В нашем прошлом выпуске (15.11.07 г.) на примере фермерского хозяйства мы пытались понять, что мешает отечественному селу жить и работать по-капиталистически. Сегодня мы завершаем это маленькое деревенское расследование. Как и в прошлый раз, разобраться в причинах пробуксовки нацпроекта нам помогают председатель Московского крестьянского союза луховицкий фермер Николай Соин, а также его коллеги.
Земля — крестьянам!
Сегодняшний разговор мы начнем с земли, нашей кормилицы. По законам с ней можно делать что угодно: покупать, продавать, оформлять в наследство, дарить — в общем, полный сервис. Однако все эти прелести не для простого крестьянина, за последние годы в регионе никто из фермеров не помнит случая, чтобы кто-то из них расширил свои границы. Зато известны обратные примеры — когда с процветающих делянок им приходилось уходить. Вот почему для Соина и его коллег кажется странным, что при всенародном обсуждении сельских проблем (переработка, диспаритет цен и пр.) о земле вообще ничего не говорят, будто крестьянин работает в каком-нибудь вакууме.
Статистика свидетельствует, что около 50% бывшей пашни в стране сегодня “гуляет”. Она по 3—4 раза перепродавалась из рук в руки, от одного ООО другому, а от другого третьему, и сейчас даже с собаками не найдешь хозяев многих делянок. Да и есть ли у них эти самые настоящие хозяева? За прошедшие 20 лет брошенные угодья в том же Луховицком районе успели порасти не травой даже, а густым березняком (диаметр ствола деревьев до 15 см!), местные жители ходят туда по грибы, а в сезон охоты стреляют зайца, лисицу, промышляют барсука. Трудно поверить, что когда-то эта пашня была в севообороте и на ней выращивались неплохие урожаи...
Получается полный абсурд. В рамках нацпроекта государство пошло крестьянину навстречу, выделяет ему льготные кредиты под развитие. Но каким образом он может наращивать мощности, развиваться, если не в состоянии увеличить земельные владения? Чтобы простому смертному частнику купить землю, ему первым делом придется нанять опытного юриста и собрать такой пакет документов, который стоит почти столько же, сколько сама земля. А это цифра с шестью нулями.
Хорошие законы в России соблюдаются, плохие — не соблюдаются. А Земельный кодекс и вовсе выпадает из этого “золотого правила”, он соблюдается только частично — самыми богатыми людьми общества. Для чего он тогда вообще принимался? Ведь латифундисты по большей части так ни разу и не появились в своих владениях! В общем, большевистский лозунг “Земля — крестьянам!” сегодня актуален как никогда раньше.
Что же делать? Все гениальное просто. У Соина и у всех честных фермеров, которым за державу обидно, на сей счет существует целый комплекс мероприятий, которые наверняка приведут к успеху. Начнем с того, что в законе четко сказано: земля, которая не используется, должна возвращаться государству. Значит, вопрос в том, как заставить это положение работать, создать первый, но не последний в России прецедент отъема земли у недобросовестного пользователя.
Крестьяне предлагают уже здесь и сейчас многократно повысить земельный налог — пока это ну очень смешная цифра, 50—60 рублей с гектара в год. А для собственников, которые не знают и дороги к своим угодьям, земельный налог установить в 10, 100 или более раз выше, чтоб ему было экономически невыгодно держать заросшие бурьяном владения.
Этим самым мы спровоцируем такую ситуацию, когда многие латифундисты в добровольно-принудительном порядке станут возвращать необрабатываемую пашню в лоно государственной собственности. Или (на худой конец) начнут сами гоняться за фермерами и сдавать им землю в бесплатную аренду на энное количество лет.
Для них будет важно, что земля обрабатывается и им не придется платить людоедских штрафов.
Сегодня без всяких дополнительных усилий пашню можно взять в аренду в любом районе. Но какие цены “настоящие хозяева” заламывают за услуги — по 10 тыс. руб. с гектара! Такие деньги фермерам дают зерновые, но их надо вырастить, собрать, лечь на них костьми. А кормовые культуры стоят еще меньше. Сено — 1000 руб. за тонну. 3 тонны с гектара получил, значит, вся прибыль — 3 тыс. руб., а заплатить нужно 10 тыс.?
Но чтобы в глазах мировой общественности федеральная власть не прослыла органом, который взвинчивает обременения, одновременно с этим мероприятием можно (и нужно) сильно снизить налог на имущество и строения.
Вот схема, предлагаемая “низами”, гущей, так сказать, народных масс, чтобы раз и навсегда решить пресловутый земельный вопрос. Рано или поздно его решать все равно придется.
