Говорят, снаряд дважды в одну воронку не попадает. А вот в шахте два раза в одном месте рвануть может запросто. В субботу на аварийном участке шахты имени Засядько — там же, где в прошлый раз, — прогремел взрыв. По счастью, была пересменка, и шахтеры уже направлялись к выходу, поэтому оказались вдали от центра взрыва. Тем не менее 9 человек получили ожоги. Еще несколько десятков отравились угарным газом… А буквально накануне Донецк хоронил 101-ю жертву взрыва на шахте, произошедшего 18 ноября. Горняк скончался в больнице от тяжелых ожогов…
В Донецке никогда не переспрашивают, где будут хоронить шахтеров. Все знают — на Щегловке. Кладбище, расположенное неподалеку от шахты Засядько, в народе даже называют “шахтерским” или “имени Звягильского” — по фамилии владельца шахты. Аккуратные оградки, как под копирку, выложенные плиточкой дорожки возле могил, и фамилии, фамилии, фамилии… “Неужели после новой аварии вы снова пойдете в шахту?” — спрашиваю я стоящего рядом со мной мужчину. “А как вы думаете? Где я еще найду работу с такой зарплатой?..” — вздыхает Анатолий. Проработав 32 года на шахте и уже выйдя на пенсию, он все равно продолжает снова и снова спускаться в забой. “Я в свое время летал, а потом как пошел в шахту, так и остался. Поменять профессию не получилось. Шахта — это для меня как болезнь”.
“Спросите, почему мы туда, дураки, лезем? Потому что мы быдло. Нас унижают, снимают премии, а мы все равно лезем в штрек”, — ловит наш заинтересованный взгляд стоящий рядом пожилой мужчина. Сергей Владимирович сейчас уже на пенсии и не работает. Произошедшая на “Засядько” авария разбередила старые раны: скольких он товарищей похоронил, работая в шахте. “Вон наш комбайнер лежит, а вон ребята из моего звена, — комментирует Сергей Владимирович, показывая на могилы. — Мой сын месяц назад ушел с “Засядько”. Знаете, приходит как-то и говорит: “Все, не пойду туда больше. И “трудовую” пусть себе оставят”. Это ведь его звено 18 ноября погибло. Если бы не уволился, был бы тоже на Щегловке”. По словам шахтера, на шахту устроиться — плевое дело. “Написал заявление, сапоги выдали, каску на голову надели — и вперед, в забой! Вот и все оформление. На образование никто не смотрит. Только если в горные мастера идешь, специальность требуется”, — объясняет нам Сергей Владимирович.
А зарплаты теперь на шахте не то что прежде… “К примеру, чтобы выполнить план за месяц, нужно пройти 100 метров выработки. До получки остается дней пять — и работы на пять метров. Ребята уже радуются — знают, что успеют выполнить план. Неожиданно появляется вентиляционная проверка, находит какие-то неполадки и закрывает штрек… на пять дней. Подходит получка — план не выполнен. Всех лишают премии. И так частенько бывает. А ведь если лишают 100% премии — это ж почти ползарплаты теряешь. Не три тысячи гривен получаешь, а полторы. А как на них жить? Поэтому, если такая проверка приходит, без “литрухи” не договоришься…. Мы даже научились датчики обманывать. Если правильно в датчик колышек вставить, то он и вовсе норму будет показывать. В идеале же штрек не должен эксплуатироваться беспрерывно — его нужно проветривать. А у нас горняки конвейером в него опускаются. В таких условиях просто нельзя работать. А мы лезем…”
Погибшего опускают в могилу, а в цех в этот момент приезжает новая смена. “Жизнь и смерть ходят рядом!” — говорит наш герой. Оглядываясь на шахтный копр, он прячет мокрые от слез глаза. “Скучаете?” — спрашиваем его. “Смеетесь? Как, скажите, можно скучать по такой каторге?..”
