Непрочный Каракас социализма

С президентом Венесуэлы Уго Чавесом по популярности в Латинской Америке может соперничать разве что команданте Кастро. Да и тот уходит на покой, передавая эстафету “преемнику” — неистовому Уго.
Чавес чуть ли не ежедневно фигурирует в мировых новостях. То называет Буша дьяволом, то вместе с Белоруссией устраивает свою систему ПРО для защиты от США, то национализирует нефтяную отрасль…

Последние дни принесли еще две новости. Чавес решил национализировать цементную промышленность, которая принадлежит транснациональным компаниям.
А буквально позавчера запретил показ сериала “Симпсоны” на венесуэльском ТВ. С учетом того, что президент Боливарианской Республики Венесуэла сам любит выступать по ТВ, остряки в Каракасе шутят, что Чавес испугался конкуренции. На самом деле, похоже, он ничего не боится. Он пережил уже несчитаное количество покушений и заговоров.

В самих США его считают одним из главных врагов, внутри страны постоянно проходят выступления оппозиции. Порой кажется: он висит на волоске и сейчас сорвется. Но понять, почему этого все же не происходит, наверное, могут лишь те, кто сам побывал хотя бы в Каракасе (местные жители делают ударение на 3-й слог). Как корреспондент “МК”.

Нью-Йорк отдыхает

Первое, с чем сталкиваешься в столице Венесуэлы, покидая аэропорт, — это отличные дороги, отделанные плиткой туннели, проложенные через горы. Глядя на автобаны, пересекающиеся аж в пяти уровнях, невольно появляется мысль: может, при местном социализме все не так уж плохо? Но стоит вынырнуть из подземной “кишки”, как взору открываются сотни одноэтажных домиков, которые разноцветным месивом облепляют горы. Это так называемые ранчос. В переводе на русский — кварталы, в которых и живет основная масса населения. Того, кто ни разу не был в странах Латинской Америки, ждет настоящий шок: окна и двери в некоторых “домах” отсутствуют, помойка — прямо между “улицами”, там же кое-где и протекает канализация.

Зато даже днем на проводах болтаются зажженные фонарики. Не так давно команданте Уго сделал подарок жителям ранчос и провел во все кварталы свет, снабдив энергосберегающими лампочками. Из-за чего ночью горы выглядят скопищем светлячков. Что смотрится очень красиво, в отличие от того же вида в светлое время суток.

Правда, в ранчос постоянно что-то горит (вероятно, таким простым способом граждане избавляются от мусора), а потому домики то тут, то там тонут в едком тумане. Справедливости ради надо отметить, что на крышах некоторых из них красуются спутниковые антенны. Что странным образом диссонирует с отсутствием дверей.

Каракас — настоящий город контрастов. Попадая сюда, постепенно перестаешь чему-либо удивляться. Оплата покупки в магазине здесь занимает двадцать минут, а ограбление — секунды. Бензин стоит в три раза дешевле питьевой воды, а молоко не купишь ни за какие деньги по причине его отсутствия. Здесь любой человек на улице безошибочно назовет имя российского президента, но только вместе со словами “Калашников” и “Су”. И наверняка лишь в этом городе граждане выходят на митинги и начинают... петь и танцевать.

По дорогам в хаотичном порядке несутся дорогущие джипы-великаны и “Форды” 70-х годов рождения, деловые строгие “японки” и “шестерки” российского производства. А между ними с цирковой ловкостью маневрируют мотоциклисты и люди на скейтбордах. Все вокруг орет и сигналит днем и ночью.

Каракасов сразу несколько. Проходя через район, построенный чуть ли не из небоскребов (50-этажные дома там не редкость) и крошечных домишек, вдруг попадаешь на абсолютно тихие улицы, где виллы стоят не один миллион долларов. Незваных гостей здесь не любят: по периметру заборов натянута колючая проволока под высоким напряжением, от входных дверей смотрят на улицы многочисленные камеры наблюдения. Это район Мерседес, здесь живет местная знать, — пожалуй, единственное место в городе, где туристы могут чувствовать себя более-менее спокойно. В другой стороне столицы Венесуэлы живет своей жизнью другой район — Петары — пристанище бедноты. Там чужие не ходят точно...

