— Я был счастлив командовать лучшей армией в мире, — так участник двух войн генерал Мушарраф прощался со своими подчиненными и должностью главнокомандующего пакистанской армией. Так завершается восьмилетний период военного режима в Пакистане — а уже в четверг Первез Мушарраф принимает присягу в качестве гражданского президента страны. Кто этот человек, введший в стране ЧП, — деспот или благодетель? В этом пытается разобраться “МК”.
То, что происходит сейчас в Пакистане, стране с шестым по величине в мире населением (больше, чем в России, но меньше, чем в Бразилии), — чрезвычайное положение, подавление оппозиции, — вряд ли стоит расценивать как что-то необычное. Все это логическое продолжение шестидесятилетней истории независимости страны, окруженной враждебными и полувраждебными соседями. Страны, раздираемой этно-конфессиональными противоречиями, с не лучшей экономической ситуацией, с обширными территориями, лишь номинально подчиняющимися правительству.
Военные традиционно играли большую роль в управлении Пакистаном, особенно с тех пор как в 1958 году они взяли власть в свои руки. Однако после неудачной для Пакистана войны с Индией, завершившейся отделением Бангладеша, в стране было восстановлено гражданское правление. Генерал Яхья Хан передал власть Зульфикару Али Бхутто. Именно Бхутто пообещал, что у Пакистана будет ядерное устройство, “даже если нам придется есть траву и листья”. Правление Бхутто закончилось военным переворотом, приведшим к власти генерала Зии уль-Хака. Бхутто был казнен по обвинению в убийстве политического оппонента. В 1988 г. Зия уль-Хак при загадочных обстоятельствах погиб в авиакатастрофе. В стране снова было восстановлено гражданское правление. К власти пришло правительство во главе с Беназир Бхутто, дочерью казненного премьера. Но гражданское правление оказалось недолгим.
“ЯСТРЕБ” ПРИЗЕМЛИЛСЯ В КАРАЧИ
Мир громко заговорил о генерале Мушаррафе после совершенного им военного переворота в октябре 1999 года. Незадолго до того боевой офицер Мушарраф, выходец из Дели, был утвержден командующим армией.
Говорят, что карьерным взлетом он обязан своему происхождению — а именно тому, что он не принадлежал к офицерству пенджабского происхождения, господствующему в пакистанской армии. А потому, по замыслу тех, кто его продвигал, не мог бы найти себе мощной опоры среди военных. Это была ошибка. Вскоре пакистанский премьер Наваз Шариф попытался сместить командующего армией Первеза Мушаррафа и заменить его директором спецслужбы Inter-Services Intelligence. Одной из причин разногласий между Шарифом и “ястребом” Мушаррафом стало давление, оказанное Клинтоном, чтобы вынудить Пакистан вывести войска из занятой ими части Кашмира, находящейся под индийским контролем. Ухудшилась и ситуация в экономике, усугубленная азиатским финансовым кризисом и внешними санкциями, введенными против Пакистана после его первых ядерных испытаний в 1998 году.
Военные отказались признать смещение Мушаррафа. Тем временем находившийся за рубежом генерал вернулся коммерческим рейсом в Пакистан. Премьер приказал воспрепятствовать приземлению самолета с Мушаррафом в аэропорту Карачи — лайнер между тем нарезал круги над городом. Военные установили контроль над аэропортом, и самолет приземлился буквально за несколько минут до того, как вышло горючее. С этого момента военные взяли власть в свои руки. Удивительно, насколько лексика Мушаррафа времен переворота 1999 года, призванного остановить “дальнейшую дестабилизацию” страны, очень схожа с его риторикой образца 2007 года, когда он ввел ЧП — а свой военный режим Мушарраф назвал “вторым путем к демократии”.
Одним из первых деяний нового режима стало аннулирование заказа смещенного премьера на поставку двух роскошных “Мерседесов” стоимостью более $1 млн — с целью экономии казенных средств. Однако от экономических трудностей, коррупции и прочих напастей военному режиму если и удалось избавиться, то только частично.
САМЫЙ СОЮЗНЫЙ СОЮЗНИК
— Режим чрезвычайного положения несовместим с проведением в стране честных и свободных выборов, — заявил заместитель госсекретаря США Джон Негропонте после недавней поездки в Пакистан. Своим ЧП Мушарраф поставил Вашингтон в затруднительное положение: как совместить выгоды от союзнических отношений с совершенно антидемократическим демаршем генерала?
На протяжении практически всей “холодной войны” Пакистан был “самым союзным союзником” США в Азии и одним из главнейших союзников Америки вне НАТО. Особенно углубился американско-пакистанский альянс после ввода советских войск в Афганистан. Пакистан тогда стал прифронтовым государством. На территории страны скопилось огромное количество афганских беженцев и вооруженных моджахедов. Именно из их числа вышли ученики пакистанских медресе, более известные как талибы.
Было бы упрощением сказать, что американо-пакистанский союз всегда был безоблачным. Американцев тревожили ядерные амбиции Исламабада (правда, совсем не в той степени, как иранские или северокорейские), в Вашингтоне были недовольны и тем, что пакистанцы продавали ядерные технологии Пхеньяну.
