Месть женщины — в ее слабости.
А слабость женщин — в их силе.
“Мужики отвечают сразу и в упор, женщины — через годы и в спину”, — так, обдумав накоротке, сформулировал один мой знакомый тему женской мести.
Оказывается, она, женская месть, принципиально отличается от мести сильного пола, которая, по мнению тех же мужиков, более логична и последовательна.
Для женщины же совершенно неважно — соразмерно ли деяние обидчика ее последующему ответу на него.
Надоел, обманул, поматросил и бросил — рано или поздно, но она дождется момента, чтобы прицелиться… И — лишит-таки свою жертву самого дорогого: его кошелька, репутации, свободы.
Кому мужа-домохозяйку?
“Я отдала ему лучшие годы жизни, вырастила его детей, помогала ему в бизнесе — и что взамен? Оставил ни с чем, променял на молоденькую красотку”.
Дальше следуют душераздирающие подробности — как воротила бизнеса жестоко бил-пил-гулял-измывался, не давая несчастной супруге денег на бриллианты и прокладки. И после развода запретил видеться с детьми. Точка.
За последний год масса подобных сюжетов в СМИ: меняются только имена униженных дам и размеры мужниных капиталов.
Обычно так исповедуются женщины.
Но сейчас передо мной — мужчина.
Господина зовут Вячеслав Гуров (фамилия изменена). Ему почти пятьдесят. Его 39-летняя жена Любовь — женщина богатая, возможно, одна из самых богатых женщин в этой стране, хозяйка крупного холдинга, занимающегося транспортными перевозками. Не знаю, есть ли такой термин — олигархиня, очень успешная бизнесвумен, короче.
Хочу уточнить — это бывшая жена господина Гурова.
Теперь он судится с ней, потому что, по мнению Вячеслава Николаевича, Любовь единолично пользовалась плодами их совместного бизнеса, а затем от него ушла.
“Она даже развелась со мной за моей спиной, — возмущается Вячеслав Гуров. — Объявила меня безвестно отсутствующим и тем временем расторгла наш брак. А чтобы я ничего не прознал, заранее предложила мне руководить филиалом нашей фирмы в Финляндии. Я вернулся через полгода, пришел в паспортный стол, чтобы обменять старые документы на новые, и вдруг меня поставили перед фактом, что теперь я — свободен…”
А начиналось, естественно, все очень романтично.
Девушка была провинциалка. Жительница одной из республик, чьи красавицы видом своим напоминают амфоры для вина и, не поднимая глаз, называют мужей повелителями.
Люба только что закончила школу и приехала в Москву — покорять. “Любе думалось, что весь мир должен был лежать у ее ног, — не без искры божьей, к тому же харизматичная, амбициозная, на вступительных экзаменах она, конечно же, срезалась, — объясняет бывший муж. — Устроилась санитаркой в больницу, жила в общаге — о том, чтобы вернуться в родной город, и речи не шло. Тут подвернулся я”.
Вячеслав шел на работу мимо общежития, где жила Люба.
Он был электронщиком из вычислительного центра ЦКБ, в целях профилактики протирал пыль с безотказных американских “Пентиумов”.
До вечерней смены оставалось еще несколько часов.
В лесопарке тусовалась стайка молодежи. “Горел костерок. Неожиданно мне захотелось побыть с ними в этом милом уголке. Я попросил разрешения присесть. Мне охотно это позволили, и я занял единственный стул, стоящий возле огня. Через некоторое время с трехлитровой банкой, полной воды, появилась Любовь. И я почему-то сразу понял, что стул, на который я сел, чуть раньше занимала она”.
Он увидел, что это ее место, ее парк, ее друзья. “Вообще, все в этом мире изначально и по праву принадлежит ей. В отблеске пламени я разглядел чистый свет ее души и влюбился, почувствовав, что встретил наконец ту, кто достойна моей любви”, — высокопарно замечает Гуров.
Любовь ответила взаимностью. У Вячеслава имелась еще и московская прописка.
“Разница в одиннадцать лет, что между нами, играла мне только на руку, у меня великолепная память, светлая голова, которая хранит много знаний, и я мечтал поделиться ими со своей избранницей. Любушку влекли слава и богатство. Я же не жаждал заниматься бизнесом, но мог, как я думаю, научить ее. Сам я хотел быть исследователем и путешественником в этом мире, я хотел постичь истину, развивать духовно свою жену и будущих детей. Я готов был помогать Любе в делах до поры, пока у меня не окрепнет уверенность в том, что она идет по правильному пути, а затем я отошел бы в сторону, чтобы заниматься более значительными вещами”.
Зарегистрировали малое предприятие и брак. Люба поступила в Плехановку, которую закончила с красным дипломом.
