— Отчего наши футболисты не играют как боги или хотя бы как чемпионы Евро-2008, испанцы?
— Да потому, что не соблюдают режим дня!
— Отчего наши дети стали слабее?
— Оттого, что слишком много энергии тратят возле телевизора и у компьютера.
У бывшего врача сборной СССР по футболу Зураба Орджоникидзе, с которым в 88-м наши спортсмены завоевали “золото” на Олимпиаде в Сеуле, есть ответы на многие вопросы. В том числе и на самый, пожалуй, главный: “Как создать идеальную семью?”
Знаменитый спортивный врач, ныне возглавляющий Московский научно-практический центр спортивной медицины, согласился посвятить читателей “МК” в тайны своей профессии и личной жизни. А также высказался по поводу войны его родной Грузии с Южной Осетией.
— Зураб Гивиевич, вы всегда мечтали стать доктором?
— Нет, в детстве я грезил об актерстве. В один из вечеров мне, как и всем моим друзьям, соседским мальчишкам, очень захотелось посмотреть фильм про войну “Без вести пропавшие”. Мы тогда все были очень сильно пропитаны патриотизмом — патриотизма одного человека того времени хватило бы на тысячу сегодняшних. Что делать? Телевизор есть только у соседей, а у меня все строго: прихожу из школы, немножко отдыхаю, потом готовлю уроки на следующий день. Мой дед был директором школы и очень следил за порядком. Чтобы посмотреть фильм, надо как-то увильнуть от выполнения домашнего задания. И помог мне в этом не кто иной, как Никита Хрущев. Все ждали его визита к нам в Тбилиси на следующий день. Вот я и соврал деду, что нам ничего не задано, поскольку завтра утром лучшие ученики нашей школы (в том числе и я) идем встречать генсека на вокзал. В итоге фильм я посмотрел, а на следующий день в отутюженной белой рубашке, в новом галстуке, с букетом роз отправился... в школу. Букет, конечно, по дороге выкинул и как ни в чем не бывало зашел в класс. Но тут меня ждал крах — к учителю следом за мной заявился мой дед: “Как вы смеете отрывать детей от уроков?” Он попытался было устроить преподавателю взбучку, но выяснилось, что вся история придумана его родным внуком. В общем, досталось мне… Хотели даже из пионеров исключить. А дома меня после “встречи с Хрущевым” еще долго звали артистом...
— Так мастерски разыгрывать в 10 лет! Но на актерскую стезю вы все-таки не встали. Почему?
— Как я мог? В нашей семье по отцовской линии все были врачами. Эта профессия была уготована и мне, несмотря на мои мечты о сцене. Как отец сказал, так я и сделал: поступил в мединститут и ни разу потом не пожалел об этом.
— А как вы попали именно в спортивную медицину?
— После института работал в травмопункте и в 33-й больнице в Сокольниках, поступил в ординатуру в ЦИТО. Там я учился в отделении спортивной и балетной травмы у профессора Зои Сергеевны Мироновой. Именно она рекомендовала меня потом как хорошего специалиста и любителя футбола Вячеславу Ивановичу Колоскову — тогдашнему председателю Федерации футбола. Шел 1982 год, когда я попал в сборную юношескую команду, потом перешел в олимпийскую сборную — в качестве врача, разумеется. За два года в этом цикле мы сыграли 76 игр, из них 6 — вничью, остальные — только победы. И, конечно, самым ярким событием стала победа нашей сборной на Олимпиаде в Сеуле в 1988 году.
— Хороший спортивный врач, по сути, вносит немалую лепту в победу сборной. Какие рекорды числятся за вами?
— Спортивный врач должен уметь сделать невозможное. Порой передо мной ставили очень сложную задачу. К примеру, однажды игрок получил травму надкостницы большеберцовой кости, образовалась поднадкостничная гематома. Мне дана была задача, чтобы через три дня он начал тренироваться, а через неделю — играл в отборочном матче с итальянцами. А что такое неделя? В больницах такая гематома лечится чуть ли не месяц. Но мы, спортивные врачи, можем ускорять это дело. Как? Постоянным контролем за больным. Предположим, сказал врач пациенту: “В течение 72 часов периодически прикладывать к гематоме холод”. Конечно же, подопечный не будет этого делать — где-то забудет, где-то махнет рукой на надоевшую грелку со льдом. А в спортивной медицине врач сам приезжает к спортсмену и днем, и ночью, будит семью, заставляет использовать грелку — в общем, постоянно контролирует процесс. Если ему не удается приехать самому, он звонит жене, матери спортсмена и напоминает им о необходимых процедурах. Примерно таким методом я восстановил нашего игрока Васю Кулькова, и он отлично сыграл с итальянцами, а потом его, кажется, переманили в команду португальцы.
