Они как два инопланетных пришельца, случайно оказавшихся на нашей планете, два колоритных типажа, которые так долго искал когда-то режиссер Алексей Герман для своей картины “Трудно быть Богом”. Киноманы говорят, что эти необычайно худые, рыже-белесые братья-близнецы могли бы пройти на роли без кастинга. Но судьба распорядилась иначе.
К Герману они не попали, актерами не стали, зато отечественный шоу-бизнес приобрел в их лице еще одну рок-группу с необычным названием “Братья Грим”. Уже после первого показа по ТВ их клипа на песню “Ресницы” два рыжих самарских мальчика Боря и Костя проснулись знаменитыми.
— Не каждое утро приходится просыпаться знаменитым. Как вам обычные трудовые будни?
Борис (Б.): — А мы постоянно на работе. Любой выход из дома всегда связан с ней. Любое общение с людьми — работа.
Костя (К.): — Это только кажется, что люди становятся музыкантами, чтобы ни черта не делать и деньги зарабатывать. На самом деле это большой и серьезный труд: записи, репетиции, выступления.
Б.: — Я вообще думаю, что любое творчество — это серьезная работа, которая связана с некой эмоциональной составляющей, не очень хорошо действующей на нервную систему. А наша продолжительность жизни связана с нервной системой тоже. Видимо, поэтому многие творческие люди неуравновешены психически и живут недолго. Но это нормально, поскольку это помогает заниматься творчеством.
— Хотите сказать, что я сейчас нахожусь в обществе психически неуравновешенных людей?
Б.: — Отчасти. Но ясным утром я более уравновешен, нежели вечером. Утром с нами легче разговаривать.
К.: — Я редко видел уравновешенных людей.
Б.: — А я только вчера их лицезрел в клубе. Там сидело 10 мужчин, которые в огромном количестве потребляли пиво. У них такой досуг. Они собираются вечером, за пивом обсуждают всякую галиматью, потом пытаются снять каких-то барышень, вдали от жен. И изо дня в день у них все повторяется. Такие люди живут очень уравновешенно. А по мне лучше уж прожить лет тридцать так, как мы живем, на нерве, чем сто пятьдесят — как они. Ведь отмерили они себе явно не меньше.
“Половой связи между нами нет”
— Кто из вас занимает главенствующее положение в семье?
Б.: — Это неприлично спрашивать.
— Почему же?
Б.: — Потому что неприлично.
К.: — У нас каждый занимается своим делом. Мы взаимозаменяем и взаимодополняем друг друга. Кто в одном главенствует, кто в другом. И это нормально. В творчестве мы не стали искать сложных путей и создали группу вместе. И вместе у нас получается хорошо.
— Недопонимания происходят?
К.: — Как и в любых отношениях, они существуют.
Б.: — Но, когда произносится фраза “пошел на …”, тогда это непонимание сразу исчезает. Это эмоции, выходя, ставят жирную точку на всем негативе. Я считаю, что это правильное выражение, которое вовремя должно быть произнесено.
К.: — Но мы быстро забываем, что сказали.
Б.: — Как интеллигентные люди, мы забываем об этом, но в следующий раз, при удобном случае, когда человек начинает вести себя неадекватно, вспоминаем.
— Между вами существует связь, как это бывает между близнецами?
Б.: — Половой связи нет, мы не занимаемся друг с другом сексом. У нас другие темы для общения (смеется). А связь? Я не знаю. Если делать материал для издания “Шестое чувство”, то можно такую связь и придумать.
К.: — Чувствуют друг друга не только братья, но и люди, которые долго прожили вместе.
Б.: — При долгом общении человек приобретает некий невербальный контакт. Тогда не всегда надо говорить, чтобы понять близкого. В группе “Братья Грим” пять человек, мы уже можем друг друга понимать без слов. Достаточно посмотреть в глаза, там все написано бегущей строкой. Творчество способствует какому-то сближению. Люди становятся единым механизмом.
— Вы друг друга знаете с детства. А тяжело было притереться к остальным музыкантам?