Город-оборотень

Наконец-то я нашла место на земле, где за анекдоты про блондинок, вероятно, могут убить! Люди со светлой кожей и волосами здесь что-то вроде заморской диковины, на которую можно смотреть так долго, сколько этого хочется. Мое фото осталось на сотнях мобильных телефонов местных мужчин (разрешения на съемку не спрашивали). Мне осталась благодарна не одна мамаша в метро, чей ребенок капризничал, но с моим появлением замолкал и как зачарованный “провожал” меня до нужной станции. Но есть для обладателей светлых волос и голубых глаз в этой стране и более очевидные плюсы. Местные жители со всех ног кидаются помогать советом, как найти нужную улицу, едва заметив твое замешательство. Правда, вот беда: английского не знает никто или почти никто. А от того язык жестов приводит часто не туда, куда нужно.

Впрочем, первая информация о местных жителях будет для любого туриста пугающей. Так, инструктаж нашей журналистской группы (которая в количестве тринадцати человек прибыла встречать российский парусник “Паллада”, совершающий кругосветное путешествие) начался со слов: “Из номера с собой ничего не брать, в номерах ничего не оставлять”. Отделавшись от легкого ступора, мы поняли, что воруют везде, а потому деньги, документы и драгоценности нужно закрывать в сейфе (и то никакой гарантии никто не дает). То, что не лезет в сейф — к примеру, ноутбуки, — посоветовали снести в один номер и по одному караулить. Правда, сторожей в нашей сплоченной компании не нашлось. Но и, забегая вперед, скажу, что из номера ни у кого ничего не пропало. А вот на улицах Каракаса нам повезло меньше…

— Куда ты?! — буквально орал мой компаньон по “бесстрашным вылазкам” в город Лешка, когда я отходила от него буквально на шаг, выбросить в урну фантик. Фразы типа “Так, карманчики держим”, “Вон от тех пройдем подальше”, “Сумку прижми” или “Не знаю, обрадует тебя это или нет, но на тебя сейчас смотрит вся улица”, — стали привычным антуражем прогулок. Вот так, не теряя бдительности и крепко держась за руки, переходя проезжую часть, мы облазили все районы. Кроме Петар (в консульском отделе нашего посольства нам запретили даже приближаться к нему).

Каракас — город-оборотень. Солнечный, открытый и очень зеленый (столица Венесуэлы полностью состоит из гор, поросших деревьями) днем, он превращается в темный лабиринт ночью. А потому — второе официальное предупреждение гидов: после шести вечера на улицы лучше не соваться (ровно в это время солнце резко покидает небо). Хотя, как показала практика, чтобы нажить себе приключений, не обязательно ночью переться в Петары. Из девяти человек из группы, оставшихся в городе, двоих ограбили днем прямо у нашего пятизвездного отеля (одного — с мачете у горла). Кстати, абсурдность ситуации состоит в том, что как только у кого-то вырывают кошелек (сумку, срывают драгоценность и т.д.), вся улица начинает орать: “Держите вора!” А потому нашим двоим ограбленным на помощь пришла отельная охрана, которая, судя по всему, по уже давно отработанной схеме: преследует, догоняет, валит на землю отбирает чужое и… отпускает вора.

Статистика вообще поражает. Как рассказали мне люди, живущие там уже несколько лет, в Каракасе происходит в среднем по 290 огнестрельных разборок в месяц (270 из них — в центре). На понятный вопрос ответом было: “Оружия много…” Но есть и еще один ответ: основной электорат нынешнего президента Республики Венесуэла Уго Чавеса — мягко говоря, необеспеченные люди. Как рассказала мне еще одна новая знакомая, живущая там с 83-го года: “Когда надо, правительство использует этих же бандитов в своих целях”.

Бензин дешевле грязи

1 января этого года в Венесуэле произошла деноминация. Местную валюту — боливар — укрепили по отношению к доллару и откинули лишние нули. Тысяча стала единицей, 10 000 — десяткой. Вероятно, чтобы народ не путался, на торцах домов можно встретить “рекламу”, разъясняющую, что к чему. Однако на этом все простое и понятное заканчивается. Потому как официальный курс: 1 доллар = 2,5 боливара. Но меняет ли кто-нибудь по нему валюту, сказать сложно. В Каракасе вовсю орудуют черные торговцы, являющиеся настоящим спасением для туристов и не только: за доллар дают 3,8 или 4 боливара. Сами “зеленые” в стране практически не продаются.