“Но я понимал, что без моего руководства все ее дипломы и связи — ничто. Я видел, что моя жена — молодая девушка, красивая и беззаботная, мечтающая только о нарядах, сумочках и украшениях. Люба капризничала, мне приходилось ее перевоспитывать. Я старался проводить свою политику тонко и умело. Сначала Люба просила: “Хочу ребенка”. Я отвечал: “Потерпи немного, нужна материальная база”. А через несколько лет, когда она вдруг заявила, что детей не желает, я почувствовал, что готов стать отцом, и пришлось задабривать Любу подарками, чтобы произвести на свет троих. Я гордился и до сих пор горжусь тем, что это я их родил, не она”.
Не знаю, как можно заставить женщину выносить троих детей против ее воли, но, очевидно, мужу виднее.
“Я сделал все, чтобы направить Любовь на путь истинный. Но для нее счастье — управлять другими людьми, ворочать миллионами и, вероятно, поступаться интересами самых близких. За детьми приглядывали няни, Люба каталась по заграницам, занималась переговорами, контрактами, шопингом, а не семьей. А когда я мягко убеждал ее изменить свое легкомысленное отношение к жизни — она только фыркала”.
Девочка-жена выросла — супруг, как всегда, заметил это последним. Наверное, в какой-то момент наставник, мнивший себя непререкаемым гуру, просто достал свою ученицу…
Но многомиллионную империю все же было жалко.
И чтобы сохранить ее у Любови Васильевны, вероятно, оставался один выход — тайно развестись и в срочном порядке, будучи свободной женщиной, перебросить весь свой капитал на сторону. Она решилась на это, понимая, что по закону Гуров вправе потребовать через суд половину от нажитого за 15 лет брака.
В отличие от него она не витала в облаках и не искала истину, она — действовала.
“Пока я жил за границей, Любушка прятала активы своих фирм за рубежом. Я узнал о фиктивном разводе и потребовал все вернуть — расторжение брака отменили, а потом вновь утвердили — иначе Любовь Васильевна признали бы… многомужницей. Ведь разведясь за моей спиной, жена-миллионерша тут же вышла замуж снова…”
Вячеслав отказывается верить тому, что он сам вынудил ее поступить подобным образом, чтобы он был хоть в чем-то не прав. “Я прав во всем… Потому что я — лидер. А она — разочаровавшаяся в себе женщина, которую даже оправдать нечем. Она предала мою любовь, нашу семью, наших детей!”
Когда горечь первой обиды прошла, бывший муж, естественно, вспомнил и про половину от совместно нажитого.
Но Любовь Васильевна согласилась выплатить экс-супругу всего миллион долларов — как разницу между стоимостью московской квартиры, в которой он живет, и загородного дома, который остался ей и детям.
“Я буду судиться с ней до тех пор, пока не получу свое, законное. Сейчас по решению суда мне разрешили встречаться с детьми, и я даже плачу им алименты. Хотя по справедливости сама Любушка (раз она такая богатая) должна мне платить алименты”.
Что ж, история банальная, если бы не то, что ее главный герой — мужчина. Именно он выступает в роли обиженной половины. Я дозвонилась и до второй стороны конфликта: “Не хочу копаться в грязи, — твердо произнесла Любовь Васильевна в телефонную трубку. — А как можно относиться к человеку, который дает на каждого ребенка 1600 рублей в месяц?” — коротко заметила бизнесвумен.
Через два дня перезвонил адвокат госпожи Гуровой. Он выразил искреннее сожаление, что журналистам приходится писать о таких мерзостях: “Могу заверить в одном: такой муж-учитель моей клиентке больше не нужен. Да, они были вместе 15 лет, но вы полагаете, что это основание, чтобы тащить его на себе до конца?”
Украденная девичья честь
От финансово-семейных проблем нынешнего московского “высшего света” перенесемся в самый низ. Туда, где живут мигранты.
Очень редко, когда в Московском городском суде начинают служебную проверку действий суда первой инстанции по какому-либо делу — обычно это рассмотрению не подлежит. Но дело таджика Бахтиера Курбанова, что слушали сперва в Гагаринском районе, этого заслуживает.
…Нет, лучше не быть в Москве приезжим из жаркой азиатской страны. Случись что — кто виноват? Конечно же, он, чернявый, плохо говорящий по-русски.
Какая презумпция невиновности — у него на лице его вина написана. Не секрет, что именно за счет таких вот “гостей столицы”, то и дело попадающихся на мелких кражах и сбыте наркотиков, милиционеры дают план по раскрываемости.
А ведь они, мигранты, тоже люди: и любят, и страдают, и даже мстят соответственно своему национальному колориту, бессмысленно и беспощадно.
