Выстрел дальнобойщика

За неполные двое суток вокруг убийства в Махачкале министра внутренних дел Дагестана накопилась масса противоречий. Обозреватель “МК” попытался отделить зерна от плевел…


Как известно, Адильгерей Магомедтагиров был убит снайпером, когда выходил из ресторана “Марракеш” со свадьбы дочери своего друга. Такого тяжелого удара от боевиков Дагестан, пожалуй, не испытывал с конца 90-х, со времен взрыва в Буйнакске и нападения на республику боевиков Басаева и Хаттаба. Милиционеры, в том числе и высокопоставленные, гибнут в Дагестане регулярно, но генерал-лейтенант Магомедтагиров был все-таки самым главным из них все эти тяжелые годы и обладал подлинной харизмой. Именно поэтому боевики так настойчиво пытались его убить. Тем более странно, что президент Дагестана Муху Алиев, вместо того чтобы держать удар и призвать население к отпору, походя дискредитировал сотрудников республиканского МВД, обвинив их в предательстве, пусть и огульно.
— На эту свадьбу его буквально заманили, — сказал президент Алиев. — Я думаю, что это происходит с участием каких-то непорядочных работников самих правоохранительных органов.  

Другой “высокопоставленный источник в силовых структурах Южного федерального округа” сообщил информагентству РИА “Новости”, что “организаторы преступления узнали распорядок дня министра”, а это означает “утечку информации из МВД республики”. Кроме того, этот анонимный аналитик намекнул на причастность к убийству спецслужб, так как министр убит из оружия, “которое стоит на вооружении отдельных подразделений спецназа и используется при проведении локальных спецопераций”.  

Эту же версию развивали и неназванные сотрудники оперативно-следственной группы, сообщая газете “Коммерсант”, что “за время противостояния в Дагестане ваххабиты ни разу не использовали профессиональное спецназовское оружие типа “Вал” и “Винторез”. Их оружие — автоматы Калашникова и бомбы”.  

Что мы получим, суммируя эти заявления? А то, что министра застрелили сотрудники ГРУ или ФСБ, а сотрудники МВД оказали киллерам информационные услуги и обеспечили прибытие жертвы в нужное место. Эти самые “анонимные собеседники” готовы нести любую чушь, лишь бы публика не подумала, что Магомедтагирова убили те, кому его гибель действительна была нужна, то есть бандиты, ваххабиты, подпольщики. Спрашивается: с какой целью они пытаются их выгородить и бросить тень на своих коллег? Нет, президент Дагестана не получает жалованье у боевиков, как и все эти высокопоставленные анонимы. Они просто не хотят признавать современную оснащенность и профессионализм противника. Признав это, опять придется идти на ваххабитов войной. А воевать никому не хочется. Это тяжело и непопулярно. На войне можно погибнуть или как минимум потерять должность.  

Президент Дагестана особо и не скрывает своих страхов. Выступление о “непорядочных работниках правоохранительных органов” он закончил словами, что оснований для объявления в республике режима контртеррористической операции нет. А и правда — с чего ее вдруг объявлять? Подумаешь, грохнули генерала милиции.


А теперь попробуем опровергнуть торопливый начальственный бред. Начнем с “утечки из МВД”. Не было никакой утечки. По всему выходит, что Адильгерей Магомедтагиров попал на свадьбу спонтанно. От принятия решения до поездки прошло не более часа. За это время стрелки, которых, по предварительной информации, было как минимум двое, просто не успели бы занять свои позиции. Надо же оружие подготовить, лёжку, пути отхода. Известно, что на крыше противоположной ресторану девятиэтажки заранее расположился охранник Магомедтагирова. То есть все свои предварительные действия диверсанты должны были совершить под носом у охраны. Такая операция выглядит неправдоподобно. Логично предположить, что вражеские снайперы заняли свои позиции раньше. И для того, чтобы знать о приезде в ресторан министра, им совсем не нужен был источник в МВД Дагестана.  

Общеизвестно, что в ресторане “Марракеш” в тот день проходила свадьба дочери начальника управления по налоговым преступлениям МВД Дагестана Абдулжапара Магомедова. Общеизвестно, что министр был его близким другом. Общеизвестно, что на такой свадьбе будет присутствовать не один высокопоставленный милиционер. Убийцы при любом раскладе не ушли бы с такой свадьбы без добычи, но и вероятность того, что на торжество приедет сам министр, также была высока. А если бы не приехал, убили бы какого-нибудь другого генерала или полковника. Источника, который мог сообщить боевикам о таком представительном мероприятии следует в первую очередь искать не в МВД, а в том же “Марракеше”, в загсе, в мечети — где угодно. А может, и не было никакого источника, а боевики разнюхали о свадьбе случайно. Такую информацию по определению невозможно скрыть.


Теперь о так называемом “оружии спецслужб”. Специальная снайперская винтовка “Винторез” либо очень похожий на нее специальный автомат “Вал” действительно стоят на вооружении ГРУ и ФСБ. Но это вовсе не значит, что таким же оружием не располагают и боевики. Откуда нам знать, сколько таких автоматов и винтовок было захвачено противником в кавказских лесах. Потери среди спецназа, а уж тем более захват противником их спецоружия не афишируется. Скажу только, что такая винтовка была, например, у Шамиля Басаева. Он позировал с ней журналистам еще в Буденновске. Кроме того, пока нет никаких оснований считать, что министра убили именно из “Винтореза” или “Вала”. Дело в том, что это бесшумное и мощное оружие создано для ближнего боя. Дальность стрельбы не более 400 метров.  