Еще одно золотое правило для вновь прибывших — с собой брать только наличку. Все, что хоть каким-то образом “заколдовано”, — дорожные чеки и пластиковые карты — становится ловушкой. Ощущение удачи, если вы нашли место, где обналичить дорожные чеки, очень быстро сменится разочарованием. Скорее всего потеряете половину их стоимости. При этом реальный обмен можно сделать лишь в одном банке, очередь в который нужно занимать еще вчера, чтобы обменять утром. Что касается денег с “пластика”, можно сказать, что снять их вообще нереально. Банкоматы “разговаривают” исключительно на испанском, а купюры кончаются задолго до обеда.

Расплатиться картой можно. Только сначала нужно найти магазин, который их принимает. Чтобы не ошибиться, можно сразу отправиться в центральный торговый центр Каракаса — “Самбиль”; он собрал под своей крышей мировые торговые марки, а также магазины с товарами местного производства. Вот в таком я оказалась “один на один” с продавцом и карточкой в руках.

Долго мы с ним смотрели друг на друга и улыбались. Потому как карточку он, конечно, взял… Потом жестами попросил паспорт… Какого же было мое удивление, когда выяснилось, что заминка состояла в том, что он не мог понять, из какой я страны, уже глядя в документ. А соответственно, не мог внести данные в компьютер. В общем, покупка платьица затянулась на долгие двадцать минут. Кстати, паспорт здесь могут потребовать где угодно, и не только паспорт. Приобретение свыше 100 боливаров может сподвигнуть продавца попросить у вас оставить отпечатки пальцев и московский адрес с номером телефона. Правда, все эти случаи, конечно же, не про продукты. Тут все намного прозаичней.

В Каракасе нельзя пить воду из-под крана. Чистить зубы ей тоже нежелательно. А потому проблема покупки питьевой воды стоит постоянно и, можно сказать, остро. Так, не успев до шести вечера вылезти за водой, одной коллеге пришлось приобрести ее в отеле: 0,5 л — 5 боливаров (на улице, конечно, подешевле). Для справки: 45 литров бензина будут совершенно официально стоить 3 боливара (Венесуэла — первая в мире страна по количеству разведанных запасов нефти + дотация от правительства).

Так же, как и вода, стоит молоко. Точнее, стоило бы, потому как его нет уже полгода. А пшеничной муки — месяца три. При этом четко установлены нормы отпуска товаров.

Так, эфемерного молока можно взять 4 пакета в одни руки, сахара — 2 кг, так же, как и риса, и черной фасоли; яиц — целых 30 штук. Есть ограничения даже на туалетную бумагу — 4 рулона.

Венесуэла сидит на игле импорта продовольствия. Как заявил в личной беседе корреспонденту “МК” первый вице-спикер Национальной ассамблеи Венесуэлы Роберто Эрнандес, до 70% всех продуктов попадает на территорию страны из других стран. И при этом рассказал чуть ли не о местном нацпроекте “Развитие АПК”. Говорил, что сотрудничают с заводом в Иране по сборке тракторов, у Китая их покупают целиком, а сами создают фабрики по переработке сельхозкультур. И заверил, что в планах правительства создание кооперативов и поддержка частных производителей…

Средняя зарплата в Венесуэле — примерно 300 долларов. Основной заботой властей являются социально направленные профессии — учителя, врачи и полицейские. В прошлом году ЮНЕСКО признало Венесуэлу страной, свободной от неграмотности. А медицинская помощь теперь доходит даже до самых бедных районов и сел. Мне удалось поговорить с одним из стражей порядка, чье жалованье оказалось 1000 боливаров — приблизительно 500 долларов. “Но это еще не все. Нам дают специальные талоны, которые мы можем использовать в кафе и магазинах. Но в любом случае — на еду”, — заявил он. Кстати, я наблюдала картину предъявления талонов в одном из явно не туристических магазинов, куда меня занесла нелегкая в поисках сигарет. Сразу стало понятно, почему поход в торговую точку хоть за одной луковицей займет час времени.

В Венесуэле существует не одна сотня спецмагазинов для бедных. Как рассказали нам одни русские, живущие в Каракасе, там продаются мука грубого помола, рис четвертого сорта и все в этом духе (всего 200 наименований продуктов) по очень низким ценам. Но даже туда умудряется просочиться привычка что-нибудь да стащить. Не совсем бедные граждане подкупают продавцов, дабы те сбывали им товар налево. На данный момент встал вопрос о введении специальных карточек на продукты.