— Почему современные футболисты не могут похвастаться такими же успешными играми, как сборная СССР?
— Мне кажется, дисциплина у наших титулованных спортсменов нынче не в особом почете, а раньше она была железная. К примеру, футболистов заставляли вовремя ложиться спать, вставать чуть свет и тренироваться, тренироваться. Наша физиология требует ложиться не позднее 22.30 и вставать не позднее 6 часов. Тысячелетиями, когда не было еще лампочки Ильича, наши предки жили по такому режиму — и организм привык включаться в работу в одно время. Стоит человеку не вовремя лечь или переспать лишку — все его физиологические процессы тут же сбиваются, он становится вялым, раздражительным. В результате мы получаем и плохую игру на футбольном поле. Возможно, Гус Хиддинк как-то усилил дисциплину наших спортсменов, отчего они и начали побеждать. Но, кажется мне, даже сейчас режим сна и отдыха в команде не на высоте. Я знаю, что некоторые по-прежнему допоздна засиживаются в Интернете перед матчем. Помимо того что они просто не высыпаются, экран монитора сильно напрягает сетчатку глаз, те связаны напрямую с мозгом, а он — с эндокринной системой. Лишние эмоции, выбрасывающие адреналин, утомляют человека дополнительно. Бывали и такие игроки, которые в день игры принципиально не ходили на завтрак: мол, такая примета у них. А этого делать ни в коем случае нельзя. Это провал. От завтрака также зависит слаженная работа эндокринной системы. Но наши ребята не всегда прислушиваются к мнению медиков.
— А как это происходит у тех же испанцев?
— У них соблюдение режима в крови, за ними никто не ходит по пятам; европейцы вообще более прилежные в этом плане граждане, чем мы, россияне. К тому же они умеют настраиваться на победу психологически, причем на длительный срок. Наши выиграли одну-две игры — и невольно расслабились. Значит, такая планка была психологически выставлена у них изначально. А испанцы были полны энтузиазма до конца. Чего, кстати, совсем не скажешь про германцев. Они к финалу сдулись похлеще наших — сойдись мы с ними в тот момент, победа была бы за нашими ребятами.
— Вот вы говорите, режим дня, правильная работа всех систем организма. А своих-то детей небось баловали? Или также поднимали их в 6 утра?
— Поначалу наши сыновья вставали в 7.00. Все шло как по маслу, пока младшего Мишу (ему сейчас 23 года) в школе не перевели во вторую смену. Естественно, мы с супругой не могли его полностью контролировать, он стал подниматься гораздо позднее, что в итоге сказалось и на уровне его учебы. Он стал не настолько высок, как, скажем, его старший брат Гиви (сейчас ему 31). И я связываю это именно с учебой во вторую смену. Считаю ее большой ошибкой нашей системы образования.
— Только потому, что детей невозможно контролировать?
— Конечно! А вы думаете, это маловажно? С 1-го по 10-й класс дети нуждаются в контроле со стороны взрослых, только так из них может выйти толк.
— Похвастайтесь же успехами ваших детей, они, насколько я знаю, тоже врачи?
— Да, оба моих сына — стоматологи. Старший уже практикующий врач, который великолепно делает операции, он защитил кандидатскую и продолжает повышать свой профессиональный уровень. При этом Гиви занимается спортом: любит погонять в футбол, баскетбол, хоккей, поиграть в теннис. Он музицирует на фортепьяно, увлекается классической гитарой. А не так давно порадовал нас внучкой Мариночкой. Это удивительная девочка, которая в свои неполные два года уже умеет считать до 10! Младший же наш сын пока только поступил в ординатуру. Его музыкальные увлечения, увы, ограничиваются только электронной музыкой. Он пишет ее сам, часами просиживая за компьютером. Я не понимаю этой музыки, она слишком громкая и отнимает у человека много энергии. Правда, старший сын иногда отмечает у Миши неплохие композиции и даже просит переписать ему. Может быть, я слишком строг к младшему, чего-то не понимаю в его хобби?
