Одно название деревеньки чего стоит! Лисенки! Словно вздрогнула верхняя струна на гитаре. Ударение надо ставить на первый слог. И тогда понятно, что к рыжим плутовкам топоним никакого отношения не имеет. Вот и Евдокия Михайловна Торина про это же говорит. Мы, мол, в лесах живем, вот вам и деревенька лесная, если поласковее произнести, так и зазвучит — Лисенки.
Как заведено в российской глубинке, хоть она и приписана к столичной области, никаких дорожных указателей, обозначающих населенный пункт на местности, не обнаружишь. Дорогу и спросить-то не у кого. В этих местах с населением негусто, дачники уже откочевали на зимние квартиры, наезжая исключительно по выходным. В деревеньках, вжавшихся в лесные полотна, остаются в основном старики, которые на улицу без особой надобности не высовываются.
Но в час, когда уже по-осеннему робкое солнце выбирает среди небесных троп ту, что ведет под гору, нашлись и нужная деревенька, и дом бабушки Ториной. Вообще-то мы не только к ней ехали. В Лисенках коротают век сразу три учительницы-пенсионерки. Помимо Евдокии Михайловны здесь прописаны Антонина Евгеньевна Белякова и Антонина Дмитриевна Буянова. Вот и все коренные жители.
Всем трем давно за восемьдесят. Но память не подводит одну Евдокию Михайловну, хотя она среди товарок самая старшая — 87 стукнуло. У соседок и прочих проблем со здоровьем побольше. Короче, решили их не беспокоить. Так дочь Евдокии Михайловны Наталья посоветовала. Она с мужем периодически наезжает навестить мать. Завозят продуктов, говорят о житье-бытье, пытаются уговорить Евдокию Михайловну перебраться к ним. Но та непреклонна.
— Куда я от своей печки подамся? Пока в силах ее истопить да еду приготовить, не поеду никуда из дома. Хватит, попробовала, — машет недовольно рукой старушка. — Я там, в ихней Москве, чуть не задохнулась. Одни газы и в доме, и на улице. Нет, говорю, везите туда, откуда взяли, в Лисенки родные. Тут же красотища, воздух — не надышишься, лес с грибами, ягодами. Опять же соседки. Я ведь с ними всю жизнь рядом. В Нехорошевской школе я 43 года отработала, Тоня Белякова больше тридцати. Да и Тоня Буянова не меньше.
Нет, наверное, времени в деревенском бытие слаще, чем то, что занято воспоминаниями о былой молодости. Особенно когда рядом есть благодарные слушатели. Евдокия Михайловна спешит поведать, как познакомилась с будущим мужем в селе Нехорошево, в школе во время выборов. Мы вместе поулыбались тому факту, что, сколько бы времени ни прошло, а школа так и остается центром сельской жизни.
Следом бабушка Торина гордо заявила, что во всей округе не было почерка лучше, чем у нее. Из-за чего и была обречена секретарствовать на всех общественно значимых мероприятиях. Знала многих местных руководителей того времени и вообще массу людей. Перечисляет их. Этот фамильный ряд, увы, напоминает мартиролог. Но расстраивать собеседницу не хочется уточнением факта, потому лишь слушаем и поддакиваем. Но она вдруг сама делает паузу и уточняет, что и ее любимый ученик умер — Семен Иосифович Головлев, бывший директор Серпуховской школы №13, почетный житель города. А вообще ее ученики по всему Серпуховскому району живут и далеко за его пределами. Первых ребятишек Евдокия Михайловна еще в войну учила.
— Летом, на Троицу, девочки меня проведать приезжали, всех и не помню, а они, спасибо, не забывают, — подслеповато щурит глаза собеседница.
Не скучно ли одной жить? Вопрос, показалось, удивил.
— Когда скучать-то? Печь топлю, стряпаю, газеты, книги читаю.
Книги в основном религиозные. А периодика преобладает местная. Но при упоминании “МК” радостно говорит, что тоже читала, когда помоложе была. А дочь по сей день покупает нашу газету.
Бабушка Торина, несмотря на возраст, и политикой интересуется, и внимательно следит за жизнью района. С гордостью рассказывает, что голосовала за нынешнего главу Александра Шестуна. Смотрите, говорит Евдокия Михайловна, как при нем жизнь меняется в лучшую сторону. На что их Лисенки — деревенька дальняя и крохотная, но и к ней дорога хорошая сделана, и автолавка зимой два раза в неделю приезжает, а летом и того чаще. За здоровьем бабушек следит фельдшерица из Съяновского медпункта. Обычно ее визиты завершаются долгими разговорами “за жизнь”. А чего еще-то надо? Лучшей терапии, чем беседы по душам, для стариков еще никто не придумал. Пенсию на дом специальная почтовая машина привозит.
С особым чувством и с какой-то детской непосредственностью вспоминает, что на День Победы завсегда поздравления приходят. Она ведь — вдова участника войны, да и сама в войну трудилась, за что награды, как, впрочем, и ее подруги, имеет.
— Нам бы еще газ в деревню, — мечтает старенькая учительница. И тут же сама себя прерывает: — Маловато жителей здесь. Летом много, дачники, а зимой — пусто. Да ладно газ. С дровами проблема. Деньги на них выделяют, но кто вывозить, пилить, колоть будет?
Словно застеснявшись своей просьбы, переводит разговор на дела огородные. Хоть дети и внуки помогают с ним управляться, но к посадке овощей Евдокия Михайловна старается никого не допускать. Она и полола бы сама, но годы все-таки дают о себе знать.
Евдокия Михайловна всегда готова обсудить не только дела местные, повседневные. Переживает за куда как более важные проекты. В первую очередь ее по-прежнему судьба образования волнует. Не по душе ей, что финансирование школ напрямую зависит от количества учеников. Получается, что сельские, деревенские школы всегда в проигрыше будут. Где ж им ребятишек-то набрать? А закрой такую школу — и захиреет деревня окончательно. Мы такое уже проходили. На примере того же Нехорошева. От некогда завидного селения после закрытия здешней восьмилетки одна полуразрушенная церковь осталась.
Из Лисенок уезжали, когда начало смеркаться. Евдокия Михайловна вышла проводить до калитки. Вместе с нами в Москву засобиралась и дочь Ториной — Наталья. В деревеньке опять стало тихо и пусто.