Б.: — Мы начали собирать группу в 1998 году. С гитаристом Максимом мы играли еще в Самаре, в Москве к нам пришел барабанщик Денис и клавишник Андрей. Состав очень сильно менялся. И все это начиналось сугубо на энтузиазме. Никто не знал, что из этого получится. Была только уверенность в своих силах и просто авантюризм. Настоящие вещи в шоу-бизнесе происходят только при таком стечении обстоятельств. В результате группа стала популярной на всем пространстве пост-Советского Союза.
К.: — Денег у нас не было. Родителей, обладающих нефтевышками, тоже.
У Кости в очередной раз звонит мобильный телефон. Борис просит его выключить аппарат.
К.: — Сейчас, минутку, нужный звонок.
Б.: — Тогда выйди и поговори. Я сам все расскажу.
Когда Костя выходит в коридор, Боря неожиданно признается:
— Я люблю давать интервью раздельно с братом. Мы очень разные люди. У нас разные взгляды на вещи. И очень часто происходит путаница. Например, не нравится, когда мне приписывают какие-то его фразы. Я понимаю, деваться некуда. Но как-то с этим нужно бороться.
“Мы родители-каннибалы”
— Завоевание музыкального рынка — это авантюризм. А у вас были какие-то пути к отступлению, вы владеете еще какими-нибудь профессиями?
Б.: — Путей к отступлению не было. Жизнь любит, когда ты ставишь на карту все. Риск — дело благородное! У нас ведь могло ничего и не получиться. Как в свое время нам сказал наш первый продюсер Леня Бурлаков, “только два процента из ста становятся популярными”. И никто не знает, от чего это зависит.
— Вы полностью сегодня принимаете правила игры шоу-бизнеса?
Б.: — Мы, наверное, в шоу-бизнес не совсем играем. Поскольку изначально нас интересовала только музыка. А что значит играть по законам шоу-бизнеса, нам не совсем понятно. Многие, становясь публичными людьми, пытаются заниматься еще какими-то делами. Например, бизнесом, сниматься в программах типа “Звезд на льду”. Мы как-то попробовали съездить в “Форт Боярд”, но сразу поняли, что таких алкашей и наркоманов туда пускать нельзя. Мы должны радовать людей другими вещами. А паясничать, наверное, не наше дело. Не хочу заниматься ерундой. Это нужно лишь тем, кому больше нечего делать.
К.: — Играют по законам шоу-бизнеса более светские персонажи, которые маячат своим лицом, исполняют роль свадебных генералов.
Б.: — Из-за этого нас многие не любят. И это хорошо. Раз кто-то не расположен к нам, значит, мы что-то из себя представляем.
Обычно нелюбовь и ненависть складываются из зависти. Я же считаю, всем хватит этого пирога. Нужно только взять и побольше откусить, сколько получится. Мир очень щедрый.
К.: — Мир скорее не пирог, а кухня, где можно испечь много пирогов.
Б.: — А шоу-бизнеса в России как такового нет. В основном это не бизнес, а блажь. Очень много людей занимаются им, чтобы покрасоваться. У многих для этого есть нефтевышки, любовницы, любовники, папы-мамы. Наш шоубиз напоминает албанский или румынский. Это шоу-бизнес страны третьего мира. У нас работники шоу-бизнеса губят свои же таланты. Мы родители-каннибалы, которые понимают, что таланты есть, но напоказ выставляется барахло.
“По лицу бить не будем”
— Сегодня востребованы музыканты-дебоширы.
Б.: — На Западе это тоже есть. Но происходит удивительная вещь: когда музыканты прилюдно не скандалят, не пьянствуют на вечеринках и т.д., тема исчерпана, и тогда в кулуарах начинают говорить об их нетрадиционной сексуальной ориентации.
— Так сегодня происходит и по отношению к вам. Это вас не пугает?
Б.: — Пусть говорят. Я не против. Я не воспринимаю ориентацию как повод поговорить о ней. Считаю, что это личное дело каждого — с кем спать, когда спать и где. А если кому-то не о чем поговорить, пусть говорит. Вообще, шоу-бизнес в России скучный. Очень скучный. Это невозможно смотреть и слушать.
— Но такой и нравится основной массе.