— Как в любой грузинской семье, у вас есть, наверное, свой особый уклад?
— Наш уклад тянется от прадедов. Это главенство мужчины в доме, даже несмотря на его частое отсутствие (пока дети были маленькие, я постоянно мотался на сборы). Моя жена Ирина, кстати, тоже врач по профессии, героическая женщина, которая смогла при таком, очень непростом жизненном графике совмещать и воспитание детей, и дом, и работу. Главное в нашей семье — это уважение к старшим. Перечить матери или отцу — самое страшное.
— А как же переходный возраст? Неужели сыновья не пытались протестовать, будучи подростками? Уж наверняка кто-нибудь из них покуривал?
— Нет. Уклад на то и нужен, чтобы с детства внушать детям мысль о невозможности каких-то поступков, вредных привычек. Наши дети, слава богу, это усвоили четко: если в роду никто не курил, и я не буду. Может быть, их убедила одна старинная история, произошедшая еще во время войны с их дедом и прадедом. Шел 45-й год, 2—3 недели оставалось до Дня Победы. Небольшой взвод автоматчиков, которым командовал мой дед, остановился на привал в окрестностях Берлина. Тут же неподалеку базировалась и медсанчасть, в которой с 20 лет, как только началась война, работал хирургом мой отец. И вот врачи после очередной операции вышли из палатки, стоят, курят, обсуждают выполненную работу. Отец мой тоже взял и закурил. Дед, как увидел его с папироской в зубах, так вместо радостных лобзаний — все-таки всю войну не виделись! — поднял с земли прут и при всех коллегах отца отхлестал его по ногам. Находившийся среди врачей подполковник пытался было остановить странного старшину. На это дед ответил ему в сердцах: “А кто ты такой, чтобы останавливать меня? Это мой родной сын — и он курит!”. С тех пор отец и думать не мог о куреве. И обиды на отца не держал.
— А просмотр телепередач для детей вы ограничивали?
— Ограничивали, как могли. Но когда появился компьютер, младшего от него было уже не оттащить. Пытались блокировать игрушку, так Михаил стал ходить в какие-то сомнительные компьютерные клубы. В итоге мы решили разрешить ему заниматься на компьютере. Сейчас это уже вполне серьезный, самостоятельный мужчина, который основное свое время посвящает оперативной стоматологии, очень часто берет суточные дежурства. Электронная музыка отошла уже на второй план.
— Зураб Гивиевич, сейчас всех волнуют события в Южной Осетии. Как вы, грузин по национальности, оцениваете ситуацию?
— Врачи — вне политики. Я, как и весь простой народ Грузии, России и Южной Осетии, против любых военных действий. Ситуация очень напряженная. Я нахожусь в шоковом состоянии. Как можно было в одночасье разрушить то, что скрепляло русских и грузин 300 лет? Как можно было стрелять ночью по детям, женщинам, старикам? Я проучился в Тбилиси до 4-го класса (потом родители увезли в Москву) и за все это время ни разу не задумывался о национальностях своих друзей. Считал, что все вокруг — грузины, хотя среди моих друзей, как потом выяснилось, было много осетинских мальчишек. Мы никогда не делились. Я вообще считаю, что Бог у всех людей один и все мы по большому счету братья, которые заинтересованы только в том, чтобы жить мирно, работать, растить детей. Войны выгодны только политикам и ими искусственно разжигаются.
— Доктор, несмотря на ваш солидный возраст, вы хорошо выглядите — подтянутый, бодрый, не верится, что в ноябре вам стукнет 60. У вас есть свои профессиональные секреты продления молодости?
— Да, есть. Если хочешь быть здоровым — будь добрым. Людей гложет изнутри их желчь, зависть к успехам ближнего. Я считаю, что надо, несмотря ни на что, подавать нищим, если душа просит, петь песни и читать вслух стихи.
