Самой большой неожиданностью стала для меня встреча во дворе Гагаринского переулка, 5, со старинным домом с палатами, сохранившимися с середины XVII века. Двухэтажным, с чугунным крыльцом и балконом над ним, здание стало в XIX веке. Оно попало в число недавно выявленных памятников архитектуры, взятых на охрану. Его не упоминали путеводители. И я бы не заметил, если бы не вышло решение реставрировать за счет городского бюджета фундамент “усадьбы Ржевского — Лихачевых — Филиппа”.
Кто такие Ржевские? Их дворянский род пошел от князей смоленских, один из которых, Федор, владел Ржевом.
На щите герба Ржевских пушка и птица, присевшая на край ствола. Что она символизирует — не догадываюсь, пушка — знак более явный. Сын Федора погиб в Куликовской битве. Степан Ржевский слыл одним из лучших генералов Екатерины II. В Москве служил вице-губернатором Владимир Ржевский, а его брат Павел — обер-комендантом. В русской литературе XVIII века Алексей Ржевский входил в созвездие великого Сумарокова.
Славя Москву, Сумароков выше всего на свете ставил возлюбленную:
Достойно я хвалю тебя, великий град,
Но хвален больше ты еще причиной сей,
Что ты жилище град возлюбленной моей.
Вслед за Сумароковым Ржевский, прощаясь с родным городом, воспевал первую любовь:
Прости, Москва, о град, в котором я родился,
В котором в юности я жил и возрастал,
В котором, живучи, я много веселился,
И где я в первый раз любви подвластен стал.
В Санкт-Петербурге Ржевский сделал блестящую карьеру, пребывал действительным тайным советником, камергером, сенатором. Но, будучи счастлив в двух браках, постоянно писал о неразделенном чувстве и суете земного. Державин посвятил другу и его жене оду “Счастливое семейство”, назвал Ржевского “чувствительным, незлобным, благочестивым, добрым мужем”. Он внес в русскую поэзию “извитие словес”, как пишут, “сознательную, порой нарочитую игру слов”. Его пьеса “Подложный Смердий” ставилась в императорском театре. А впервые была издана в советской Москве в 1956 году.
Владел усадьбой некий “А.Т.Ржевский”, как значится в решении правительства Москвы, современник успешно служивших Екатерине II однофамильцев. В каком с ними состоял родстве — неизвестно.
Сейчас обострился интерес к белому прошлому России, поют о поручике Голицыне и корнете Оболенском. Рассказывают анекдоты о поручике Ржевском. Как считает Иосиф Раскин, автор “словаря с анекдотами”: “В последние годы очень много анекдотов о гусарах, причем главным героем этих анекдотов явился собирательный образ поручика Ржевского”. Учтивый женолюб амурными похождениями заполнил Интернет. За редким исключением все его высказывания горько просолены. Могу процитировать разве что эти строчки:
— Поручик, вчера вы спали со мной, а сегодня даже не хотите здороваться.
— Мадам, кровать еще не повод для знакомства.
От “А.Т.Ржевского” строение во дворе Гагаринского переулка с дворцом на Пречистенке, 10, перешло во владение генерал-майору Михаилу Орлову, которого не обходят вниманием историки. Дворец детально описан искусствоведами. В большой гостиной на потолке красуется живописный плафон, в его медальонах нарисованы соборы Москвы и знаменитые памятники Европы. Сохранились парадные помещения, кабинет с колоннами, где опальный генерал занимался экономикой. Историки знают его “Капитуляцию Парижа”. Экономисты ценят монографию “О государственном кредите”, ее считают “первым в мировой литературе изложением” на эту тему.
Отставной генерал, как писал Герцен, “занимался отделкой дома”. В “Былом и думах” Михаил Орлов напоминал ему “льва в клетках”. Генерал казался “бедным”, лишним человеком, принимавшимся “писать о “кредитах”, хотя “не туда рвалось его сердце, но другого выхода не было”. Но Герцен сгустил краски. Сочинение о кредите писалось с душой.
Михаилу Орлову вместе с декабристами греметь бы кандалами “во глубине сибирских руд”, если бы не заступничество родного брата Алексея, первым с полком поспешившего на Сенатскую площадь на помощь растерявшемуся императору Николаю I. Генерала, на которого восставшие возлагали большие надежды, после заточения в Петропавловской крепости сослали в родовое имение. Через пять лет царь разрешил брату любимца вернуться в родную Москву.