— Рискну предположить, — говорю я, — что сильные мира сего тут же найдут кучу первоклассных адвокатов, которые примутся доказывать, что необрабатываемая земля вовсе не в запустении, что это особый вид ее сельхозэксплуатации — хранение в залежи. Припомнят нам 50-е годы прошлого столетия, освоение целины и залежных земель. Что тогда?
— Создать комиссии в каждом районе из представителей Крестьянского союза, Союза промышленников и предпринимателей, бывших советских колхозов, — считает Соин. — Пускай эти люди вынесут окончательный вердикт и объяснят, почему уже в 80 км от Москвы полно “залежных земель”.
Можно не останавливаться на достигнутом, а чтоб закрепить успех, сразу пойти дальше: “ничейные” массивы законодательно передать крестьянам, которые сегодня, вчера и на протяжении последних лет обрабатывают их на свой страх и риск, не платят баснословные суммы за аренду гектаров. Без сомнения, брошенной земли в России резко поубавится, и мы сразу найдем для нее настоящих хозяев.
Пока с земельным беспределом в каждом регионе борются по-разному. Говорят, что в соседней с Луховицами Рязанской губернии законодательный орган принял решение о передаче “ничейных” 40 тыс. га в ведомство Гослесфонда. Что ж, это хоть какой-то вариант, лучше, чем ничего. Пускай там хозяйничает лесник — делает санитарные рубки, осваивает территорию. Хотя когда-то все равно придется раскорчевывать перелески и вводить пашню в севооборот.
Контакт, который мы потеряли
Практика показывает, что все земельные, налоговые и прочие неурядицы, которые выпали на наше село в последние годы, благополучно заходят в тупик из-за полного отсутствия обратной связи между “верхами” и “низами”. В недрах Минсельхоза страны часто принимают хорошие и нужные для села решения. Но воплотить их в жизнь на местах не получается даже у Соина — с его энергией и хорошими отношениями с областным руководством, в частности, с Минсельхозом. Кипучая натура Николая Александровича на базе родного Луховицкого района пытается давно (но пока безуспешно) организовать что-то наподобие экспериментальной сельхозплощадки. Чтобы в случае успеха тиражировать ноу-хау на все Подмосковье.
Ну так вот, задумали фермеры организовать свой центр малого агробизнеса. Еще больше года назад были подписаны все нужные бумаги (это не противоречит действующему законодательству) и даже выделены средства на закупку компьютеров и прочей оргтехники — целых 500 тыс. руб. Присмотрено помещение, набран штат, но… денег до сих пор нет!
Только несколько дней назад выяснилось, что средства должен выделить не федеральный бюджет (их бы уже давно выделили), а районный, которому эти деньги федеральный бюджет впоследствии должен сполна вернуть.
Вот как все сложно и запутанно. Но районный бюджет об этом ничего не знал и средств, разумеется, не зарезервировал. Получается, что фермеры больше года ходили по кабинетам, обивали всевозможные пороги, а о таком нюансе никто не подозревал.
Или еще пассаж. Фермеры в районе организовали потребительский обслуживающий кооператив: объединились, чтоб в складчину покупать дорогостоящую технику и поочередно ей пользоваться. В общем, им мерещилось что-то вроде МТС 30-х годов (машинно-тракторных станций), когда железный конь только-только пришел на смену крестьянской лошадке и не у каждого хозяйства была возможность применять на полях технику. А с таким обслуживающим кооперативом затраты не окажутся ниже, ведь современные многооперационные машины за полдня делают такой объем работы, как раньше за целую неделю. Однако после многочисленных согласований и разрешений в конечном итоге выяснилось, что объединиться и сэкономить на закупках сельхозтехники им все-таки вряд ли удастся. По той причине, что бюджетные деньги нельзя получать обслуживающему кооперативу, поскольку он не имеет права работать от прибыли. А раз так, то и вернуть кредит он не сможет.
Словом, правая рука в отечественных сельхозверхах не знает, что делает левая.
“Нет обратной связи, соответственно, нет и никакого исполнения”, — снова и снова повторяет фермер. На базе Луховицкого района Соин предлагает провести дерзкий по своему замыслу эксперимент. Отрядить из Минсельхоза России ответственного чиновника с конкретным командировочным заданием: в рамках нацпроекта по доступному жилью оформить и построить дом для простого крестьянина. Со своей стороны Николай Александрович обещает не просто моральную поддержку товарищу из центра, но и помощь в хождении по инстанциям за сбором разрешительных документов и даже отдельную оплату чиновнику за труды его тяжкие.