Б.: — В общемировом шоу-бизнесе люди стараются приближаться к культуре. Если есть хорошая музыка — она ценится. Но если идти на потребу низов, то мы рискуем остаться очень низкокультурным государством. Будем вариться в своем котле, что ни к чему хорошему не приведет. Лишь к деградации. Но оптимизм есть. Россия всегда уходила в ж…, а потом как-то из ж… вылезала. Правда, непонятно, каким образом. Наверное, благодаря нашему ментальному упорству, честности.
К.: — Кризис налицо. Ни в одной стране мира всевозможные музыкальные шоу не приобрели такой огромной популярности, как у нас. Там подобные проекты воспринимают как обычную забаву для скучающих домохозяек. А у нас непонятные люди, которые живут за стеклом, вдруг начинают петь.
Б.: — Я не против, если поет душа. Чего не петь-то? Но нужно уделять внимание людям по-настоящему поющим, а не всяким паяцам.
К.: — У нас же поют и депутаты, и парикмахеры. У нас все профессии поющие.
— А подойти к таким людям и сказать, что они занимают чужое место?
Б.: — Они не поймут. Они делают это исключительно, чтобы зарабатывать деньги. Их не волнует искусство. У нас все через одно место.
— Не пытались вызывать их на бой, как это делает Шевчук?
К.: — Мы очень уважаем Юрия. Я знаю его способы борьбы с попсой — бить физиономии, высказываться резко. Нам этот способ не подходит. Мы боремся с этим хорошими песнями. А вместе мы, может быть, и поборем это: Шевчук начистит рожу, а мы споем. Вместе победим.
“Нам такое самодержавие необходимо”
— Вы аполитичные люди?
Б.: — Не сказал бы. Но в последнее время стараюсь не смотреть ТВ. Там очень много негативной информации, которая мешает мне писать песни. Людям пора выключить телевизоры. Нас как-то телевизионщики спрашивали, как мы относимся в Анджелине Джоли, ее детям, мужу. А нам все это по фигу! Мне интересно, с кем я живу, с кем я встретился, расстался. Происходит некое замещение. “Ящик” зомбирует. Человек уходит в этот мир и забывает, что находится рядом.
К.: — Это идея нашего третьего диска, который называется “Марсиане”. Марсианами мы назвали людей, которые хотят думать сами, жить своей жизнью. И их не очень много.
— Скоро выборы президента. Многие ратуют за то, чтобы у власти остался Путин. Что вы об этом думаете?
К.: — Сейчас наша страна возрождается. Мы поднимаем голову. Это очень злит Запад. Путин собрал страну в охапку. Многие ругают самодержавие. Но на данный момент такое самодержавие необходимо. Иначе мы развалимся, как Югославия. Чем дольше будет нынешний политический курс, тем лучше будет стране.
Б.: — Хотелось бы, чтобы поменьше качали нефть и побольше занимались производством. Это напутствие будущему руководству страны от “Братьев Грим”.
— В прессе часто обсуждают ваши наряды. Кто больше интересуется модой?
Б.: — Я часто общаюсь с людьми из фэшн-тусовки. И очень интересуюсь, что там происходит. Там очень прикольные фрики, психи. Мне такие люди интересны.
— С точки зрения психиатрии?
Б.: — С точки зрения общения, потому что чем более необычный человек, тем интереснее с ним общаться. Люди оттуда представляют собой некий культурный авангард, который движет культуру вперед. Там, как и везде, много своих негодяев и гениев, но в основной массе люди тянутся к хорошему, к лучшему.
— В музыкальном сообществе как-то принято заниматься дайвингом, парашютом...
Б.: — Я не хочу заниматься экстримом. Нет сил и времени. У нас сейчас напряженный период — выпуск третьего альбома. Очень много чего наложилось друг на друга. Мне хватает того адреналина, который присутствует в моей жизни и без этого. Мне не обязательно прыгнуть с парашютом, чтобы получить острые ощущения. У нас и так жизнь — сплошной экстрим. Мы постоянно куда-то уезжаем, приезжаем. Впечатлений хватает. Больше не нужно.
К.: — А я вот хочу научиться кататься на горных лыжах.
Б.: — Давай сначала с диском закончим. А потом можешь ломать себе ноги.
