина Барметова — вот и вся “белая” гвардия. Три дня казанская пресса бегает за ними, их привечает казанский мэр Ильсур Метшин, а президент Татарстана беседует с ними за закрытыми дверями битый час.
В магазине “Казанский двор” — столпотворение вавилонского уровня. Автограф-сессия: к писателям не пробиться. Крики: “Дайте Беллу сфотографировать!” На Беллу Ахатовну в легендарной черной шляпке с вуалью казанские почитательницы поэзии взирают со священным трепетом.
Как выяснили писатели по дороге в Казань в вагоне-ресторане, этот город объединяет их и символически, и практически. В нем Аксенов, Ахмадулина, Гладилин и Мессерер были в эвакуации детьми в страшном, голодном 42-м.
— Тогда мы были на волосок от смерти. Было совсем нечего есть. А потом в 43-м стало понятно, что мы не умрем, — рассказывает Аксенов. — Я не узнал города. Здесь расширилось небо, стало много воздуха.
Нежные между ними отношения! То и дело вспоминаешь “Старосветских помещиков”, глядя, как Белла Ахатовна, словно за якорь спасения, держится за Аксенова или как кипит от возмущения Кабаков, волнуясь за здоровье Василия Павловича. Но вечером вокруг Театра оперы за час до начала спектакля собирается народ. “Нету лишнего билетика, нету!” — отбиваюсь я. Что за спектакль? Литературно-джазовое действо с участием всех писателей, Андрея Макаревича и “Оркестра креольского танго”. Аксенов обожает джаз как “высшую форму свободы в музыке”, по выражению Макаревича.
— Что для вас такое джаз? Джаз в России больше чем джаз? — поинтересовался “МК” у Аксенова.
— Джаз продолжает будоражить и на старости лет. Я выступал в Одессе, меня сопровождал пианист. И он так точно попадал в ритм стихов… Джаз наполняет вдохновением.
— Давайте представим, что вы прямо сейчас встретите свою бабушку. Что вы ей расскажете о себе нынешнем и о нашем времени?
— Обе бабушки рановато ушли, нелепо, случайно. Я бы сказал им, что в это время таких случайностей быть не может. И вы, бабушки, живите подольше…
На экране плывут старые фотографии, строчки из Аксенова: “надо жить, как будто танцуя свинг”. Как будто танцуя свинг, Аксенов читает стихи про окончание “ха-ха века”, как называли ХХ век, под джазовый аккомпанемент, а в финале задает такого гопака! Настоящий танец буги-вуги с привлечением всех женщин, оказавшихся на сцене. Но Аксенов в свои 75 танцует так зажигательно и эротично, что мало кто годится ему в партнерши. Зал, ностальгируя, изнемогает аплодисментами. Это странное сочетание стихов и классического джаза, голоса Макаревича, как символ 80-х, и плывущих интонаций Ахмадулиной. Она кланяется публике низко-низко… Чтобы уйти со сцены под руку с Мессерером, Белла присела в кресло и ждет, склонившись, не глядя в зал, — одинокая черная трагическая фигура. “Если писатель в России живет долго, у него больше шансов дожить до чего-нибудь хорошего”, — говорит со сцены Веллер…
Мы встречались со студентами Казанского университета, дискутировали на тему “Прощай, роман”, смотрели кремль и крестились на иконы Благовещенского собора. Фестиваль “Аксенов-фест” смешанные чувства вызывает. Этот город церквей радушно принял наших писателей преклонных лет и с гордостью назвал Аксенова “земляком”… И все бы здорово, если бы не бежали так быстро года.