“Человек из Минсельхоза никогда не выполнит поставленную перед ним задачу, — считает фермер. — Он сбежит под покровом ночи из деревни, застрелится от бессилия, но ничего не сделает!..”
От Кремля до самых до окраин
Лично мне в эти слова верится с трудом. Да, сложно, да — волокита. Но кто говорил, что будет легко? Раз “наверху” принято государственное решение, на местах его волей-неволей все равно исполнят! У нас как-никак вертикаль власти, поручения не обсуждаются, а выполняются.
Но не будем торопиться с выводами. Если федеральный уровень принимает конкретный закон, вдогонку к нему нужно что-то принимать и на районном уровне. А такого круговорота решений в правительственных и местных администрациях нет, получается вакуум, торичеллиева пустота. В реализации всем известной программы “Доступное жилье” завязаны комитет по имуществу, земельный комитет, архитектурный, экономический отделы… Походи из одного департамента в другой — опухнешь! Нет порядка рассмотрения бумаг, не определены сроки ответов. Все эти хождения растягиваются даже не на месяцы — на годы. А ларчик просто открывается: в Минсельхозе России, разрабатывая хороший документ, не накладывают его на муниципальный район, не ставят себя на место простого адресата.
— Ситуация анекдотическая, — считает Николай Александрович. — Одинаковый пакет документов под строительство необходимо собрать что компании, возводящей дом рядом с Кремлем, что крестьянину в захолустной деревушке. Это при том, что нацпроект обязывает улучшать жилищные условия на селе и даже выделяет льготные кредиты под эти цели! С такими мощными тылами дома в деревнях должны “испекаться”, как пироги. Нужно к минимуму свести документацию под строительство жилья на селе — даже в советское время такого не было!
В прошлой публикации мы писали про Михаила Васильевича Липатова — механизатора и коренного жителя деревни Нижнее Маслово, которому “фермерское хозяйство “Соин” не в состоянии построить дом усадебного типа. Хотя собрало папку документов толщиной… аж 10 см! Но закорючка в законе важнее человеческой судьбы: по существующим правилам собственный земельный участок механизатор обязан выставить на тендер. И пускай, как говорится, победит сильнейший!..
— Ну когда такое было в России, — возмущается Соин, — чтоб коренному крестьянину в деревне не нашлось куска земли под строительство дома? Бред какой-то. Где ногой человек топнул, там ему и строили, без всяких архитекторов, пожарных и энергонадзора.
Ситуация с программой “Доступное жилье” — драматическая не только для механизатора Липатова (семья которого проживает в 2-комнатной квартире всемером!), но и для его друга и благодетеля Николая Александровича Соина. На одной из сельхозвыставок фермер “подсмотрел” новый и перспективный вид стройматериала — железобетонный блок с мощной прокладкой утеплителя. Размеры блока, как и утеплителя, можно легко регулировать и даже стилизовать лицевую сторону, отказываясь от штукатурки и окраски, что заметно удешевляет стоимость строительных работ. Предприимчивый Соин решил не откладывать дело в долгий ящик и использовать это ноу-хау в своей фермерской деятельности. Ведь 30% от объема сельхозработ можно выкраивать под другую, непрофильную деятельность. А такие блоки спрос найдут, тем более в рамках нацпроекта “Доступное жилье”. Раз дело это всенародное, значит, от заказов на такие экономичные блоки отбоя не будет.
Сказано — и сделано! “На коленке”, методом проб и ошибок получены и надежные изделия, и сертификаты на этот вид продукции. Заключай договоры на поставки, вкладывай прибыль в развитие растениеводства, расширяйся и развивайся — ограничительных барьеров на этом пути вроде бы нет. Но партия блоков так и осталась под слоем снега. Жилье в рамках нацпроекта почти никто не строит: нет физической возможности собрать все справки.
Сельхозриски и ныне там
По цепочке, шаг за шагом, мы разобрали уже ряд ключевых моментов в работе сельхозпроизводителя под старым добрым девизом “от поля — до прилавка”. Но есть в этом ряду и недостающее звено, которое все назойливее возникает в наш век бурной капитализации общества. Это страхование сельхозрисков. Эта тема дебатируется уже лет 10, но сельхозриски и ныне там. Нынешним летом в Луховицком районе яровых зерновых получили в среднем по 8 центнеров с га, когда в обычный год — по 40—45. Делали тот же самый комплекс агроприемов, а собрали в 5 раз меньше — не было ни одного дождя, и план по зерновым успешно “провалили”. Разумеется, компенсации за неудачный климатический год крестьяне не получили никакой.