А теперь внимательно рассмотрим все известные на данный момент факты.  

Во-первых, по словам главного врача Республиканского ортопедо-травматологического центра Магомеда Омарова, министр был убит единственным выстрелом.  

Во-вторых, свидетели рассказывают, что преступники стреляли сначала одиночными, а затем очередями.  

В-третьих, руководитель Экспертно-криминалистического центра при МВД Дагестана Наби Ахадов сообщил Интерфаксу, что “в пулегильзотеке центра нет пуль и гильз, аналогичных изъятым с места преступления. Изъятые вещественные доказательства направлены на экспертизу в Москву”. Также Интерфакс, видимо, со слов того же Ахадова, сообщил, что дагестанские эксперты не могут определить тип оружия.  

Сообщалось также, что на крыше близстоящей пятиэтажки была обнаружена пригоршня гильз. Отсюда и пошла информация по “Винторезу” либо “Валу”. Их боеприпасы одинаковы. И принадлежность боеприпасов именно этому оружию можно определить на глаз. Кроме того, трудно представить, что в пулегильзотеке Дагестана нет образцов пуль и гильз от “Вала” и “Винтореза”. Не от этих конкретных винтовок, из которых стреляли снайперы, а вообще каких-либо образцов, не идентичных, а аналогичных, чтобы хотя бы определить тип оружия. Но о чем тогда говорил эксперт Ахадов? А говорил он, видимо, о той единственной пуле, которой и был убит в сердце Адильгерей Магомедтагиров.  

Все эти факты позволяют нам предположить, что снайперов было двое. Один основной, с дальнобойной винтовкой. Он и выстрелил в сердце Магомедтагирова. Второй — прикрывающий, со специальным снайперским автоматом “Вал”. Именно с автоматом “Вал”, а не с винтовкой “Винторез”. И “Винторез”, и “Вал” могут вести автоматический огонь, о котором говорят свидетели, но в пользу “Вала” свидетельствует количество выстрелов, произведенных противником. Их было около двадцати. Именно такова емкость магазина “Вала”. В то время как магазин “Винтореза” вмещает только десять патронов. Впрочем, скорее всего свидетели путают очереди снайпера с очередями, которыми стреляли охранники Магомедтагирова. Убийца, конечно, мог вести автоматический огонь из автомата с глушителем, но вряд ли бы его кто-то расслышал.  

Попробуем влезть в мозги противника. Перед снайперами стояла сложнейшая задача. Убить среди бела дня конкретного человека и скрыться. Притом что охранники жертвы располагаются не только рядом с ней, но и на “господствующей высоте” — девятиэтажке.

 Злоумышленники залегли на двух позициях. Основной снайпер, например, в тысяче метров от цели, а прикрывающий — в ста. Произведя первый и единственный выстрел в министра, основной снайпер спокойно уходит под прикрытием напарника. Уходит незаметно, потому что второй снайпер продолжает стрельбу и отвлекает внимание на себя, точнее — на свои выстрелы. Второй снайпер рискует больше, но ему и проще уйти. Длина автомата “Вал” со сложенным прикладом — всего 61,5 см. Его легко можно спрятать под одежду. К тому же потенциальные преследователи могли быть дезориентированы первым выстрелом, который скорее всего был произведен совсем с другой стороны. Не исключено также, что стрелков было трое. Первого прикрывал второй, а второго третий. Если кому-то покажется неправдоподобным такое количество у боевиков специального оружия, так ведь и убийство совершено беспрецедентное. И убит не политик, не бизнесмен, а боевой милицейский генерал, охраняемый днем и ночью и благополучно переживший как минимум три изощренных покушения.


Аналитики твердят о “Винторезе” и “Вале” потому, что на месте преступления найдены пули только калибра 9 мм. А калибр более дальнобойной российской винтовки, СВД, — 7,62 миллиметра. Но с чего мы взяли, что противник в качестве дальнобойного снайперского оружия может использовать только СВД?  

Российские снайперские винтовки с большой дальностью выстрела бывают двух калибров. Винтовка Драгунова — 7,62 мм. И супердальнобойная винтовка калибра 12,7 мм. А вот зарубежное снайперское оружие имеет еще и промежуточной калибр 8,6 мм. Это американские, английские и, возможно, израильские модели. Их дальность стрельбы превышает тысячу метров. Если в Адильгерея Магомедтагирова действительно стреляли из иностранной винтовки, то это должна определить экспертиза в Москве, куда и была отправлена убившая его пуля. А при поверхностном осмотре такую пулю вполне могли спутать с 9-миллиметровой от “Вала” или “Винтореза”. Всего-то и разницы — четыре десятых миллиметра.  

Тогда понятно, почему дагестанские эксперты не смогли определить тип винтовки. А дагестанские оперативники не смогли ее отыскать, хотя обычно киллер бросает свое оружие на месте преступления. Снайпер просто не смог расстаться с такой дорогой заграничной вещью. Да и не принято на войне разбрасываться оружием.