Сыновей графу Федору Орлову родила не ровня, дочь московского купца. Дети считались его воспитанниками. Екатерина II даровала им дворянство и фамилию отца. Братья с юных лет служили в армии, воевали с Бонапартом. В 17 лет в Кавалергардском полку Михаил Орлов под Аустерлицем увидел на поле боя, как взошла звезда Наполеона. На его глазах она закатилась. Ему поручили составить условия капитуляции Парижа.
Командуя дивизией, генерал отличался либерализмом, отменил телесные наказания, устраивал для солдат школы, что, однако, привело к “отсталости во фронтовом отношении”, снижению дисциплины. Смещенный с должности вступил в литературное общество “Арзамас” и в тайный “Союз благоденствия”, основанный будущими декабристами. За четыре года до восстания вышел из него после женитьбы на Екатерине Раевской, воспетой Пушкиным.
Красавица послужила прообразом Марины Мнишек в “Борисе Годунове”, оплакана в стихах:
Увы! Зачем она блистает
Минутной нежной красотой,
Она приметно увядает
Во цвете юности живой.
Выздоровев, Екатерина попала в “донжуанский список”, помянута Пушкиным в письме другу: “…моя Марина славная баба, настоящая Катерина Орлова! Знаешь ее? Не говори, однако ж, этого никому”.
Петр Вяземский назвал Михаила Орлова “рыцарем любви и чести”. Он был “красив и отличался геркулесовой силой”, но Пушкин не пощадил генерала в эротической эпиграмме:
Орлов с Истоминой в постели
В убогой наготе лежал.
Не отличился в жарком деле
Непостоянный генерал.
Не думав милого обидеть,
Взяла Лаиса микроскоп
И говорит: “Позволь увидеть,
Чем ты меня, мой милый, <...>”
Михаила Орлова историки искусства чтят как основателя “публичного художественного класса”, ставшего со временем Московским училищем живописи, ваяния и зодчества. Генерал привлек к преподаванию лучшего художника Москвы Тропинина. Когда класс остался без средств к существованию, взял на себя его содержание. Аристократ составил демократический устав, по которому учиться могли дети всех сословий и вероисповедания.
Поэтому приняли в училище еврея Исаака Левитана. Спустя сорок лет после смерти генерала молодой художник стал жильцом его бывшего дома в глубине двора. Оно перешло со всеми строениями усадьбы к Лихачевым, древнему дворянскому роду.
Лихачом назвали в Москве Олега Лиховского, выходца из Литвы, перешедшего к великому князю Василию Темному. Лихачевы при Рюриковичах и первых Романовых служили думными дьяками, стольниками, воеводами.
При Екатерине II Петр Лихачев отличился в походе Суворова. В Бородинской битве с обнаженной шпагой бросился на французов, прорвавшихся на батарею Раевского. Исколотый штыками генерал-майор, командир дивизии попал в плен и умер от ран. Адмирал Иван Лихачев оборонял Севастополь, успешно командовал эскадрой на Дальнем Востоке, как теоретик обосновал необходимость генерального штаба во флоте. Известен археолог и нумизмат Андрей Лихачев, собравший свыше 10 тысяч монет, раскапывавший “Волжскую Булгарию”; переводчик Владимир Лихачев проявил себя как “мастер перевода и виртуоз стиха”; историк и археолог Николай Лихачев издал “Библиотеку и архив Московских государей XVI века”, это знаток и собиратель русской иконописи, хранимой в Русском музее.
Во второй половине XIX века дом Лихачевых в Гагаринском переулке знали в Москве по меблированным комнатам. В одной из них в 1885 году поселился заявивший о себе пейзажами Исаак Левитан. Его картины покупал Павел Третьяков. Художник больше не таился от полиции, выпроваживавшей евреев, не имевших права на жительство в Москве. Левитан с собакой Вестой гулял по Пречистенскому бульвару. В том году начал писать картину “Березовая роща”. За ней последовали “Вечер на Волге”, “После дождя. Плес” и другие шедевры, принесшие ему неувядаемую славу.
Живя в гостинице, одинокий Левитан тяжело заболел, некому стало прогуливать собаку, и он продиктовал письмо Чехову с просьбой взять Весту на время, пока не выздоровеет. “Москва ад, а люди в ней — черти. Лежу в постели пятый день…” У этого письма есть обратный адрес: Пречистенка, дом Лихачева, меблированные комнаты номер 14.