В стране созданы страховые компании, и некоторые из них даже берутся страховать урожай от капризов погоды. Например, по картофелю готовы платить в пределах 100 центнеров с гектара. То есть если собрал 50—80 или 90 центнеров, то разницу они с лихвой компенсируют. Но такая “компенсация” никому не нужна. Если на картофельных грядках весь период вегетации растений не появляться вовсе и если все клубни сожрет ненасытный колорадский жук, то 100 центнеров с га получится по-любому. Нижняя планка страхования по картофелю должна быть не меньше 300 центнеров с гектара.
Но о таких условиях компании и слышать не хотят, у них свои экономические интересы — чтобы всю рентабельность (а это процентов 30) производитель отдавал им, страховщикам. Но это же грабеж средь бела дня — что останется крестьянину?
Примерно то же самое складывается и в животноводстве. Из всех видов живности от мора страхуют только птицу, но за исключением… куриного гриппа! Тогда как он по сути и есть единственный и самый страшный мор в птицеводстве.
По мнению фермеров, страховая система должна быть комплексной, ведь она — неотъемлемая часть получения кредита. У производителя должно быть застраховано все его добро. Кроме, оказывается, урожая.
Хотя ситуация не так страшна, как кажется на первый взгляд. Она напоминает кредитование села накануне нацпроекта — когда банки не выделяли (или почти не выделяли) крестьянам никаких денежных средств. Чтобы переломить ту финансовую практику, государство пошло на радикальные меры: создало государственный Россельхозбанк. И в священной борьбе за клиентуру вслед за ним кредитные шлюзы стали открывать многие другие банки.
Почему бы по такому светлому пути не пойти и в страховании сельхозрисков? Сформировать мощную государственную компанию, закачать в нее государственные страховые средства, чтобы все сельхозриски были гарантированы по оплате? Только не в пределах 100 центнеров картофеля с гектара, а 300—400 центнеров? Хоть какая-нибудь защита появилась бы у нашего крестьянства. Впоследствии можно было бы широко и гласно провести капитализацию такой структуры, привлекать в нее частные инвестиции.
Как вас теперь называть?
После выхода первой части репортажа в “МК” были десятки звонков от людей, так или иначе связанных с сельским хозяйством. Тон откликов был разным: от доброжелательного (“Давно пора вспомнить про российского крестьянина!”) до безнадежного: мол, что толку писать, если власть ведет и уже привела отечественный АПК к пропасти?
Звонили и обиженные владельцы ЛПХ (личных подсобных хозяйств) — если помнит читатель, мы предлагали их “посчитать”, зарегистрировать, в общем, собрать вместе с остальными производителями. Что автоматически означает уплату налогов, от которых они сегодня освобождены. Именно это обстоятельство и вызывало бурный протест. “В кои веки власти вспомнили про огородников, дали “подышать”, а теперь, значит, нас нужно ободрать как липку?!”
Но тут давайте разберемся. В аграрных кругах уже не первый год циркулирует идея классифицировать хозяйства не в зависимости от формы собственности на средства производства (что решительно ничего не дает), а в зависимости от объема реализации продукции. Чем больше товарооборот, тем соответственно большую сумму льготных кредитов тебе выделяет государство, и наоборот. В этом случае у маленького “кормильца” появляется кровная заинтересованность в расширении производства, ведь он будет вправе рассчитывать на большие кредиты и на очередное расширение.
Сегодня в этом плане у нас полная уравниловка — фермер с 40 сотками в ближнем Подмосковье и фермер с 10 тыс. га где-нибудь в Тюмени одинаково бесправны и имеют одинаковые к себе подходы. К этому в деревнях уже привыкли, и дело можно было бы спустить на тормозах — проблемы с землей, страхованием пока что важнее.
Однако с 2010 г. фермеры перестают быть юридическими лицами, и пока никто не знает, какими лицами они станут после этого времени. Все те же слухи в аграрных кругах не исключают возможности, что западное словечко “фермер” вообще уйдет из нашего лексикона, а взамен него придет чисто русское дитя приватизации: ООО, ЗАО — что само по себе вымывает благородную суть крестьянского движения. К фермерам (в отличие от многих ОАО) уважительное отношение в народе, и еще неизвестно, станем ли мы покупать картошку у того же ОАО, хотя ее и сегодня не так просто пристроить на рынке или в магазине.
Что такое ЛПХ, тоже никто не знает. А пора бы, наверное, определиться. До 2010 г. времени уже почти не осталось.
