МК В ВОСКРЕСЕНЬЕ Начну с анекдота. Который на самом деле имел место. То есть с реальной истории. Мой знакомый (фамилию по понятным причинам называть не хочу) приехал рано утром в Колонный зал, где перед отечественными бизнесменами и промышленниками должен был выступить первый российский президент. Знакомый находился в состоянии тяжелейшего похмелья, но по долгу службы (и совести) обязал себя присутствовать хотя бы на открытии столь важного мероприятия. И вот он занял место в одном из первых рядов и, мучимый жаждой, уставился на графин с водой, приготовленный для докладчика. Слово предоставили Борису Николаевичу. Взойдя на трибуну, он первым делом потянулся к этому самому графину, налил в стакан воды и осушил его залпом. Потом еще налил и, прежде чем осушить, бросил взгляд в зал. И перехватил горящий жаждой и завистью взор моего друга. Взор был столь красноречив, что Ельцин чуть не поперхнулся. С трудом дождавшись конца выступления Бориса Николаевича, мой знакомый сорвался с места и помчался в гардероб за плащом. Им руководила одна мысль: как можно скорее приникнуть к какому-либо живительному источнику... Однако выскользнуть на улицу он не успел: набежала охрана, оказавшихся в вестибюле людей оттеснили к стене... Открыв совещание, Борис Николаевич тоже спешил уехать. Шествуя по живому коридору оберегавших его телохранителей, президент наткнулся взглядом на того, чье лицо бросилось ему в глаза в зале в момент опорожнения графина. Борис Николаевич замедлил шаги, сделал крюк в сторону и горячо пожал руку незнакомому человеку. Тяготы которого оказались близки и понятны первому лицу государства... Никогда у России не будет такого правителя, как Ельцин. Кто бы ни был избран на этот пост — не позволит себе дирижировать немецким оркестром. Не позволит себе не выйти на встречу с ирландским коллегой. Мы вступаем в полосу строгости. У нас могут появиться очень хорошие президенты, но вряд ли появится столь артистичный и непосредственный лидер. Иногда мне кажется: его эскапады придумывались специально — чтобы отвлечь общественное внимание от реальных тягот, которые не в силах было перенести население. Первый Президент России веселил, занимал соотечественников политическими и экономическими, внутренними и международными спектаклями, а тем временем упрямо вел корабль выбранным курсом. И, сдается мне, в этой качке, в этом изнурительном плавании — видел землю! Не покидает ощущение, что самого Ельцина привела к власти (и удерживала на вершине) некая упрямая, непостижимая человеческим разумом (и тем более не желавшая считаться с людскими мнениями и поступками) сила. В самом деле, вопреки, наперекор господствовавшему в обществе тоталитарному просеиванию сквозь номенклатурное сито этот провинциальный выскочка, став хозяином столицы, играет против правил, а затем, разжалованный, не имея никаких шансов, вновь возносится на пик теперь уже российского истеблишмента. Его атакуют, и он — по всем параметрам — должен пасть, проиграть, но вновь не только удерживает позиции, но упрочивает их. Тасует фигуры и фишки, лавирует, блефует... И это не жалкая суетня госчиновника, а размашистые и внушительные ходы владеющего ситуацией, подчиняющего ее своей воле стратега, действующего в согласии, вернее, заодно с ворожащей ему силой. Мне долго не давал покоя рассказ Коржакова о том, что в ночь мятежа Верховного Совета и штурма Останкинского телецентра Ельцин лег спать. Что это было? И как он мог уснуть? Или просто спрятался, струсил? А может, перебрал? Неужели собственная судьба и судьба России были ему столь безразличны? Как это стыкуется, однако, со свидетельством того же Коржакова о попытке Ельцина вскрыть вены — после первого карьерного краха? Потом вспомнилась странная подробность: современники Наполеона недоумевали — накануне важнейших сражений их кумир отправлялся почивать. На носу были решающие военные столкновения, а Бонапарт спал! Позже, гораздо позже экстрасенсы и колдуны объяснили странность поведения полководца: во сне ему дано было увидеть картину предстоящего боя и получить необходимые советы и подсказки, как выиграть... Когда Ельцин произносил странные свои речи, складывалось впечатление, будто кто-то вкладывает в его уста слова, которым он сам не смог бы найти объяснения. Отсюда все его "загогулины" и "38 снайперов"... Что дали нам Ельцин и Горбачев? Ничего. Кроме свободы. И возможности работать без оглядки на диктат и цензуру. Они заставили рассчитывать только на свои силы. Поверили, что люди смогут прожить, опираясь лишь на свои способности. Обманы, финансовые пирамиды и банки "Чара" укрепили волю каждого и упрочили сознание необходимости жизни — независимой от окружающих. Такой свободы, такой сумасшедшей вольницы в нашей жизни никогда не повторится. Что стоило ему, ЕБН, как его издевательски величали, ему, менявшему премьер-министров будто перчатки, с такой же стремительностью смещать неугодных редакторов газет? Что стоило ему заткнуть рот любому писаке и горлопану, швырявшему камни в президентскую семью? Он не мог заставить правдоискателей заткнуться? Не мог накинуть платок на крикливые рты? Кто еще позволит себе и другим такое? Он даже не считал нужным отмахиваться от назойливых оводов. ...И еще: он сделал так, что ушел, провожаемый салютом пробок и звоном бокалов шампанского. Тоже надо уметь.