Последним владельцем усадьбы, судя по справочнику “Вся Москва за 1913 год”, являлся Мориц Дмитриевич Филипп, преуспевавший фабрикант германского происхождения. Его разграбила толпа в день погромов 1915 года, прокатившихся по Москве после неудач в мировой войне. В автобиографическом очерке “Люди и положения” Борис Пастернак помянул “два срока с перерывами около года”, когда служил домашним учителем в семье “богатого коммерсанта” и гувернером его сына: “Летом во время московских противонемецких беспорядков в числе крупнейших фирм Эйнема, Ферейна и других громили также Филиппа, контору и жилой особняк…
Разрушения производили по плану с ведома полиции. Имущества служащих не трогали, только хозяйское. В творившемся хаосе мне сохранили белье, гардероб и другие вещи. Но мои книги и рукописи попали в общую кашу и были уничтожены”.
О чем Пастернак не особенно тужил, в стихах, датированных 1915 годом, о погроме ни слова. Он полагал, что терять в жизни более необходимо, чем приобретать. По отношению к Гагаринскому переулку так не скажешь. Пустыри на месте сломанных особняков зияют незаживающими ранами на теле города.
Перед школой на углу Малого Власьевского переулка разрушили особняк, где жил с женой и дочерью Владимир Иванович Герье. Его до революции знала вся Москва как историка, профессора Московского университета, основателя высшего женского образования, члена городской Думы и Государственного совета.
Как историка Герье занимали и античность, и Средние века, и новейшая история, особенно французская революция 1793 года. Ее кровавому опыту, занимавшему умы русских борцов с самодержавием, особенно Ленина и большевиков, профессор противопоставлял “свойственный России путь преобразования “сверху”. В этой мысли укрепился, став невольным очевидцем баррикад вблизи дома, восстания в декабре 1905 года в Москве, похоронившей тогда на кладбищах свыше тысячи убитых.
Герье видел “громадное значение идей на судьбу народов и на ход цивилизации”, что не брали в расчет приверженцы борьбы классов, “научного характера истории”, но оказалось сущей правдой в наши дни.
Самоубийцы, опьяненные фанатичными идеями, атакуют корабли, небоскребы, автобусы с людьми, взрывают сами себя и всех вокруг. Студенты освистали приверженца конституционной монархии, “реакционера”, члена партии “Союза 17 октября”, октябристов, боровшихся против “братоубийства” революции. Он ушел из Московского университета.
При разгуле демократии в 1905 году его не избрали ректором созданных им высших женских курсов. Когда в России женщинам были закрыты пути в университеты, Герье основал и возглавил Московские высшие женские курсы, ставшие Московским педагогическим институтом имени Ленина, ныне — это Московский педагогический университет, без имени Ленина, понятно почему, и без имени Герье, почему непонятно. Профессор умер спустя два года после “Великого Октября”, когда многие бывшие слушатели лекций убедились в правдивости его идей.
В Гагаринском переулке, 20, в другом исчезнувшем особняке, жили и учили детей молодые девушки, пять сестер, окончивших Московскую консерваторию по классу фортепиано, скрипки. Две из них основали в 1895 году “Музыкальное училище сестер М. и Е. Гнесиных”, Мария и Елизавета преподавали в нем, младшая Ольга окончила училище и осталась при нем учительницей. Брат Михаил, композитор, примкнул к делу сестер. Всех родных пережила Елена Фабиановна, ее усилиями за год до Победы в Москве основан на Поварской музыкально-педагогический институт (ныне академия имени Гнесиных). У нее учились Арам Хачатурян, Лев Оборин, Евгений Светланов, у брата — Тихон Хренников.
При долгой жизни Гнесиной построены концертный зал, высотное здание училища. К ней, будучи студентом, я пришел за интервью 30 октября 1956 года. Квартира оказалась в здании института. За роялем увидел крошечную девочку и Елену Фабиановну в инвалидной коляске. День запомнил потому, что накануне началась война Израиля с Египтом. Основательница училища была в ужасе. Ей до моего прихода рассказали, что в классе на уроке истории музыки затопали ногами, когда зазвучала оратория Генделя “Израиль в Египте”. Такие советские ребята пришли на смену первым ученикам сестер, имевшим давнее отношение к Израилю.
…Вышло решение воссоздать разрушенный особняк на месте пустыря в Гагаринском переулке, 8. Оно осталось на бумаге, как и решение относительно “усадьбы Ржевского — Лихачевых — Филиппа”. Пока что неистовый ваятель установил на углу пустыря бронзовую фигуру, напоминающую прохожим, что в переулке открыт государственный музей “Дом Бурганова”. Вот там все в полном порядке.