Военный переворот 1999 года по сути дела поставил Мушаррафа в положение изгоя. Пакистан был исключен из возглавляемого Британией содружества. Неизвестно, как сложились бы отношения с Западом дальше, если бы не атака террористов на Америку 11 сентября.
Буквально в одночасье генерал Мушарраф стал в глазах американцев и “мужественным лидером”, и самым “лучшим партнером по войне с террором”. В 2003 году Джордж Буш в знак особого расположения пригласил Первеза Мушаррафа на свою виллу в Кэмп-Дэвиде (до этого лидеры стран южноазиатского региона такого не удостаивались) и пообещал выделить Исламабаду военную и экономическую помощь на $3 млрд.
И сегодня Мушаррафу не с руки терять благорасположение Запада — оттого и идет он на объявление парламентских выборов в конкретные сроки. Оттого и делаются — хотя и туманно — намеки, что ЧП долго не продлится. Оттого и выпущены из тюрем 3000 арестованных.
УМЕРЕННОСТЬ И АККУРАТНОСТЬ
Когда Мушарраф только пришел к власти, некоторые аналитики утверждали о его близости к фундаменталистским организациям, таким как “Джамаат-е-Ислами” и “Харкат уль-Ансар”, и даже с Усамой бен Ладеном (еще со времен войны в Афганистане).
Но генерал зарекомендовал себя борцом против исламизма, приняв сторону Запада в борьбе с талибами и “Аль-Каидой”. А в январе 2002 года Мушарраф повел поход против религиозного экстремизма и терроризма, призвав перевести понятие джихада из чисто военной плоскости в борьбу с неграмотностью и отсталостью, как тому учит ислам. За несколько дней после программной речи генерала полиция арестовала сотни членов запрещенных исламистских группировок. Мушарраф пошел дальше: он выдвинул идею “просвещенной умеренности”, призвав исламский мир отказаться от экстремизма.
Понятно, что религиозные фундаменталисты воспылали ненавистью к генералу. Не прибавило Мушаррафу популярности и то, что он делает шаги навстречу Израилю: согласился принять гуманитарную помощь от Израиля после разрушительного землетрясения 2005 года, выступал перед лидерами еврейской общины США, приняв участие в качестве почетного гостя в заседании Американского еврейского конгресса. В одном только декабре 2002 года с разницей в несколько дней Мушарраф пережил две попытки покушения на его жизнь.
И именно угрозой со стороны исламистских экстремистов мотивировал Мушарраф введение нынешнего чрезвычайного положения: “Ситуация менялась стремительно. Терроризм и экстремизм достигли крайних пределов”. Звучало весьма актуально после масштабнейшего теракта в Карачи, где пытались взорвать вернувшуюся из эмиграции Беназир Бхутто.
Недовольство Мушаррафом зрело не только среди воинствующих джихадистов, но и среди более умеренной оппозиции, раздраженной властными амбициями генерала, не собирающегося покидать президентское кресло. В 2002 году Мушарраф продлил свое пребывание на посту президента еще на пять лет и дал себе право распускать парламент. Обещания уволиться из армии генерал не выполнил и остался главнокомандующим армией. Именно это обстоятельство и породило во многом спорный характер его избрания главой государства на очередной срок в октябре этого года. Что, в свою очередь, спровоцировало генерала на решительные действия: он не стал дожидаться вердикта нелояльного верховного суда, имел ли он право переизбираться на пост президента, оставаясь во главе вооруженных сил. А взял и нанес удар первым.
* * *
В прошлый понедельник новый — уже лояльный — состав верховного суда Пакистана снял препятствия, которые не позволяли Первезу Мушаррафу занять пост президента на второй срок после его победы на выборах 6 октября. Так что дорога к дальнейшему президентству генерала практически расчищена.
Навесить на Первеза Мушаррафа ярлык диктатора нетрудно. Это гораздо легче, чем оказаться на его месте.
Да, введение им ЧП — это эпизод борьбы за власть. Но это и вынужденный шаг, сделанный в попытке спасти страну от худшей участи. Можно посмотреть на введение ЧП и с другой стороны — Мушарраф предстает в роли не только спасителя нации, но и чуть ли не гаранта глобальной безопасности. Не будем забывать, что Пакистан — ядерная страна. А если верх возьмут исламисты — мало не покажется никому. “Пока есть армия, с нашими стратегическими активами ничего не произойдет. Мы за них отвечаем, и с ними никто ничего не сделает”, — говорит Мушарраф. И в этом есть известный резон. Если только в среде силовиков не произойдет раскол.
Правда, в пакистанской традиции такого не было — чтобы военные свергали военных.
На фото:
1. Фельд-маршал Аюб-Хан (1958-1969).
2. Генерал Яхья Хан (1969-1971).
3. Генерал Зия-уль-Хак (1977-1988).
4. Генерал Первез Мушарраф (1999-н.в.).