Бахтиера Курбанова, Баху, как звали его друзья, — видного, горделивого парня — обвинили в грабеже. Обычная для Москвы история — шел по парку поздним вечером в июне месяце 2007 года, видит, впереди девушка, догнал, достал нож и, пригрозив, приказал: “Сымай все!”
А на девушке — россыпь драгоценностей. Сережки с изумрудами. Перстни с бриллиантами. Мобильный телефон. Рисковая, короче, гражданка — в таком виде ночами гулять.
Через несколько дней оставшаяся в живых красавица, армянка по национальности, которую звали Кристина Ераносян, пришла в себя и подала заявление в РОВД. “Четыре кольца с бриллиантами снял, мобильный телефон, паспорт” — все, все украдено. Сначала потерпевшая показала, что не знает обидчика, затем — что видела пару раз, в общем, выложила в результате все его паспортные данные.
Баху взяли тепленького. Писать чистосердечное парень отказался. Он заявил, что Кристина — его любовница, которая отомстила ему за то, что он ее бросил беременную.
“Ай-ай, мы хорошо к русским девушкам относимся, и к армянкам хорошо тоже! — восклицает Матлюба, мать Бахи. — Сын познакомился с Кристиной, она девочкой уже не была — замужем побывала. Баха к тетке в Покров ехал в 2006 году, весной, Кристина с ним в маршрутку села, разговорились, да, понравились друг другу. В одну постель много раз ложились — друзья докажут. У меня такой красивый мальчик — ему девочки сами на шею вешаются. И что, на каждой жениться?”
Нет, не против Курбановы иноплеменников, но ведь сердцу не прикажешь. В Душанбе Баху ждала другая, честная невеста.
А для тела и Кристина, видно, была хороша. О том, что у него есть суженая, парень не рассказывал — а зачем?
В душу подруги тоже не заглядывал. Об особенностях национального характера, не позволяющих порядочной кавказской женщине просто так крутить шашни, не выпытывал. Да и не настаивал он на их связи — сама захотела.
Через год Кристина оказалась в положении. И предложила Бахе поехать к ее отцу — свататься. “Баха сказал, что этого не будет. Она не его мечта. Я думаю, что мальчик нехорошо поступил — но Кристина сама виновата, чем прежде думала?” — вздыхает и тетя Бахи, Галина.
Попадись на месте Кристины обычная русская девушка, дала бы пару пощечин обманщику, поплакалась подружкам в жилетку, сделала аборт — и дело с концом. Но тут тоже кавказский характер взыграл, кровная месть и все такое…
Несколько раз в ходе следствия девушка меняла показания: росло количество драгоценностей, которые украл бывший бойфренд, росла и их стоимость. Паспорт, который якобы Курбанов у нее тоже похитил, вдруг отыскался — Кристина его просто поменяла.
По распечаткам телефонных переговоров выяснилось, что в тот вечер, и до него, и после, любовники не раз еще созванивались друг с другом. То есть находились в контакте. И никакого ограбления просто не было.
“В общем, если бы речь шла о русских ребятах и их любовных разборках, то все замяли бы. Но в нашем случае возник пресловутый национальный вопрос”, — говорит адвокат обвиняемого Равиль Вафин. Уголовное дело по факту ограбления гражданки Армении Кристины Ераносян гражданином России Бахтиером Курбановым довели до суда.
На процесс Кристина вообще не явилась. Приговор огласили в отсутствие потерпевшей. Шесть лет общего режима.
“Я нашла девушку, умоляла дать правдивые показания, но Кристина мне заявила: “Он меня обидел”. Он тебя обидел — ты ему испортила будущее, разве вы не квиты? — вопрошает мать Бахи. Кристина расплакалась и обещала подумать. А потом все-таки отказалась спасти Баху. “Меня тогда за вранье саму посадят!”
В суде второй инстанции, Московском городском, рассмотрев все обстоятельства этого межэтнического дела — назначили по нему служебную проверку.
Кристина поменяла номер мобильника, из Москвы уехала и, как говорят, вроде бы собирается замуж.
Простила она бывшего возлюбленного или нет — пусть это останется на ее совести. Жалеет ли сам парень о том, как он поступил с подругой, — пусть это останется на совести Бахи, который сидит в тюрьме в ожидании нового суда уже целый год.
Господин из Монако
“Женщины более безжалостны, если начинают мстить. Они ни перед чем не останавливаются. Знаешь, дело ведь не в том, как я сейчас отношусь к человеку, который когда-то сделал мне больно. Мне, может быть, даже его в какой-то степени жалко — старый, осторожный, за репутацию свою дрожит… А тут я, его прошлое.
Но все дело в том, что однажды он совершил то, что прощать нельзя. И это не моя месть ему, это как бы прививка — на дальнейшую жизнь, чтобы так, как он поступил со мной, он ни с кем больше не захотел поступать”.
Сейчас она сильная, она может себе это позволить.
