— Итак, давай знакомиться. Полина Ростова...
— ...родилась в ближнем Подмосковье, в городе Жуковский. Сейчас я живу в Москве. В Жуковском остались родители. Учусь в Гнесинке, эстрадно-джазовом училище на 1-м курсе эстрадного отделения. Мне девятнадцать лет.
Свободного времени почти не бывает. А если и случается, я его провожу на студии.
Очень люблю животных. У меня в Жуковском у родителей остались собака, кошка. Хотели их забрать, но в Москве такой ритм жизни, я дома почти не бываю — только сплю, а за ними надо ухаживать... Так что они у меня были бы беспризорниками.
— Петь — это была детская мечта?
— Да, скорее мечта. Я себя никогда не представляла в другой роли. Я всегда хотела петь, мечтала поступить в Гнесинку, учиться этому.
— Ты ребенок “с загубленным детством”: каждый день по три часа за роялем, мама с ремнем, папа с криками?..
— Нет, все совсем не так было! Я училась в хоровой студии, фортепиано там было, но постольку-поскольку. А у меня родители, как сейчас принято говорить, “продвинутые”, никогда рукоприкладством не занимались.
За фортепиано я, конечно, сидела, но, честно говоря, не очень любила эти занятия — гаммы долбить до бесконечности. Но приходилось: я понимала, что без этого ничего не получится, мечта так и останется мечтой... Так что с ремнем за мной никто не бегал, все на моей совести было. Мы как-то находили с родителями общий язык.
— А ты вообще неконфликтный человек?
— Нет, у меня очень бурный темперамент, я очень быстро вспыхиваю...
— И что тогда?
— Это смотря с кем я рядом, с малознакомым человеком у меня никогда не будет конфликта, так, если только по мелочи... А если это близкие люди, человек, которого я хорошо знаю, и у меня с ним возникает конфликт — все, я могу “закипеть”, заорать... Но я очень быстро остываю и жалею обо всем содеянном. Иногда, правда, бывает поздно... Вообще, я Стрелец по гороскопу.
— А прощения кто обычно просит первым?
— Вообще, само понятие “просить прощения” ко мне с возрастом пришло. Потому что раньше я больше ждала, что все само собой как-то решится и разрядится.
— Помнишь ли ты свою первую песенку, которую ты спела, например, стоя на табуретке. Тебя ставили родители на табуретку, когда приходили в гости, чтобы ты что-то исполнила? Знаешь, такая картинка из детства: девочка лет трех-четырех в коротеньком платьице, с огромными бантами и глазами-“ромашками” старательно выводит мотив какой-то взрослой песенки — есть в твоей памяти такая зарисовка?
— Да! Я помню, мне уже было где-то года четыре, собирались родственники, бабушки, дедушки, тети — у меня много близких людей, и я давала “концерты по заявкам” и все, что они хотели, могли услышать в моем исполнении. Я действительно сама залезала на табуретку — это была сцена... Я обожала петь! Доходило до того, что я могла начать выводить песни в автобусе, все мне аплодировали, устраивали овации... Я могла запеть на демонстрациях. Особенно почему-то любила “Катюшу”...
— А какую музыку ты слушаешь сейчас, что тебе нравится?
— У меня дома очень много дисков, просто все ими забито. Я их покупаю, мне их дарят. Очень люблю “соул”. Из голосов — Селин Дион, Мэрайа Кэри... Из наших нравится Агутин, из новых “Премьер-министр”.
— А признанные мэтры — Иосиф Кобзон, Алла Пугачева...
— Ну, это уже само собой как-то...
— Почему же? Наверное, есть немало молодых людей, которые эту музыку воспринимают как неизбежность, например. Да, есть она, что ж теперь сделаешь. Или активно не принимают...
— Нет, это все совсем не мой случай! Пугачева, Кобзон, Леонтьев, Лещенко — это уже классика, как “Битлы”. И мне нравится. Я не “фанатка”, не из тех, кто часами простаивает под окнами кумира и льет слезы умиления — у меня вообще никогда не было такого кумира, и я не понимаю такого фанатизма.
— Была ли у тебя в детстве какая-нибудь любимая игрушка?
— Я очень хорошо помню, что в детстве я в куклы не играла, поэтому любимой куклы у меня точно не было. Обошлось без Барби, в которую влюблены все девочки в определенном возрасте. Я очень любила собирать картинки из кусочков — чем больше картинка, тем лучше. До сих пор это любимое занятие, когда есть время. Но его почти нет...
— А плюшевые мишки, зайки...
— Это было.
— А подруг у тебя много?
— Скажем так, приятельниц много. А подруг — две. Одна с самого раннего детства, а другая в этом качестве относительно недавно, но я уже могу ее назвать подругой. У меня много знакомых, но тех, кто искренне за меня переживает — их немного. Конечно, многие говорят: “Молодец!”, но я всегда вижу, действительно ли человек радуется каким-то моим успехам или произносит “дежурную фразу”.
