43-й Аэрокосмический Салон в городке Бурже. И в первый же день демонстрационные полеты прерваны — с момента, когда истребитель КБ Сухого 30-МК разбился вдребезги и сгорел. На глазах собкора "МК". С земли это выглядело так: "Уау! — возглас (еще) восторженный. — Ну что творят!" Новенький истребитель Сухого, 30-МК, крутясь и извиваясь, после всех "мертвых петель", "бочек", полетов вверх ногами и вниз головой ("Господи! Как там пилот выдерживает!") штопором рухнул чуть ли не до самой земли, чуть ли носом не вошел, чуть ли травы не коснулся, чуть ли не животом лег. Но в самое последние мгновенье выгнулся, вывернулся, поднял нос, практически вертикально пошел снова вверх. Вот разве что огня в фюзеляже поприбавилось... и даже очень много огня... а потом он завис, развернулся боком, крылом вниз, и... упал... — Ай, — голос женщины слева от меня "рухнул" вместе с самолетом. — Ай, — размеренно, как метроном. — Ай. Ай. Ай. Динамики Бурже, до сих пор без перерыва и умолку комментирующие все происходящее на земле и в небе, до звона в ушах молчали. Расширенные глаза. Поднятые брови. "По-бабьи" прижатые к щекам ладони. Растерянность и бледность. Кожа покрывается мурашками. Наконец прорезался динамик комментатора: — Насколько мы можем видеть благодаря биноклю, любезно предоставленному нам фирмой Canon, пилот и штурман самолета целы и живы... Тьфу! "Бинокль фирмы Canon"! Самый момент для рекламы! Но главное — "целы и живы". Отлегло. Народ на террасе начал переговариваться. — Идет обработка совершенно новых технологий. Человек не Бог. Тем более не Бог летчик-испытатель. А Вячеслав Аверьянов — один из ведущих летчиков, Герой России — просто-напросто "увлекся", — заявил главный конструктор Михаил Симонов. — В начале шестой (последней) минуты летчик должен был исполнить очень редкий элемент, не выполняемый до сих пор ни одним самолетом в мире. Это — плоский штопор. Полет на очень большом углу атаки, сочетание малой высоты и витков. Вот этих-то витков и было положено по заданию — два, а летчик "завернул лишнего" и сделал три. "Вероятно, от волнения, от напряжения". — Когда я зашел к ним, — рассказал Симонов, — вот так справа от меня на койке лежал Аверьянов, слева — Шендрик. Аверьянов увидел меня, вскочил с кровати. "Простите, — говорит, — Михаил Петрович, докрутил лишнего". Но поскольку весь он был облеплен датчиками и над ним работали четыре французских медика, его постарались поскорее повалить обратно на кровать. Главное — "люди живы". А машина что? — железяки. Тем более — застрахованные. Париж.