…Когда москвичка Марина Силкина на своем новеньком “Пежо” проезжала под мостом, по которому шел поезд, то положила на голову кошелек. Примета такая, объяснила она мне, чтобы все в жизни было хорошо. Марина — девушка деловая. У нее новенькая квартирка почти на Кутузовском, внешность фотомодели. И лет ей всего 25.
У нее востребованная специальность — Марина пиарит политиков нефтегазовых регионов, продвигая их на крутой московский уровень. Риск велик, некоторые ее коллеги по выборному бизнесу за излишнюю профессиональную упертость уже получили пулю в затылок.
Но Марине деваться некуда. Ей фартит. Ей сына кормить надо.
Олегу шесть. Очень серьезный молодой человек, пока ходит в садик.
Ей было всего девятнадцать, она была бедной студенткой, из многодетной семьи и училась на юриста. “Ибо есть такая профессия себя от родины защищать. Нас у мамы — шестеро, и нашу семью очень часто подвергали демографической дискриминации”, — смеется Марина.
Параллельно с учебой подрабатывала в крупной компании.
И тут объявился красавец хорват, серьезный бизнесмен, старше ее на 32 года — умный, обходительный, опытный.
Естественно, девочка потеряла разум. А кто не терял в 19 лет?
Но любовь прошла, как только Бранко узнал, что Марина залетела. “Я продолжу отношения, если ты сделаешь аборт. Ты молода, тебе надо учиться и выходить замуж. А я женат и разводиться не собираюсь”, — такие слова от любимого девушка слышала впервые.
Марина пыталась объяснить ему, что это ее первая беременность, что потом детей может не случиться вообще и что у миллионера Бранко, который уже в предпенсионном возрасте, все еще нет наследника по мужской линии. Но тот ничего не желал слушать.
Тысячу долларов, которые он дал на аборт, Марина потратила на кесарево сечение и вещи для малыша.
“Когда я родила, наступила крайняя нужда. Мама мне помогать не могла. Я засунула свою гордость куда подальше и заставила себя снова позвонить Бранко Вугринцу. Он согласился встретиться, с сожалением осмотрел мою расплывшуюся фигуру, а я так волновалась, что ничего не замечала вокруг. Бранко, упрекнув меня за своенравие, все же предложил платить ребенку, пока тому не исполнится год, по тысяче долларов в месяц”.
Каждый раз Марине приходилось одолевать армию секретарей, чтобы получить “подачку”. Но другого выхода у нее не было.
“Бранко выполнял наш уговор ровно девять месяцев. Потом начал тянуть волынку, откладывал встречи, сбрасывал звонки. Было очень обидно, особенно если вспомнить наши первые встречи — тогда он, мечтая сблизиться со мной, обрывал телефоны. Я поняла, что можно и дальше надеяться на чью-то милость, а можно начать карабкаться вверх самой, — усмехается Марина. — Я сунулась в ту область избирательного права, куда никто обычно не рискует лезть. Моталась по Дальнему Востоку, Сахалину, Ханты-Мансийску… Мои клиенты нанимали меня, чтобы я сняла их оппонентов с регистрации в кандидаты в депутаты, в губернаторы — я мочила чужих политических противников в рамках правового поля, через суд, это не черный пиар, но тоже очень опасно”.
Сын стал совсем большим, когда Марина увидела по телевизору сюжет: русская модель Анжела Ермакова устанавливает отцовство знаменитого теннисиста Бориса Беккера в отношении своей дочери. У них не было никакого романа, случайная связь. “Чем я хуже? Я — высококлассный юрист, отцовство Бранко и наши близкие отношения доказать элементарно”.
Суд назначил генетическую экспертизу. Все, что от Бранко Вугринца требовалось, — сдать кровь из пальца. Он согласился. Однако под разными предлогами так и не объявился. “Мой босс очень занят, и у него тяжело больна жена, он еще очень не скоро приедет в Россию”, — сказала его секретарь по телефону “МК”.
В конце концов суд расценил неявку предполагаемого родителя — как фактическое признание его отцовства. И в середине июня 2008 года вынес решение в пользу Марины и Олега Силкиных. Так у мальчика появился “отец”.
“Я сделала это вовсе не ради денег, что бы там ни говорили, — говорит Марина. — И не потому, что мне вдруг захотелось выставить своего бывшего возлюбленного в плохом свете. Это так, издержки… Просто рано или поздно за все надо платить. И за любовь, и за утраченные иллюзии. Я заплатила. Теперь — его черед. Хотя меня, конечно, греет мысль о том, что наш с Бранко сын, когда вырастет, возможно, поедет учиться в Оксфорд, станет европейским гражданином, получит право носить имя отца и свою законную долю наследства…”
Да, берегитесь женщин. И… берегите их!