— А ты всегда видишь, когда тебе человек говорит неправду?
— Как правило, я это замечаю. Хотя опытному в этом деле человеку, наверное, не составит большого труда изобразить искренность. Но я сама не умею обманывать, у меня это никогда не получалось, меня любой “раскусит”, даже ребенок.
— А если возникает ситуация, когда “правду сказать не могу, а врать не умею”?
— Это бывает, и всегда возникает вопрос “что делать?” Очень тяжело в таких ситуациях. Я стараюсь найти компромисс, а лучше вообще уйти от темы.
— Давай вернемся к близким людям. Мама с папой, вероятно, не слишком обрадовались, узнав, что ты задумала стать профессиональной певицей?
— Напротив, они очень за меня рады.
— А чему же тут радоваться? Вместо стабильной профессии, которая бы давала “кусок хлеба с чем-нибудь” и уверенность в завтрашнем дне, абсолютная непредсказуемость — дочка-то собралась не в оперном театре петь. Смотрит, наверное, мама телевизор, видит там много весьма похожих друг на друга молодых девчонок, одинаково подстриженных, покрашенных, одетых — как из одного батальона, да к тому же одинаково неважно поющих “одну большую песню”. А своей-то дочке — всего восемнадцать, и так не хочется, чтобы она потерялась, растворилась в этой безликой массе и сломала себе жизнь. Был такой разговор дома?
— Конечно, был. И страхи такие были — странно, наверное, было бы, если бы их не было. Но мои родители никогда на меня не давили, не навязывали своих решений. А вообще, я с ними советуюсь, но последнее слово, а главное — решение — всегда остается за мной. А вообще, семья у меня очень музыкальная. У меня папа — музыкант, и родители всегда хотели, чтобы я пела, чтобы моя профессия была связана с музыкой. Поэтому, когда встал вопрос о большой сцене, препятствий в лице родителей у меня не было. А самое главное — я очень постараюсь не попасть в “обойму”. Хотя найти себя на этой большой сцене, чтобы тебя ни с кем не путали, чтобы твои песни узнавали по первым звукам и они были действительно достойными — безумно трудная задача. Я это уже знаю.
— А ты не боишься, что твой возможный успех — а мы все-таки надеемся, что он состоится, — потребует от тебя непомерной платы. Например, ценой может оказаться твоя личная жизнь, твои близкие и друзья, на которых уже не будет оставаться ни времени, ни сил. Очевидно, ведь, что далеко не все готовы заплатить такую цену за успех и выдержать потом испытание этим успехом.
— Если честно, немножко боюсь. Все эти гастроли, поездки, расставания с близкими...
— Наверное, многие ждут от тебя откровенного ответа: скажи, пожалуйста, кто стоит за миниатюрной хрупкой юной девушкой с огромными глазами-вишенками? Сегодняшние пути на эстраду, к сожалению, далеко не романтичны — или деньги, или связи, или что-то еще...
— Моя история похожа на сказку. Я и сама как-то до конца еще не осознала происходящее. Все случилось неожиданно. Наверное, это то, что называют Его Величество Случай. Однажды, осенним субботним днем, мы с подругой отправились на Старый Арбат. Настроение у меня в тот день было жуткое, моросил какой-то противненький дождик, а так хотелось чего-нибудь необычного, чтобы выглянуло солнце и на душе стало светлее. Мы шли, о чем-то болтали, дошли до толпы, которая была вокруг человека с микрофоном. Он спел какую-то незатейливую веселую песенку и предложил всем желающим попробовать это чудо техники — караоке. Подруга меня подтолкнула вперед и я... пошла. Неожиданно для себя, да и, наверное, для нее. Зазвучала музыка из “Титаника” — моя любимая... Опомнилась я, когда толпа дружно аплодировала и кричала “бис”.
Едва мы выбрались, перед нами оказались двое хмурых молодых людей, которые вдруг стали расспрашивать, откуда я, чем занимаюсь, где учусь. Честно говоря, такой интерес у меня энтузиазма не вызвал. А вы-то, собственно, кто?
Они сказали, что работают на студии и продюсируют “Братьев Гримм”. Я ответила, что тогда я — Селин Дион. Они ухмыльнулись и оставили свой телефон. Я ушла, решив, что это происшествие из серии “Девочка, хочешь сниматься в кино?”
Прошло полгода, я почти забыла об этой осенней истории с “Титаником” на Арбате. Наступила весна. Был первый по-настоящему теплый день. Только сошел снег, кругом ручьи, солнце заливает улицы, хочется радоваться жизни и надеяться на чудо. Я нашла в кармане плаща бумажку с номером телефона и сразу позвонила: “Это Селин Дион”. И уже на следующий день началась работа...