Впрочем, русские каракасцы просто диву даются от другой национальной особенности…

— Еще нас, русских, ленивыми называют! — возмущаются они. — А вы знаете, сколько тут работают? Начиная где-то с 15 декабря и заканчивая 15 января страна вообще ничего не делает. Работает только “скорая помощь”. Кто может — отдыхает в Европе или на Майами. Дальше — карнавал. Потом — Святая неделя — Пасха. Они на пляж. До начала июля все же приходится поработать. Дальше — каникулы, а дети — это святое, значит — отпуска. 1 октября детям в школу, но это ничего! Потому что до Нового года рукой подать. Вот потому и производства в стране практически нет…

“Руссия — камарадос”

Это фразу, которая означает: “Россия — товарищ”, мы слышали на любом митинге в поддержку Чавеса, на который являлись. Дело в том, что митинги в Венесуэле — нечто особенное. Они устраиваются чаще не против чего-либо, а “за”. А уж за команданте не попеть и не поплясать — грех. Со скоростью света на площадях сколачиваются сцены, в небо взмывают красные флаги. И как только наш человек признается, что он не “гринго” (так с презрением называют американцев), он становится не только товарищем, но и братом. С нами с удовольствием фотографировались, предлагали купить дешевую символику (майки с портретом Уго Чавеса — 150 рублей на наши деньги, брелоки — 50).

На одной из улиц, как раз когда мы тщетно пытались попасть в отель к шести вечера, по дороге нас буквально поймали в объятия трое подвыпивших местных жителя. “Попали”, — констатировал мой компаньон. Однако, выяснив, откуда мы прибыли, они наперебой завопили: “Путин, “Калашников”, “Су”!!!” (Венесуэла купила у России 24 самолета “Су”, ну а про “Калашниковых” и говорить не приходится.) Мы долго жали друг другу руки и обнимались. Причем российская сторона делала это явно от страха, а венесуэльская — с большим удовольствием.

Был и другой пример. Темной ночью, когда нас все-таки понесло пройтись по улочкам, нас остановила компания пожилых людей, которые гуляли с собакой. После сообщения, что мы журналисты из России, они замахали руками и попросили не ходить “вон в ту сторону, как, впрочем, и в ту — опасно”. Далее, разговорившись (среди нас был один испаноговорящий), я спросила у местной жительницы Лизбы, зачем они нас предупредили, а также почему их же соседи должны обязательно “разбойничать”. Та ответила: дескать, хорошие вы, жалко… А соседи по-другому не могут — бедность.

Но не все же по улицам шляться: посетили мы и очень даже официальное место — Национальную ассамблею Венесуэлы (по-нашему — Дума; там принимают законы, правда, в отличие от нашей ГД, — в двух чтениях). Дело было накануне Женского дня, а потому (а может быть, и в силу национальных особенностей) заседание мало чем отличалось от митинга. Торжественно приветствуя весь слабый пол республики, парламентарии твердили о том, что женщины Венесуэлы должны сплотиться в защиту мира. Зал радостно взрывался аплодисментами (нашим бы депутатам хоть немного этой положительной энергии).

Однако тут речи прервались, и вице-спикер сообщил, что на заседании присутствуют российские журналисты. Сзади тихонько подтолкнули. Дескать, сидеть, когда вас приветствуют, негоже. Представили каждого по отдельности, парламент аплодировал (опять же “граната в погреб” нашим думцам: что-то они не часто чествуют журналистов). На названии нашей газеты из зала раздались радостные голоса и что-то типа скандирования: “Ком-со-мол!” Особенно торжествовал один парламентарий, который своими приветствиями аж вогнал меня в краску.

…Кстати, в Каракасе есть маленькая церковь. В общем-то, храмов там много, венесуэльцы — верующие люди. Но только в этой служба идет на русском языке, а вот посещают ее не только русские. На службе мы застали большую семью (бабушки, дети и внуки), говорящую на испанском. И лишь одна дама, вероятно, гранд-мама этой фамилии, обращалась к священнику на русском. Было видно, что все немного удивлены нашим появлением, но замешательство длилось недолго — они купили свечей на всех и раздали нашей группе…

Русские везде остаются русскими. И в плохом, и в хорошем. А уж в Венесуэле с ее внутренне свободным народом, которому, по большому счету, грубо говоря, все по фигу, и власть в том числе, — тем более.

 ЦЕНЫ НА НЕКОТОРЫЕ ТОВАРЫ

* Чтобы получить доллары, нужно разделить боливары на два (это по официальному курсу) или на четыре (если по неофициальному).